В феврале 2022 года ИП Ирина Триколич заключила с АО «Сбербанк Лизинг» договор лизинга, а с ООО «Стандард Трак Сервисиз» — договор купли-продажи автомобиля IVECO. По соглашению ООО «Стандард Трак Сервисиз» должно было передать Ирине Триколович автомашину не позднее 29 апреля 2022 года. Однако в итоге автомобиль был передан с просрочкой в 86 дней. Ирина Триколович потребовала в суде взыскать с ООО «Стандард Трак Сервисиз» неустойку в размере 381 тыс. рублей.
АС Московского округа недавно отменил акты нижестоящих судов и решил, что требование об уплате неустойки за просрочку поставки товара является текущим, несмотря на то, что и договор и предоплата были до введения моратория.
В обоснование своего решения кассация сослалась на дополнительное соглашение с новым сроком поставки товара, заключенное уже после введения моратория.
С одной стороны, срок исполнения обязательств не имеет с 2009 года значения при квалификации требования как текущего, и поначалу кажется, что кассация явно ошиблась.
С другой стороны, поскольку мораторий это реабилитационная процедура, то тот факт, что уже в ходе моратория должник заключил новое соглашение о сроке поставке, позволяет увидеть логику, чтобы в этом случае все-таки начислить неустойку, поскольку в противном случае заключенное должником соглашение утрачивает значение. Раз должник, несмотря на мораторий, решил все-таки пообещать новый срок, то защищать его от него самого уже не надо. Текст постановления можно прочитать тут.
Несмотря на то, что второй (т. н. антисанкционный) мораторий закончился, суды еще долго будут сталкиваться с применением правил о моратории. В рассмотренном недавно московской арбитражной кассацией деле встал вопрос о том, может ли начисляться неустойка за просрочку поставки товара, если договор купли-продажи и предоплата были до введения моратория. Суды первой и апелляционной инстанции отказали во взыскании неустойки, посчитав требование о поставке товара реестровым. Кассация же отменила эти судебные акты и направила дело на новое рассмотрение. Несмотря на то, что с 2009 года для квалификации требований как текущих срок исполнения не имеет значения, в данном случае кассация обратила внимание, что уже во время моратория должник подписал дополнительное соглашение о новом сроке поставки. Поскольку мораторий это реабилитационная процедура, то такое соглашение означает признание должником, что он все-таки сможет поставить товар, и потому за нарушение такого обещания с него можно взыскать неустойку.
На этой неделе было опубликовано Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ от 14.06.2023 № 305-ЭС23-1845 по делу ПАО «Московская объединенная энергетическая компания» к АО «Государственный научно-исследовательский институт приборостроения» (дело № А40-78279/2022). Спор касался распространении нормы о неначислении неустойки в период моратория на банкротство на неденежные требования, возникшие до введения моратория.
По заключенному в 2019 году соглашению АО «Государственный научно-исследовательский институт приборостроения» (ГНИИП) обязалось возместить ПАО «Московская объединенная энергетическая компания» (МОЭК) все имущественные потери, связанные с ликвидацией принадлежащего ему имущества путем создания и передачи МОЭК вновь созданных инженерных сетей и сооружений. При этом ГНИИП обязался до конца 2021 года передать МОЭК созданные объекты в готовом для эксплуатации по назначению виде. Поскольку ГНИИП нарушил сроки, МОЭК потребовала в суде взыскать с ГНИИП неустойку с 01.01.2022 по 30.03.2022 с продолжением ее начисления по день фактического исполнения обязательства. Суд первой инстанции, с которым согласился окружной суд, удовлетворил иск МОЭК в полном объеме. ГНИИП пожаловался в Верховный суд, указав на незаконность решения о начислении неустойки за период действия моратория (с 01.04.2022 по 01.10.2022). Полное описание этого кейса можно прочитать на портале PROбанкротство.
Ранее суды придерживались буквального толкования подп. 2 п. 3 ст. 9.1 и абз. 10 п. 1 ст. 63 закона о банкротстве, считает Александра Улезко, исходя из которого мораторий на уплату неустоек (штрафов и пеней) и иных финансовых санкций предоставляется в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения должниками только денежных обязательств (см., например, Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 30.08.2021 № Ф01-3917/2021 по делу № А43-53808/2019, постановление Арбитражного суда Московского округа от 06.03.2023 № Ф05-1201/2023 по делу № А41-42875/2022 и др.).
Верховный суд РФ, продолжает Александра Улезко, изменил эту практику, сформулировав позицию о том, что распространение моратория исключительно на денежные требования не соответствует целям его введения как антикризисного инструмента, направленного на минимизацию последствий санкционного режима и обеспечение стабильности экономики государства, с учетом того, что неденежное имущественное обязательство, как правило, скрывает за собой финансовые вложения.
Было бы несправедливым предоставлять меры поддержки только тем должникам, которые осуществляют исполнение в денежной форме, поскольку это приведет к фундаментальному неравенству между участниками гражданского оборота. С моей точки зрения, такой подход является более обоснованным, так как буквальное толкование норм подп. 2 п. 3 ст. 9.1 и абз. 10 п. 1 ст. 63 закона о банкротстве не отражает реабилитационного назначения моратория на банкротства. С точки зрения юридической техники действительно неудачна отсылка в подп. 2 п. 3 ст. 9.1 закона о банкротстве к норме о неначислении процентов в наблюдении. Применительно к наблюдению данная норма корректна, так как в деле о банкротстве учитываются только денежные требования. Но вот в части требований к «подмораторному» должнику требуется корректировка на то, что требования могут быть и неденежными.
Комитет Госдумы по финансовому рынку поддержал доработанную концепцию проекта Федерального закона № 214674-8 «О внесении изменений в статью 23.4 ФЗ "О банках и банковской деятельности" и в ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)"» и рекомендовал депутатам ГД принять его в первом чтении. В измененном тексте законопроекта учтены замечания, высказанные по проекту комитетом в декабре 2022 года, отметил председатель комитета Анатолий Аксаков.
Данный законопроект внес в Госдуму депутат Владислав Резник в октябре 2022 года. Цель законопроекта — совершенствование ликвидационных процедур в отношении кредитных организаций, страховых организаций и негосударственных пенсионных фондов (далее — финансовых организаций), конкурсным управляющим которых является Агентство по страхованию вкладов. Подробности о законопроекте можно прочитать на портале PRОбанкротство.
Предусмотренная данным законопроектом возможность погашения требований кредиторов финансовой организации учредителями (участниками) такой организации или третьим лицом после закрытия реестра является аналогом правовой нормы, позволяющей погашать таким образом требования уполномоченного органа. Предоставление такой возможности существенно облегчит и ускорит процедуру банкротства, а также позволит третьим лицам участвовать в таких процедурах быстрее и легальнее. Раньше это было возможно только через процедуру утверждения мирового соглашения, что было не удобно. При этом важно учитывать насколько часто будет использоваться данная возможность участниками дела, т.к. в настоящее время такие действия носят единичный характер.
Кассация отправила на новое рассмотрение решения нижестоящих судов об отказе в компенсации морального вреда ребенку, родившемуся после смерти отца (дело № А40-242751/2020).
Павел Офицеров, несмотря на увольнение, продолжил работу в качестве сервисного менеджера в ООО «МаксиСклад». Из-за несчастного случая на складе, причиной которого стало нарушение норм охраны труда, Офицеров погиб. При этом через месяц у него родился сын. ООО «МаксиСклад» было признано банкротом. Супруга погибшего, действуя в интересах несовершеннолетнего сына Офицерова, попросила суд включить в реестр ООО «МаксиСклад» компенсацию морального вреда в размере 1 млн рублей. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отказались включать компенсацию морального вреда в реестр банкрота. Елена Офицерова пожаловалась в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции. Портал PROбанкротство писал об этом деле очень подробно.
Кейс интересен возможным расширением субъектов дела о банкротстве своей неоднозначностью. Это как две стороны одной медали: с одной стороны — этически положительно, с другой стороны — юридически противоречиво. Соглашусь с мнениями коллег, высказывающих недоумение о природе данного вида «компенсации». В конкретном случае, по моему мнению, лучше подошла бы «компенсация по потере кормильца», нежели такое достаточно оценочное понятие, как «моральный вред». Трудноопределимый, зачастую устанавливаемый только по экспертизе. Предвидится, что по аналогии пойдут иски по взысканию алиментов с умерших должников, которых зачастую банкротят банки, установление в реестре требований кредиторов первоочередных выплат на компенсацию морального вреда. А сами требования могут затянуться по времени в случае возникновения сомнений в отцовстве и установлении/оспаривания факта отцовства в судах.
Среди наиболее интересных судебных кейсов недели, по мнению Дмитрия Якушева, нужно особо отметить передачу на рассмотрение ВС РФ дела об оспаривании включения в реестр требования кредитора бывшим директором должника, которому суд кассационной инстанции восстановил срок на обжалование как лицу, привлекаемому к субсидиарной ответственности (дело о банкротстве ООО «Поволжская нерудная компания», № А65-28716/2017).
В рамках банкротства ООО «Поволжская нерудная компания» суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, по требованию АО «Судостроительно-судоремонтный завод им. Бутякова С. Н.» включил требования завода в размере 77,5 млн рублей в третью очередь реестра требований кредиторов должника как обеспеченные залогом имущества должника.
Суд округа прекратил производство по кассационной жалобе ООО «ТК-Неруд» в связи с принятием отказа заявителя от жалобы и утвердил мировое соглашение между ООО «Окский экипаж» и АО «Судостроительно-судоремонтный завод им. Бутякова С. Н.», по которому были включены в реестр требования завода только в размере 62,3 млн рублей. Тогда как от требований в размере 15,2 млн рублей завод отказался.
Судебные акты судов первой и апелляционной инстанций в части включения в реестр требования завода в размере 15,2 млн рублей были отменены. В остальной части судебные акты были оставлены без изменения. Завод пожаловался в Верховный суд, настаивая на том, что Тимофеев уже имел возможность заявить соответствующие возражения на требования завода предоставить доказательства, но этим правом не воспользовался. Этот кейс описан на портале PROбанкротство.
В этом деле мне интересен не столько тот факт, что директор ссылается на фиктивность договоров должника с кредитором, которые сам же заключил (этот казус поможет разрешить принцип эстоппеля), сколько отношение ВС РФ к пределам обжалования судебных актов со стороны КДЛ. Практика оспаривания со стороны КДЛ судебных актов, влияющих на размер их субсидиарной ответственности, сейчас активно развивается и, как и любое новое явление, нуждается в корректировании. В частности, я ожидаю, что ВС РФ даст разъяснения о недопустимости восстановления срока на обжалование судебных актов в связи с приобретением статуса ответчика по делу о субсидиарной ответственности при наличии у КДЛ объективной возможности предоставить свои возражения ранее.
