Ст. 183 АПК РФ до 2021 года не работала потому, что в своей первоначальной редакции она предусматривала, что индексация сумм, взысканных судебным решением, производится в случаях и в размерах, которые предусмотрены федеральным законом или договором.
Однако подобного федерального закона принято не было, да и участники гражданский правоотношений не спешили включать в свои договоры соответствующие условия.
Все изменилось с принятием Постановления Конституционного суда Российской Федерации (далее — КС РФ) от 22.07.2021 № 40-П (далее — Постановление № 40-П). Данным постановлением ч. 1 ст. 183 АПК РФ признана не соответствующей Конституции Российской Федерации в той мере, в которой она не содержала критериев, по которым следует производить индексацию.
В п. 4 резолютивной части данного постановления КС РФ предусмотрел временное регулирование, в силу которого для проведения индексации следует использовать официальную статистическую информацию о росте индекса потребительских цен.
Подобные сведения публикуются на официальном интернет-сайте Федеральной службы государственной статистики (https://rosstat.gov.ru/statistics/price).
Аналогичная проблема существовала и применительно к ст. 208 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации и была решена аналогичным образом в постановлении КС РФ от 12.01.2021 № 1-П.
Законодатель достаточно оперативно отреагировал на эту правовую позицию, и уже Федеральным законом от 11.06.2022 № 177-ФЗ в АПК РФ были внесены соответствующие изменения: в ч. 1 ст. 183 кодекса была фактически повторена позиция КС РФ.
Верховный суд Российской Федерации (далее — ВС РФ) также отрефлексировал произошедшие изменения и в Определении от 25.08.2022 № 305-ЭС22-9220 допустил начисление индексации на суммы, взысканные с контролирующих должника лиц в рамках обособленных споров о привлечении их к субсидиарной ответственности.
На уровне ВС РФ пока не сформирована судебная практика о взыскании индексации по требованиям кредиторов, в частности, по вопросу о том, может ли подобная индексация производиться за периоды, истекшие после введения процедур банкротства. Этот вопрос я бы и хотел обсудить в настоящей статье.
Для начала разберемся с базовыми понятиями.
О правовой природе индексации
На мой взгляд, индексация сумм, взысканных судебными актами, в настоящее время является архаизмом, и само ее наличие в действующем законе свидетельствует о том, что со своей функцией не справляются другие традиционные нормы гражданского права.
Я не случайно обратился именно к гражданскому праву. На мой взгляд, индексация присужденных сумм не может иметь самостоятельного основания (каузы) в нормах публичного права. Нормы публичного права могут быть самостоятельным основанием только для установления обязанностей в отношении публично-правовых образований (в том числе в лице их органов), а также мер ответственности за нарушение подобных обязанностей. Например, в процессуальном законодательстве предусмотрены нормы о наложении судебных штрафов (ст. 119 АПК РФ), и они в этом смысле самодостаточны.
Вместе с тем коль скоро индексация присужденных сумм взыскивается в пользу истца и направлена на возмещение его потерь, связанных с инфляцией, то она направлена на удовлетворение его материально-правового интереса и потому должна иметь обоснование в нормах гражданского права. Не стоит забывать, что деление права на отрасли может не совпадать со структурой законодательства (Поляков А. В. Общая теория права: Проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода: Курс лекций. СПб., 2004. С. 742, 743). В связи с этим нахождение нормы об индексации в АПК РФ не должно никого смущать.
Напомню, что традиционно Гражданский кодекс Российской Федерации (далее — ГК РФ) различает проценты за правомерное пользование деньгами (денежными средствами), с одной стороны, и проценты за пользование чужими денежными средствами и неустойку, с другой стороны. Первые являются своеобразной платой за «пользование» деньгами, поскольку они имеют свойство давать рост. Предоставляя деньги (денежные средства) в качестве займа, заимодавец лишает себя на время возможности «пользоваться» деньгами (например, разместить их в банке под процент) и потому вправе получить соответствующий процент с заемщика. В этом смысле проценты за правомерное пользование представляют собой своеобразную плату за «услугу» по предоставлению займа. Примером подобных процентов являются проценты по ст. 809 ГК РФ.
Одновременно проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ, так же как и неустойка (ст. 330 ГК РФ), представляют собой штрафные санкции: они налагаются на должника дополнительно, в качестве «наказания» за неисполнение обязательства (в том числе денежного).
Какие из двух видов процентов направлены на возмещение инфляционных потерь? Несомненно, что проценты за правомерное «пользование» деньгами направлены на выполнение данной функции. Кредитор, выговаривая себе размер процентов, принимает во внимание как прогнозируемый уровень инфляции, так и желаемый размер собственного вознаграждения, если, конечно, его целью не является скрытым образом одарить заемщика путем установления заниженной процентной ставки.
Безусловно, что так или иначе инфляционные потери могут быть покрыты и за счет санкций. В ситуации, когда вытекающее из договора денежное обязательство не предусматривает начисления процентов за правомерное «пользование» деньгами, то именно санкции (проценты по ст. 395 ГК РФ, неустойка) и будут покрывать указанные потери.
Однако в качестве общего правила эти потери закладываются в проценты за правомерное «пользование» деньгами.
В связи с этим я полагаю, что индексация, предусмотренная ст. 183 АПК РФ, по своей правовой природе ближе к процентам за правомерное пользование деньгами. Более того, и в п. 3 мотивировочной части Постановления № 40-П подчеркнуто, что она не является санкцией. Но тогда возникает вопрос о том, почему соответствующая норма появилась именно в процессуальных кодексах.
Как мне кажется, появление норм об индексации в 2002 году было обусловлено тем, что у авторов как АПК РФ, так и ГПК РФ была свежа память о гиперинфляции 1990-х годов, когда она могла достигать 2508% (в 1992 году); притом что в начале 2000-х годов инфляция оставалась высокой (до 20% в год; данные приводятся с официального сайта Федеральной службы государственной статистики /https://rosstat.gov.ru/).
Возможно, что тогда, когда рынку в России было еще чуть более десяти лет, участники оборота еще не научились закладывать инфляционные риски в договоры, например, в виде соответствующих процентов. Более того, нельзя сбрасывать со счетов и недобровольных кредиторов (например, по деликтным обязательствам), которые в принципе не могут заранее предусмотреть компенсацию инфляционных потерь в каком-либо соглашении.
Кроме того, на тот момент отсутствовала судебная практика взыскания процентов на будущее время. В настоящий момент такая возможность предусмотрена, например, п. 48 Постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016 № 7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» (далее — Постановление № 7) применительно к процентам по ст. 395 ГК РФ.
Аналогичный подход может быть применен и к процентам за правомерное пользование деньгами: формальное указание в п. 48 на его применимость к процентам за неправомерное пользование чужими денежными средствами не является сущностным; приведенное разъяснение является лишь процедурным, инструментальным.
Однако в ситуации, когда проценты взыскивались только до даты вынесения судебного решения, индексация присужденных сумм была весьма актуальной.
В данном контексте уместно вспомнить печальную судьбу ст. 317.1 ГК РФ, которая в своей первоначальной редакции (Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ) предусматривала начисление законных процентов в размере ставки рефинансирования Банка России в качестве общего правила. Однако подобный подход был воспринят в штыки главным образом ввиду того, что, как правило, плата за отсрочку платежа по договору уже закладывается в цену. Например, если продавец согласился продать вещь за 105 руб. при условии отсрочки платежа на три месяца, это значит, что без условия об отсрочке цена была бы, например, 100 руб.
По этой причине первоначальная редакция ст. 317.1 ГК РФ просуществовала недолго — она действовала с 01.06.2015 по 01.08.2016 (до вступления в силу Федерального закона от 03.07.2016 № 315-ФЗ). В действующей редакции указанная статья устанавливает, что проценты за пользование деньгами начисляются лишь в случаях, предусмотренных законом или договором.
Нужно ли говорить о том, что если у сторон имеется намерение предусмотреть защиту от инфляционных рисков для кредитора, равно как и отдельные проценты за пользование капиталом, они, скорее всего, оговорят условие о коммерческом кредите, а это можно было сделать и в отсутствие в действующем законодательстве ст. 317.1 ГК РФ.
Таким образом, поправки в ГК РФ 2016 года фактически нивелировали действие обсуждаемой статьи.
«Ожившая» ст. 183 АПК РФ — это своеобразная реинкарнация идеи, заложенной в ст. 317.1 ГК РФ, но уже под «процессуальным» соусом, что едва ли должно затушевывать материально-правовую сущность указанной нормы
О правовой природе принципа фиксации
Сущность принципа фиксации состоит в том, что с момента введения в отношении должника процедур банкротства на требования к нему (за исключением требований по текущим платежам) более не начисляются как проценты, так и финансовые санкции. Подобные последствия введения соответствующих процедур установлены в абз. 10 п. 1 ст. 63, абз. 10 п. 1 ст. 81, абз. 3 п. 2 ст. 95, абз. 3 п. 1 ст. 126, абз. 4 п. 2 ст. 213.11, абз. 5 п. 5 ст. 213.25 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее — закон о банкротстве).
Сам термин «принцип фиксации» используется, например, в немецком праве (R. Bork Corporate Insolvency Law. A Comparative Textbook. 2020. Cambridge. С. 30).
Примечательно, что нормы, относящиеся к процедурам наблюдения, финансового оздоровления и внешнего управления, предусматривают нетечение только финансовых санкций, в том время как нормы о конкурсном производстве, реструктуризации долгов гражданина и реализации имущества гражданина — нетечение как процентов за правомерное пользование, так и санкций.
Очевидно, что законодатель «забыл» указать в первом случае на нетечение процентов за правомерное пользование капиталом, поскольку, как будет показано далее, политико-правовые соображения, лежащие в основе такого последствия введения процедур банкротства, применимы как к санкциям, так и к процентам за правомерное пользование.
Этот пробел (телеологический) был восполнен в абз. 3 п. 4 Постановления Пленума Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 06.12.2013 № 88 «О начислении и уплате процентов по требованиям кредиторов при банкротстве» (далее — Постановление № 88), в котором предусмотрено, что проценты (за правомерное пользование денежными суммами) устанавливаются по состоянию на дату введения наблюдения.
Такой вывод был сделан путем толкования п. 1 ст. 4 закона о банкротстве, из которого следует, что состав и размер требований кредиторов устанавливаются на дату введения в отношении должника первой процедуры банкротства.
Политико-правовое объяснение принципа фиксации может быть следующим.
Г. Ф. Шершеневич указывал на то, что допущение течения процентов в процедурах банкротства позволяло бы одним кредиторам обогащаться за счет других. Кредиторы, выговорившие себе заранее проценты, получили бы преимущество за счет тех, кто этого не сделал. При этом дело не столько в активности отдельных кредиторов, сколько в характере их требований. Так, заемные отношения практически всегда, по мнению автора, предполагают начисление процентов, чего нельзя сказать, например, о купле-продаже.
Причем неравенство кредиторов возрастало бы с ходом конкурсного производства; получалось бы, что отдельные кредиторы обогащаются за счет медленного рассмотрения дела о банкротстве, что едва ли допустимо (Шершеневич Г. Ф. Курс торгового права. Т. IV. Торговый процесс. Конкурсный процесс. М., 2003, с. 281, 282).
Именно в связи с этим действующее законодательство о банкротстве предусматривает начисление на все требования кредиторов одинаковых мораторных процентов в размере ставки рефинансирования ЦБ РФ (п. 4 ст. 63, п. 2 ст. 81, абз. 4 п. 2 ст. 95, п. 2.1 ст. 126 закона о банкротстве).
Иное объяснение остановки течения процентов и начисления взамен них мораторных процентов привели участники заседания «Банкротного клуба», проведенного 17.12.2021 в Москве. Так, Р. Т. Мифтахутдинов обратил внимание на то, что реабилитационные процедуры могут быть эффективны лишь тогда, когда должнику предоставляется новое финансирование. Однако ввиду неготовности кредиторов финансировать должника напрямую применяется косвенное финансирование в виде остановки начисления договорных процентов и санкций, а также начисления взамен мораторных процентов (Заседание «Банкротного клуба» — Москва — 17 декабря 2021 года / бесплатный видеохостинг «Youtube.com»; отметки 2:32, 2:33). На реабилитационный характер данной меры обратил внимание и О. Р. Зайцев (там же, отметки 2:41, 2:45 и 2:46).
Наконец, третье объяснение остановки течения процентов и санкций сугубо утилитарное. Если допустить, что в ходе процедур банкротства продолжали бы начисляться проценты и санкции, предусмотренные договором, то размер соответствующих требований постоянно изменялся бы, и далее либо суд, либо арбитражный управляющий был бы вынужден постоянно пересчитывать размер требований. Очевидно, что это чрезмерно усложнило бы производство по делам о банкротстве.
На то, что остановка течения процентов служит, в том числе, удобству расчетов, обращал внимание и Г. Ф. Шершеневич (там же, с. 282).
Обратим внимание на подход, применимый к мораторным процентам: они не включаются в реестр требований кредиторов, а расчеты по ним производятся только при достаточности имущества должника для расчетов по основному долгу и процентам за правомерное пользование (пп. 4 и 7 Постановления № 88)
Выводы
Итак, проанализировав правовую природу, с одной стороны, индексации требований кредиторов, а с другой стороны, принципа фиксации, мы готовы ответить на главный вопрос статьи положительно: принцип фиксации, несомненно, применим к индексации требований кредиторов.
Прежде всего стоит отметить, что, коль скоро индексация по своей природе сходна с процентами за правомерное пользование капиталом, к ней применимы те же подходы, что и к первой из названных.
Оценивая аргументы, приводимые в пользу принципа фиксации, я прихожу к выводу о том, что все они являются релевантными и к индексации требований кредиторов.
Если оценивать первый аргумент (недопущение роста одних требований в отношении других), то следует признать, что если одни требования кредиторов будут индексироваться, а другие нет, то постепенно одни требования будут расти в пропорции по отношению к другим.
При текущем правовом регулировании индексация требований происходит только по заявлению кредитора. Поэтому дела о банкротстве достаточно скоро превратятся в «гонку индексаций», при которой кредиторы будут стремиться обогнать друг друга в скорости подачи подобных заявлений.
Разделяя в целом тезис о том, что «право любит активных», я все же хотел бы усомниться в том, что он в полной мере применим к банкротному праву. Сущность банкротных процедур состоит как раз в том, что подавляются индивидуальные действия кредиторов по удовлетворению их требований. Они понуждаются к коллективному действию, направленному на максимизацию выгоды от поиска и реализации имущества должника (Познер Р. А. Экономический анализ права. В двух томах. Том 2. Перевод с английского под редакцией В. Л. Тамбовцева. СПб. 2004. С. 543–545).
Так, например, введение даже процедуры наблюдения приостанавливает исполнительное производство за исключением лишь производства по некоторым требованиям (абз. 4 п. 1 ст. 63 закона о банкротстве); получение кредитором удовлетворения его требования в индивидуальном порядке может быть оспорено как сделка с предпочтением по правилам ст. 61.3 закона о банкротстве и т. п.
Ввиду этого вряд ли банкротное право должно поощрять описанную выше «гонку индексаций».
Второй аргумент, приводимый в пользу остановки течения процентов, также применим к индексации. Коль скоро законодатель установил, что на требования кредиторов начисляются мораторные проценты в размере ставки рефинансирования, а она заведомо ниже, чем обычные процентные ставки, под которые коммерческие банки предоставляют кредиты, это значит, что в той мере, в которой мораторные проценты ниже, чем средние проценты, взимаемые банками, к должнику применяется реабилитационная мера.
Безусловно, можно обсуждать, насколько верно устанавливать мораторные проценты в размере ставки рефинансирования, и, конечно, можно предусмотреть более высокие мораторные проценты
Однако в ситуации, когда законодатель четко и ясно определил их размер, начисление на требования кредиторов еще и сумм индексации войдет в явное противоречие с его волей.
Наконец, третий аргумент, лежащий в основе остановки течения процентов, также применим и к индексации. Если требования кредиторов будут индексироваться только по их волеизъявлениям, то и без того довольно сложные дела о банкротстве усложнятся еще больше. Судам придется постоянно пересматривать размер требований (в каком конкретно порядке: путем заявления новых требований или пересмотра ранее включенных в реестр применительно к гл. 37 АПК РФ, не столь важно). Если же индексация будет производиться автоматически арбитражным управляющим, то не совсем понятно, чем она будет отличаться от мораторных процентов (повторю, что их ставка обсуждаема).
К счастью, судебная практика заняла правовую позицию о том, что индексация на требования кредиторов за время течения процедур банкротства не начисляется, то есть, в сущности, заняла такой же подход, как и тот, что применяется к процентам и санкциям. Подобная правовая позиция отражена, например, в Постановлении Арбитражного суда Северо-Западного округа от 24.04.2023 по делу № А56-69038/2017.
Последнее дело примечательно еще и тем, что в нем индексация требования кредитора была произведена вне рамок дела о банкротстве (требование изначально было основано на судебном акте, вынесенном в исковом порядке). Однако банкротный суд первой инстанции (определение от 01.12.2022 по указанному делу) подчеркнул, что в той части, в которой индексация произведена на периоды после введения процедур банкротства, судебный акт не подлежит исполнению в деле о банкротстве (что не исключает его исполнения в случае прекращения производства по такому делу).
Но, несмотря на верное, на мой взгляд, формирование судебной практики, все же нормы об индексации присужденных сумм следует исключить из процессуальных кодексов, поскольку они создают ложное ощущение того, что это некая иная выплата, отличная от процентов за правомерное пользование капиталом.
В ситуациях, когда само обязательство предусматривает начисление процентов за правомерное пользование денежными средствами, инфляционные риски могут закладываться в такие проценты. Если же подобные проценты не начисляются, что возможно предусмотреть начисление повышенных процентов по ст. 395 ГК РФ (например, в размере двойной ставки рефинансирования). Особенно это актуально для тех случаев, когда требование кредитора носит недобровольный характер, например, по деликтному обязательству.
Как писал английский философ У. Оккам, не следует множить сущности без необходимости. К индексации требований кредиторов этот тезис применим в полной мере.
Позиция, отраженная в настоящей статье, является личным мнением автора и не может рассматриваться как официальная позиция Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
Над материалом работали:
