Хотел бы в этот раз обратить внимание не на «дело недели», а скорее — на «дело месяца».
АС Московского округа своим Постановлением от 10.10.2023 засилил судебные акты апелляционной инстанции и АС города Москвы о признании требования ООО «Лизинговые решения» (залогодержателя), заявленного с пропуском срока, как учитываемого в очередности после погашения требований, указанных в п. 4 ст. 142 закона о банкротстве, но приоритетно по отношению к требованиям лиц, получающих имущество должника по правилам п. 1 ст. 148 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и п. 8 ст. 63 ГК РФ (очередность, предшествующая распределению ликвидационной квоты), подлежащим преимущественному удовлетворению перед иными кредиторами, задолженность которых учитывается в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты, при удовлетворении за счет денежных средств, вырученных от реализации имущества должника, составляющего предмет залога. Эта прекрасная цитата из постановления означает, что по мнению судов кредитор вправе рассчитывать на погашение долгов из стоимости заложенного имущества преимущественно только перед кредиторами одной с ним очереди удовлетворения, в отношении кредиторов более приоритетных очередностей (по сути, впереди залогодержателя весь РТК) залоговые преимущества не действуют. Однако последняя точка в цепочке судебных актов, которую венчает это постановление, не поставлена, на 22.11.2023 назначено заседание суда первой инстанции о разъяснении судебного акта, лежащего в ее начале. Таким образом, дело еще закончено.
При рассмотрении спора суды исходили, на мой взгляд, из излишне «вольного» вывода о позиции ВС РФ, в соответствии с которой в некоторых ситуациях могут разграничиваться понятия «статус залогового кредитора» и «специальные права залогового кредитора». Однако представляется, что статус предмета залога при таком подходе остался за пределами обсуждения, как и вопрос о прекращении права залога, если средства, полученные от реализации залогового имущества, полностью уйдут на погашение незалоговых требований кредиторов 1–3-й очереди РТК.
Я думаю, что суд первой инстанции мог бы буквально применить позицию п. 1 Постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 № 58 «О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя» и установив, что заложенное имущество выбыло из владения залогодателя, но право залога сохраняется, залогодержатель вправе реализовать свое право путем предъявления иска к владельцу имущества. При этом кредитору надлежало отказать в установлении его требований в деле о банкротстве как требований, обеспеченных залогом имущества должника, и ситуация не потребовала бы двух лет на судебные споры. Или парадоксальная мысль — может быть, залогодержателю вовсе не стоило бы проявлять излишнее рвение, заявив свое требование о включении в РТК. А пока дуализм «статус залогового кредитора» и «специальные права залогового кредитора» остается в «серой» зоне, и для его толкования используются довольно редкие отказные определения ВС РФ.
Финансовый управляющий Андрея Труфанова запросил в МВД сведения о наличии у должника зарегистрированных и снятых с учета транспортных средств. МВД сообщило о том, что Труфанов владеет автомобилем Chery, а, кроме того, на его имя ранее был зарегистрирован и затем снят с учета автомобиль Skoda. При этом отказалось предоставить ФУ копии документов, на основании которых были совершены регистрационные действия, сославшись на наличие в них персональных данных иных лиц. По заявлению финуправляющего суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, признал отказ МВД предоставить копии документов незаконным. Однако окружной суд отменил акты нижестоящих судов и отклонил требование управляющего. ФУ обратился в Верховный суд. Подробности кейса можно прочитать на портале PROбанкротство.
Чтобы получить необходимые данные для своевременного проведения процедуры банкротства и в целях анализа финансового состояния должника и его сделок, считает Наталья Василенко, арбитражный управляющий обязан запросить необходимые сведения от органов государственной власти, органов местного самоуправления и кредитных организаций.
Но в результате арбитражный управляющий сталкивается либо с затягиванием с ответом о данных об имуществе должника, либо в виде отказов в предоставлении всех необходимых сведений со ссылками на нормативные акты о нарушении законодательства о персональных данных.
Такие отказы влекут за собой самые негативные последствия для арбитражного управляющего, ведь ограничения в предоставлении документов об имущественном положении должника противоречат целям процедуры банкротства. И арбитражный вынужден каждый раз обращаться в суд, с его и без того огромным объемом работы, с простым заявлением об истребовании данных в отношении должника.
А ведь за разглашение сведений, составляющих тайну, финансовый управляющий несет гражданско-правовую, административную, уголовную ответственность. И таким образом законодатель предусмотрел обеспечение сохранности персональных данных третьих лиц при проведении дел о банкротстве.
Разброд и шатание в правоприменительной практике толкований закона о банкротстве уже давно не добавляют плюсов профессии арбитражного управляющего. То количество препон и трудностей, которые надо преодолеть арбитражному управляющему при исполнении требований закона о банкротства, можно сравнить лишь с прохождением квеста повышенной сложности. Передача данного спора на разрешение Экономколлегии Верховного суда — давно назревшая необходимость. И результаты его рассмотрения могли бы стать хорошей основой для разработки регламента деятельности государственных и иных уполномоченных органов по предоставлению информации арбитражным управляющим без ущемления интересов третьих лиц (например, вымарывая персональные данные в документах). Надеюсь, что позиция Верховного суда РФ будет направлена на установление приоритета норм, подлежащих применению при проведении процедур банкротства, на упрощение порядка получения арбитражными управляющими сведений об имуществе должника и на разгрузку судебной системы от многократных заседаний, констатирующих требования закона.
ООО «Дорстройсервис» с июня 2016 по январь 2017 года перечислило своему сотруднику Феликсу Гутнову 1,8 млн рублей. Деньги предназначались на лечение сотрудника от онкологического заболевания. При этом в платежных поручениях было указано, что деньги перечисляются «под отчет». В мае 2017 года суд возбудил дело о банкротстве ООО «Дорстройсервис». В дальнейшем компания была признана банкротом, и конкурсный управляющий потребовал признать спорные операции недействительными сделками, ссылаясь на их совершение в период подозрительности. Суд первой инстанции отклонил требование КУ. Однако апелляция, с которой согласился суд округа, отменила определение нижестоящего суда и признала требование КУ обоснованным, взыскав с Гутнова 1,8 млн рублей в конкурсную массу. Феликс Гутнов пожаловался в Верховный суд. Подробно кейс описан на портале PROбанкротство.
Не так давно, вспоминает Айнур Шайдуллин, Верховный суд РФ рассматривал похожий по сути казус об оспаривании пожертвования, в котором указал, что в деле не доказана осведомленность благотворительного фонда о цели должника причинить вред кредиторам. Как указал суд, «при нормальном обороте разрешение вопроса о возможности принятия благотворительным фондом пожертвования не может обуславливаться возложением на данный фонд такой обязанности, как проверка имущественного положения жертвователя».
В российском праве кредиторского оспаривания сложилась достаточно удивительная ситуация, при которой неравноценные сделки оспариваются по п. 1 ст. 61.2 ЗоБ и недобросовестность контрагента доказывать не нужно, а безвозмездные сделки оспариваются по п. 2 ст. 61.2 ЗоБ, и недобросовестность контрагента требуется доказать (знание о цели причинить вред), что позволило Верховному суду РФ сделать такой вывод. ВС Германии, рассматривая похожую ситуацию (BGH, Urteil vom 04.02.2016 — IX ZR 77/15), когда должник, член публичной корпорации — церкви (Körperschaft des öffentlichen Rechts), жертвовал деньги на периодической основе в церковь, решил несколько иначе.
Церковь, продолжает Айнур Шайдуллин, жила за счет пожертвований своих членов. Должник за 2009 год ежемесячно жертвовал церкви 350 евро (всего 4500 евро в год). 27 ноября 2009 года в отношении него было возбуждено дело о банкротстве. Конкурсный оспорил все пожертвования.
Церковь пыталась ссылаться на исключение, предусмотренное в п. 2 § 134 InsO, где сказано, что обычный подарок по какому-либо случаю небольшой стоимости не может быть оспорен.
Однако ВС Германии указал, что это исключение в данном случае не применяется, поскольку пожертвования вносились на регулярной основе для финансирования регулярной (основной) деятельности церкви.
ВС отметил, что под исключения попадают лишь подарки по особому случаю (Рождество, день рождения, свадьба и т. д.). Причем ВС ФРГ полагает, что должен быть лимит — 200 евро для разового подарка, 500 — для пожертвований в течение года.
ВС Германии решил, что сделка оспорима, но церковь должна вернуть только на личное обогащение (то есть эти деньги как-то по-особому были использованы, а не то что расходы, которые и так были бы произведены).
В данном случае если деньги выделялись на лечение не в рамках заработной платы за выполнение определенной трудовой функции, то, по-видимому, можно рассматривать это как безвозмездную сделку (материальная поддержка и т. п.), которая должна оспариваться по правилам п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве (кстати говоря, следует сказать, что нижестоящие суды одновременно ссылаются и на п. 1, и на п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве, замыливая действительное основание оспаривания). Следовательно, необходимо доказывать недобросовестность контрагента. При этом тот факт, что Гутнов Ф. М. являлся работником должника, само по себе не свидетельствует о его аффилированности и (или) знании о цели должника причинить вред кредиторам (см. дело Матюнина № А41-34824/2016).
В реестр АО «Завод Точлит» было включено требование ООО «Завод Точлит» в размере 31,6 млн рублей. При этом впоследствии суд признал недействительными сделки по зачету иных денежных требований ООО «Завод Точлит» к АО «Завод Точлит». В результате уже ООО «Завод Точлит» оказалось должно АО «Завод Точлит» 43,7 млн рублей. Данное решение ООО «Завод Точлит» так и не исполнило. Конкурсный кредитор АО «Завод Точлит» Асад Мехдиев, не получив ответа от конкурсного управляющего, потребовал в суде разрешить разногласия с КУ по вопросам о необходимости проведения зачета встречных денежных требований ООО «Завод Точлит» и АО «Завод Точлит» на сумму 31,6 млн рублей. Однако суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, указал на недопустимость проведения зачета. После чего Мехдиев пожаловался в Верховный суд. Полное описание дела можно прочесть на портале PROбанкротство.
Переданный на рассмотрение Верховного суда РФ обособленный спор интересен сразу несколькими аспектами. В первую очередь необходимо отметить поставленный вопрос о допустимости в принципе зачета требований кредитора, включенных в реестр, и требований должника-банкрота к такому кредитору, а также условий допустимости такого зачета. Пока из определения о передаче кассационной жалобы можно сделать вывод, что такими критериями могут быть соответствие интересам всех кредиторов должника, как текущих, так и реестровых всех очередей удовлетворения. До данного спора судебная практика исходила из принципиальной недопустимости зачета после введения процедуры банкротства. Более того, заявление конкурсного кредитора о разрешении разногласий было направлено на установление тех правовых последствий (прекращение обязательства должника перед кредитором в индивидуальном внеочередном порядке), которые как раз были ранее устранены посредством признания сделки зачета недействительной.
Также данное дело, продолжает Юлия Иванова, выявило проблему применения последствий недействительности такой сделки как зачет. По общему правилу, контрагент по сделке, признанной недействительной по основаниям статей 61.2, 61.3 закона о банкротстве, может завить свои восстановленные требования только после восстановления имущественной сферы должника, нарушенной в результате совершения сделки (ст. 61.6 закона о банкротстве, пп. 25 и 27 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23 декабря 2010 года № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)"»). Однако при признании недействительным зачета необязательно исполнение требования перед должником, которое было предметом недействительного и было восстановлено. Вследствие этого может сложиться ситуация как в рассматриваемом споре, когда восстановленное требование должника-банкрота фактически не удовлетворено и конкурсная масса фактически не пополнена, а другая сторона зачета включила свое восстановленное требование в реестр и претендует наравне со всеми кредиторами на его удовлетворение.
По существу, цель конкурсного оспаривания сделок (максимальное наполнение конкурсной массы с целью соразмерного удовлетворения требований кредиторов) не достигнута. В такой ситуации логичнее было бы исследовать вопрос о причинах отсутствия у кредитора активов, за счет которых возможно было бы удовлетворить восстановленное требование должника-банкрота, и, если имела место недобросовестность кредитора, рассмотреть вопрос о субординации его требования до момента удовлетворения требования должника-банкрота.
По нашему мнению, если Верховный суд РФ согласится с доводами кредитора, то вполне возможно, что судебная практика будет их учитывать и при оспаривании сделок по специальным основаниям, предусмотренным законом о банкротстве. Если в результате оспаривания зачета сложится ситуация, аналогичная той, что рассматривается в споре, суды могут исходить из того, что такое оспаривание не достигнет предусмотренных законом целей, а только может ухудшить положение должника и его кредиторов.
В связи с полным удовлетворением требований кредиторов суд прекратил процедуру банкротства клиники пластической хирургии «Ассоль». Конкурсный управляющий Наталья Орлова ходатайствовала в суде об установлении ей процентов или повышенной фиксированной суммы по вознаграждению в размере 930 тыс. рублей. Однако суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отклонил заявление КУ. После чего Наталья Орлова пожаловалась в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Прочитать полную информацию о кейсе можно на портале PROбанкротство.
В комментируемом определении ВС РФ высказался в защиту права арбитражного управляющего на получение процентного вознаграждения. Именно действия управляющего позволили наполнить конкурсную массу, осуществить погашение более 70% требований кредиторов и, более того, аккумулировать на счете должника денежные средства, достаточные для погашения и остальной части требований. Однако денежные средства распределить не успели — оставшиеся требования погасило третье лицо. И именно данный факт послужил судам поводом для отказа в присуждении конкурсному управляющему и процентного и повышенного (в другой вариации требования) вознаграждения. ВС РФ восстановил справедливость, отдав должное деятельности управляющего и его вкладу в достигнутый результат погашения требований. Хочется с осторожным оптимизмом верить, что такой подход ВС РФ будет реализовываться и дальше, направляя нижестоящие суды к отходу от формализма и к объективной оценке деятельности управляющих, гарантируя их право на заслуженную и справедливую оплату труда.
