Айнур Шайдуллин

С недавних пор у меня появилась некоторая дополнительная функция. Я теперь имею некоторое отношение к Фонду содействия реструктуризации долга. Основная функция Фонда — это оказание помощи должникам, попавших в трудную финансовую ситуацию, в реструктуризации их обязательств. Я думаю всем очевидно, что в текущей экономической ситуации это как никогда актуально. Фонд безвозмездно помогает в получении рассрочки/отсрочки налоговых обязательств, рефинансировании кредита и иных обязательств, а также содействует в привлечении внешнего инвестора (при необходимости). Кроме того, есть идеи развивать дополнительные направления деятельности. Порядок обращения в Фонд и все контакты содержатся на сайте/

Меня это дело привлекло тем, что в нем в очередной раз возникает вопрос о модели оспаривания сделок в банкротстве. Пленум ВАС № 63 очевидно исходил из применимости общих правил ГК об оспаривании сделок к банкротному оспариванию. Однако правила об оспаривании сделок в банкротстве нередко упираются в строгие рамки догматики цивилистического оспаривания сделок. Классический пример — это когда актив отчуждается первым приобретателем дальше, а сам такой первый приобретатель ликвидируется. В результате возникают сложности с оспариванием первой сделки, поскольку контрагент ликвидирован (ст. 150 АПК РФ), а иск о виндикации также нельзя предъявить, пока не оспорена первая сделка (п. 16 ПП ВАС № 63). При этом исходим из того, что цепочка сделок не является притворной — понятно, что можно предъявить прямой иск к конечному приобретателю и обойти тем самым все указанные сложности.

Я бы особое внимание обратил на два положения принятого закона. Я не считаю их самыми важными в принятом ГД проекте, но хочу акцентировать на них внимание. Во-первых, это закрепление специального порядка исключения и (или) субординации требования кредитора в РТК. Предлагаемая новелла дает дополнительную опцию для исключения из реестра или понижения в очередности требования кредитора для случая, когда другие кредиторы своевременно не подали возражений на такое требование. На данный момент на практике известно немало примеров, когда в РТК включены требования аффилированных кредиторов, которые по уму должны были бы быть субординированы, но процессуальных оснований для пересмотра определения об их включении не имеется, а аффилированность сама по себе не является вновь открывшимся обстоятельством. При этом суды пресекали в том числе возможность пересмотреть очередность в порядке разрешения разногласий (ст. 60 ЗоБ). Я на лециях всегда говорил, что очень трудно субординировать требования аффилированного кредитора, если определение о включении такого требования в РТК не обжаловано. 

Для того, чтобы правила трансграничного банкротства корректно заработали, на мой взгляд, необходимо, чтобы судебная практика внутри каждой страны-участницы международного договора пришла к такой потребности. В России, очевидно, практика развивается и потребность созревает. Вопрос в том, каково состояние дел в иных потенциально договаривающихся странах.

Часть из предлагаемых изменений уже нашли свое отражение в судебной практике, но системное их разрешение на уровне закона можно только приветствовать. Из полезных новелл я бы отметил, в частности:1) упрощенное (без проведения заседания и подготовки мотивированного определения) установление требований кредиторов по требованиям, по которым отсутствуют возражения (давно назревшее решение);2) запрос информации без решения суда о заинтересованных с должником лицах (в текущей практике для этого требуется решение суда);3) увеличение порога формального признака банкротства для возбуждения дела о банкротстве до 2 млн;4) унификация обжалования обособленных споров в деле о банкротстве;5) статус участника дела супруга должника.

В российском праве кредиторского оспаривания сложилась достаточно удивительная ситуация, при которой неравноценные сделки оспариваются по п. 1 ст. 61.2 ЗоБ и недобросовестность контрагента доказывать не нужно, а безвозмездные сделки оспариваются по п. 2 ст. 61.2 ЗоБ, и недобросовестность контрагента требуется доказать (знание о цели причинить вред), что позволило Верховному суду РФ сделать такой вывод. ВС Германии, рассматривая похожую ситуацию (BGH, Urteil vom 04.02.2016 — IX ZR 77/15), когда должник, член публичной корпорации — церкви (Körperschaft des öffentlichen Rechts), жертвовал деньги на периодической основе в церковь, решил несколько иначе.