ВС не увидел причин для объединения оспариваемых сделок по выводу активов в одну цепочку

Перед отзывом лицензии банк «Таатта» успел продать Ивану Наливайко три помещения в Москве за 345,1 млн рублей. Через месяц Наливайко продал эти же помещения Александру Васильеву за 348,6 млн рублей. При этом Васильев еще в 2012 - 2013 годах обменял на акции банка «Таатта» два помещения и напрямую продал банку третье помещение. На июнь 2018 года Васильев владел лишь 0,0005% акций банка «Таатта». В рамках банкротства банка АСВ потребовала признать недействительными сделки (цепочки взаимосвязанных сделок) по отчуждению помещений банка и попросило вернуть их в конкурсную массу. Однако рассматривая дело по второму кругу, суды трех инстанций удовлетворили требование АСВ лишь частично, взыскав с Ивана Наливайко в пользу банка 345,1 млн рублей. Наливайко и АСВ подали жалобы в Верховный суд, который оставил в силе акты нижестоящих судов, а кассационные жалобы - без удовлетворения (дело А58-6327/2018).

Фабула

27.03.2012 года по договору мены Банк «Таатта» (Банк) получил от Александра Васильева два расположенных в Москве на улице Остоженка, 10 нежилых помещения. По этой сделке Васильев получил 122,5 тыс. акций Банка номинальной стоимостью 1 тыс. рублей на общую сумму 122,5 млн рублей.

16.01.2013 года по договору купли-продажи с Васильевым Банк получил в этом же здании еще одно нежилое помещение стоимостью 62,5 млн рублей.

При этом по состоянию на июнь 2018 года Васильев владел 0,0005% акций Банка.

02.07.2018 года Банк продал указанные три помещения Ивану Наливайко за 345,1 млн рублей. В подтверждение оплаты в суд был представлен приходный кассовый ордер о внесении покупателем денег в кассу банка.

А уже 02.08.2018 Наливайко продал помещения Александру Васильеву за 348,6 млн рублей. По условиям договора оплата должна была производиться безналичным переводом на счет продавца 3,5 млн рублей в день подписания договора, а затем с рассрочкой платежа по 72,5 млн рублей до 01.02.2019 и до 01.08.2019 года.

Васильев со ссылками на выписку из расчетного счета из Московского кредитного банка пояснил, что исполнил обязательства перед Наливайко, перечислив ему в безналичном порядке 277,5 млн рублей: 

При этом в день поступления денег на счет Наливайко забирал их из банка наличными.

Кроме того, 01.09.2019 года Васильев передал Наливайко наличными под расписку 71,1 млн рублей.

05.07.2018 года ЦБ отозвал у Банка лицензию на осуществление банковских операций. В том же месяцев суд по заявлению ЦБ возбудил дело о банкротстве Банка. А 28.08.2018 года суд признал Банк банкротом и открыл конкурсное производство.

Лишь 18.02.2020 года было зарегистрировано право собственности на помещения за Александром Васильевым.

Агентство по страхованию вкладов (АСВ) обратилось в суд с заявлением о признании недействительной сделки (цепочки взаимосвязанных сделок) по отчуждению имущества Банка и попросило возвратить в конкурсную массу Банка нежилые помещения, являющиеся предметом оспариваемых сделок.

По мнению АСВ, сделки по отчуждению Банком нежилых помещений в пользу Наливайко, а затем Наливайко в пользу Васильева притворны (пункт 2 статьи 170 ГК) и прикрывают отчуждение имущества Васильеву для создания фигуры добросовестного приобретателя.

Сделка с Васильевым направлена на причинение вреда кредиторам неплатежеспособного Банка (проблемы с платежеспособностью возникли с апреля 2018 года, а с 02.07.2018 года Банк перестал исполнять платежные поручения), так как Банк по сделке ничего не получил (Наливайко не подтвердил факт оплаты).

Обстоятельства осуществления сделки, в том числе ее совершение под контролем лица, имеющего тесную связь с Банком, дают основания полагать об осведомленности Васильева о ее противоправном характере. Ввиду наличия всех признаков подозрительной сделки она недействительна по пункту 2 статьи 61.2 закона о банкротстве.

Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, отклонил заявление АСВ. Однако суд округа отправил спор на новое рассмотрение.

При новом рассмотрении суды трех инстанций признали недействительными по пункту 2 статьи 61.2 закона о банкротстве договор Банка с Наливайко и оплату последним покупки. Суды взыскали с Наливайко в пользу Банка 345,1 млн рублей. В удовлетворении остальной части заявления отказано.

АСВ и Иван Наливайко подали жалобы в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.

Что решили нижестоящие суды

Суды исходили из того, что Наливайко не подтвердил факт оплаты, а сделка совершена с явным намерением причинить ущерб кредиторам Банка. В отношении сделки с Васильевым суды не установили его связи как с Банком (по крайней мере такой, которая позволяла бы контролировать действия банка), так и с Наливайко.

Что думают заявители

АСВ попросило отменить судебные акты в части отказа в удовлетворении заявления. Доводы Агентства сводятся к тому, что суды неправильно квалифицировали сделки как самостоятельные, не приняв во внимание совокупность обстоятельств их совершения. По мнению Агентства, сделка едина и направлена на безвозмездный вывод имущества должника в пользу Васильева. В подтверждение своих доводов Агентство сослалось на те обстоятельства, которые указывало в судах нижестоящих инстанций (родственные связи Васильева с акционером Банка, владение Васильевым прочими помещениями в том же здании, быстрая продажа дорогостоящего недвижимого имущества как Банком в пользу Наливайко, так и Наливайко Васильеву и прочие).

Наливайко попросил отменить судебные акты в части удовлетворения заявления, поскольку не согласен с выводами о недоказанности своей платежеспособности на момент совершения оспариваемой сделки и о фиктивности документооборота должника. 

Что решил Верховный суд

Судья ВС Самуйлов С.В. счел доводы жалобы заслуживающими внимания и передал спор в Экономколлегию, которая решила рассмотреть этот спор.

Предмет кассационного обжалования судебных актов по данному обособленному спору со стороны АСВ прежде всего свелся к квалификации сделок по отчуждению имущества банка: были ли это две самостоятельные сделки либо это была одна сделка между банком и Васильевым, а два последовательных отчуждения имущества совершены лишь для ее прикрытия.

Агентство настаивало на втором варианте. При таком подходе АСВ следовало доказать, что Наливайко был подставным лицом: в сделке он участвовал номинально (то есть без реальной заинтересованности стать собственником имущества) и действовал в интересах Васильева, либо Васильев знал (должен был знать) о номинальном статусе Наливайко. Затем в соответствии с занимаемой агентством позицией доказыванию подлежал факт причинения вреда кредиторам банка.

АСВ стороной сделки (сделок) не являлось. Отчуждение имущества банка оспаривалось по обстоятельствам, которые недобросовестные участники сделки обычно скрывают. В связи с этим агентство объективно испытывало трудности с доказыванием обстоятельств совершения спорных сделок (сделки). В таком случае АСВ достаточно указать на совокупность подозрительных (очевидно необычных для хозяйственного оборота) обстоятельств и подтвердить их хотя бы косвенными доказательствами, выстроив собственную версию развития событий по оспариваемой сделке.

В ходе состязательной процедуры бремя доказывания обратного переходит на лиц, отвечающих на претензии агентства, так как именно они должны располагать достоверными знаниями о сделке и прямыми доказательствами. По результатам оценки доводов и доказательств, представленных спорящими сторонами, наиболее логичная, правдоподобная и вероятная версия произошедших событий принимается судом и является фактическим основанием для последующей юридической квалификации правоотношений.

По существу: между тем убедительных доводов и доказательств связи Наливайко с Васильевым и необычного характера второй сделки АСВ судам не предоставило, а все сомнения в обратном были либо недостаточны, либо устранены в суде Васильевым и его представителями.

Основной довод АСВ о подозрительности заключался в том, что сделка между Наливайко и Васильевым совершена в течение небольшого периода после того, как сам Наливайко приобрел у банка спорные помещения. Однако, это обстоятельство само по себе не достаточно для вывода о какой-либо противоправности в действиях Васильева, хотя при наличии прочих сомнительных обстоятельств может подтверждать подозрения. В тоже время иных обстоятельств судами не установлено.

Родственных, дружеских, партнерских, служебных отношений между Наливайко и Васильевым судами не выявлено.

Доводы АСВ о том, что Васильев имел интерес к покупке спорных помещений, подтверждены им самим со ссылкой на то, что остальные помещения в здании также принадлежат ему. После оставления банком помещений Васильев был заинтересован в надлежащем содержании здания, для чего разумным и обоснованным было бы владеть всем им на праве собственности. Вероятнее всего по этой же причине первым, к кому разумно обратился Наливайко с предложением о купле-продаже помещений, являлся именно Васильев.

Отчуждение банку в 2012-2013 годах тех же нежилых помещений и последующие попытки их выкупить обратно Васильев объяснил желанием тем самым временно войти в акционерный капитал банка (часть помещений обменяны на акции), а затем по акционерному соглашению выйти из него на взаимовыгодных условиях.

Васильев со ссылками на письменные доказательства изложил последовательность своих действий о проверке чистоты своей сделки с Наливайко, получив, помимо прочего, гарантии временной администрации банка. Неосмотрительности в его действиях не имелось. Его поведение в целом отвечало стандарту поведения среднего участника правоотношений по покупке коммерческой недвижимости. По крайней мере, иного агентство не доказало.

Способность Васильева оплатить покупку не оспаривалась агентством, тем более, что оплата произведена Васильевым в безналичном порядке с подтверждением получения им банковского кредита на эти цели. Каких-либо сведений о том, что Наливайко возвращал деньги Васильеву либо по его указанию передавал другим лицам, не имеется.

Васильев действительно имел некоторую связь с банком, чего он не отрицал. Так, в частности, некоторое время он был акционером банка, однако количество акций было крайне незначительно для влияния на деятельность кредитной организации, а на дату совершения сделки акций у Васильева не было и вовсе. Пакет акций, принадлежащий его отцу (около 10%), также не позволяет оказывать существенное влияние на банк.

Участие Васильева в управлении банком прекращено задолго как до банкротства банка, так и до совершения спорной сделки. Связь Васильева с менеджментом банка не установлена. Более того, Васильев со ссылкой на судебные акты обращал внимание на его многочисленные конфликты с руководством банка, что говорит не в пользу версии о совпадении его интересов с интересами банка и совместности их действий.

Прочие доводы АСВ как в отдельности, так и в совокупности с остальными так же не позволили судам установить наличие связи между Наливайко и Васильевым и участие последнего в противоправном выводе имущества должника-банкрота от правопритязаний кредиторов. Агентство выводы судов не опровергло, убедительных аргументов не представило. Как следствие, у судов не было оснований для признания цепочки продаж единой сделкой, а у судебной коллегии нет оснований для удовлетворения кассационной жалобы агентства.

Доводы, изложенные в кассационной жалобе Наливайко, касались его несогласия с доказательствами, представленными в суд участвовавшими в обособленном споре лицами и оцененными судами первой и апелляционной инстанций. Мотивы судов изложены в судебных актах. Обстоятельства, установленные этими судами, соответствуют исследованным ими доказательствам. Ввиду наличия состава признаков, указанных в пункте 2 статьи 61.2 закона о банкротстве, суды правомерно признали сделку между банком и Наливайко недействительной и правильно применили последствия ее недействительности. 

Итог

Верховный суд оставил в силе акты нижестоящих судов, а кассационные жалобы - без удовлетворения.

Почему это важно

Юрист коллегии адвокатов «Регионсервис», адвокат Виктория Старонедова отметила, что в обособленном споре ВС РФ рассматривал вопрос доказывания обстоятельств, свидетельствующих о недействительности цепочки сделок.

Такая позиция ВС РФ, по мнению Виктории Старонедовой, является справедливой, поскольку все чаще суды необоснованно перераспределяют бремя доказывания на ответчиков, в то время как правовая позиция заявителя сводится лишь к наличию отдельных, обстоятельств, не свидетельствующих о противоправной цели сторон при заключении сделки.

«С учетом значительности последствий недействительности сделок для сторон, полагаю, что такой подход ВС РФ позволит сформировать судебную практику недопускающую формальное перераспределение бремени доказывания при оспаривании цепочки сделок, что, в свою очередь, позволит избежать нарушения прав добросовестных контрагентов должников», – отметила она.

Юрист юридической фирмы Nasonov Pirogov Валерия Терюхова отметила, в первую очередь, редкую ситуацию, в которой Верховный суд РФ передал дело на рассмотрение СКЭС, однако обжалуемые судебные акты были оставлены без изменения. 

Так, по словам Валерии Терюховой, второй по счету приобретатель имущества задолго до наступления неплатежеспособности банка, а именно в 2012-2013 годах, продал эти же объекты банку, только по цене в 2 раза ниже той, по которой он «обратно» выкупил их у приобретателя в 2018 году. 

Такое поведение, как минимум, выглядит противоречиво и непоследовательно. Кроме того, этот же инвестор, ссылаясь на формальную чистоту сделки, не смутился приобретением объектов незадолго до отзыва у банка лицензии и последующего банкротства. В данном случае тезис Верховного суда РФ о том, что «поведение в целом отвечало стандарту поведения среднего участника правоотношений по покупке коммерческой недвижимости», представляется, подлежит критике. Для практики данное Определение может сыграть роль в значительном смягчении требований об осведомленности к приобретателям активов у обладающих признаками несостоятельности лиц