ВС разрешил отсрочить переход к страховщику права требования в деле о банкротстве

Фабула

АО «Роста» было признано банкротом. В реестр должника были включены требования кредиторов в размере 25,6 млрд рублей.

В рамках процедуры банкротства группа кредиторов (АО«Астеллас Фарма», ЗАО «Сандоз», ООО «Ипсен» и ООО «ЮСБ Фарма Логистикс») обратилась с заявлением о признании недействительным договора залога, который должник и Сбербанк заключили в ноябре 2017 года, и применении последствий недействительности сделки. По мнению кредиторов, указанный договор залога, заключенный после возбуждения дела о банкротстве (6 октября 2017 года), обладает признаками сделки с предпочтением.

В ноябре 2021 года суд первой инстанции оставил это заявление без рассмотрения. Апелляционный суд это определение отменил и отправил спор на новое рассмотрение. Окружной суд отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе определение суда первой инстанции.

ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» и ООО «Ипсен» подали жалобу в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.

Что решили нижестоящие суды

Суд первой инстанции, сославшись на положения статей 61.3 и 61.9 закона о банкротстве, статьи 148 АПК, установил, что в реестр включены требования кредиторов в общем размере 25,6 млн рублей. При этом общий размер требований заявителей (группы кредиторов) составлял 3,2 млрд рублей, то есть 12,73 % от общего числа включенных в реестр требований.

Однако суд отметил, что в 2018 году ООО «Ипсен» получило от ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» выплату в размере 948,7 млн рублей в счет погашения включенного в реестр долга. Таким образом, общий размер требований истцов был уменьшен, и на момент подачи иска у заявителей отсутствовало более чем 10 % от общего размера кредиторской задолженности (пункт 2 статьи 61.9 закона о банкротстве).

Кроме того, ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» не обращалось в суд с заявлением о процессуальном правопреемстве, а с момента выплаты прошло более трех лет, что может свидетельствовать о потере интереса компании к указанной задолженности.

Также суд дополнительно отметил, что АО «Астеллас Фарма» и ЗАО «Сандоз» не направляли своих представителей в судебное заседание, в связи с чем данные кредиторы потеряли интерес к рассматриваемому спору. Поэтому суд первой инстанции оставил без рассмотрения заявление кредиторов как не имеющих право на подачу иска.

Апелляционный суд занял иную позицию. Он указал, что поскольку оспаривается сделка со Сбербанком (ответчиком по обособленному спору), то при вычете его требований в размере 5,9 млрд рублей реестр требований кредиторов должника составляет 19,5 млрд рублей. В таком случае 10% от реестра равняется 1,95 млрд рублей.

А общий размер требований истцов даже без учета ООО «Ипсен» составляет 2,2 млрд рублей, то есть 11,71% от общего размера кредиторской задолженности, подлежащей учету для оспаривания сделки. Следовательно, ООО «ЮСБ Фарма Логистикс», ЗАО «Сандоз» и АО «Астеллас Фарма» вправе оспаривать сделку и без учета долга перед обществом «Ипсен».

Кроме того, суд апелляционной инстанции отметил, что между ООО «Ипсен» и ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» заключены соглашения, в соответствии с которыми стороны договорились продолжить совместные действия по минимизации убытка по застрахованному контрагенту (должнику) и закрепили, что к выплатившему страховое возмещение страховщику переходит в пределах выплаченной суммы право требования страхователя к должнику (статья 965 Гражданского кодекса) только с момента подписания сторонами соглашения об урегулировании страхового случая. Такое соглашение до настоящего времени не подписано, значит, до настоящего момента право требования не перешло к страховой компании.

Суд округа отменил постановление суда апелляционной инстанции, указав, что Сбербанк в настоящее время не является кредитором по делу. Сбербанк уступил права требования к должнику в пользу ООО «Нефтесервис» в размере 4,1 млрд рублей (а не в размере 5,99 млрд рублей). Поскольку Сбербанк перестал быть кредитором, отсутствуют основания для неучета его требований при подсчете общего размера включенных в реестр требований кредиторов. При этом доказательства аффилированности общества «Нефтесервис» по отношению к Сбербанку в деле отсутствуют.

Окружной суд также согласился с выводом суда первой инстанции о невозможности учета требования ООО «Ипсен», поскольку соглашение об урегулировании вопросов суброгации не заключено с 2018 года и ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» не обращалось в суд с заявлением о процессуальном правопреемстве.

Суд округа отклонил доводы ООО «Ипсен» о том, что оспаривая сделку, оно действует в интересах страховой компании, учитывая, что стороны не представили разумных объяснений наличия препятствий для заключения соответствующего соглашения об урегулировании предусмотренных договором страхования взаимоотношений и обращения в суд с заявлением о процессуальном правопреемстве с 2018 года.

Как отметил суд, согласно статье 2 закона о банкротстве кредитором является лицо, имеющие по отношению к должнику права требования по денежным обязательствам, то есть ООО «Ипсен» не отвечает понятию кредитора. Кроме того, данное общество злоупотребило правом, скрыв факт получения страхового возмещения.

Что думают заявители

По смыслу статей 387, 389.1 и 965 Гражданского кодекса, правила о переходе к страховщику права требования в момент выплаты диспозитивна, в связи с чем стороны могут договориться об ином, в частности, отсрочить момент перехода права, что и было сделано в настоящем случае. Оставаясь в реестре, страхователь (ООО «Ипсен») продолжает осуществлять действия по минимизации убытков в интересах страховщика. Права кредиторов не нарушаются изменением момента перехода права требования к страховщику, поскольку обязательство должника вернуть долг в любом случае сохраняется независимо от личности кредитора.

Заявители обращают внимание, что вопреки выводам суда округа Сбербанк и ООО «Нефтесервис» аффилированны между собой, о чем имеются доказательства в деле.

Помимо этого заявители полагают, что для целей расчета общего размера требований кредиторов (100%) в любом случае подлежат исключению все требования ООО «Нефтесервис», которое является правопреемником Сбербанка и требование которого включено в реестр, в том числе на основании оспариваемой сделки. Фактически после правопреемства ООО «Нефтесервис» стало ответчиком по настоящему обособленному спору. Следовательно, суд округа допустил существенные нарушения в применении статьи 61.9 закона о банкротстве.

Что решил Верховный суд

Судья Верховного суда Букина И.А. сочла доводы заявителей заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.

Первым на заседании выступил представитель ООО «Ипсен» Сергей Кислов, который отметил, что суды первой и кассационной инстанций неправильно сделали расчет 10%, который позволяет кредиторам самостоятельно оспаривать сделки в рамках дела о банкротстве. Ошибка допущена в рамках применения п. 2 ст. 61.9 закона о банкротстве и при толковании п. 1 ст. 965 Гражданского кодекса (по суброгации).

– Касательно первого вопроса. На наш взгляд, здесь достаточно прямолинейно должна применяться норма. Она говорит о том, что на дату подачи заявления об оспаривании сделки 10% отсчитывается от реестра требований кредиторов за вычетом того кредитора, с которым заключена оспариваемая сделка и аффилированных с ним лиц. Сбербанк аффилирован с Нефтесервисом, в реестре было примерно 5 млрд у компании Нефтесервис. Соответственно, эта сумма должна была быть исключена. Верховный суд неоднократно говорил, почему это происходит. Есть концепция конфликта интересов. На мой взгляд, есть еще баланс интересов, потому что чем больше прав требований в реестре, тем больше может воздействовать кредитор на управление. Противовес этому для всех других кредиторов – это возможность проверить, насколько эти права обоснованы. В этом смысле здесь все достаточно просто и, на наш взгляд, здесь должна применяться прямая норма, – отметил юрист.

Значительно более существенное нарушение, по мнению Кислова, это то, что ООО «Ипсен» было, по сути, ущемлено в правах.

– То есть его права требования, включенные в реестр, фактически были исключены. И произошло это ввиду того, что компания Ипсен получила страховую выплату. Страховая выплата действительно была получена и в этом смысле стоит вопрос, насколько диспозитивен или императивен п. 1 ст. 965 Гражданского кодекса. Не смотря на то, что изначально формулировка ст. 965 ГК весьма диспозитивна, она начинается словами “если договором имущественного страхования не предусмотрено иное”, тем не менее, суд применил концепцию императивности. Но даже оставляя вот этот важный момент (гипотезу нормы) за скобками, мы обращаем внимание на то, что переход права на основании закона изначально по ст. 387 ГК говорит о том, что может применяться к этому институту и правило об уступке права (цессии). Цессия у нас в соответствии со ст. 389.1 ГК позволяет определять иную дату, отличную от даты заключения соглашения. И встает вопрос, насколько здесь есть противоречие неким императивным нормам суброгации. На наш взгляд, такого противоречия нет, потому что единственное императивное противоречие суброгации – это недопустимость отказа от суброгации в части требований, которые основаны на умышленном причинении вреда. Так как здесь речь об этом не идет, то в принципе эта императивная часть стоит за скобками, – отметил Сергей Кислов.

По словам юриста ООО «Ипсен», иные условия суброгации могут быть оговорены соглашением сторон, что Ипсен и сделал со страховой компанией. Цель – в минимизации убытков и совместные меры, направленные на уменьшение убытка.

– Недобросовестность (ООО «Ипсен» – прим. ред.), которая поддерживается сторонами в отзывах и в озвученных ранее правовых позициях, на наш взгляд, она должна быть оценена с точки зрения того, какой именно вред может быть причинен кредиторам. И подобного рода конструкция, которая существует между страхователем и страховщиком, и касается только страховых отношений между этими двумя лицами, никоим образом не влияет на права и обязанности кредиторов и должника. Например, должник продолжает нести обязательства, он должен вернуть долг независимо от того, заплатила страховая компания или не заплатила. Даже тогда, когда произошло материальное правопреемство, все равно долг остался. В данном случае этого нету, но, тем не менее, долг остается, на права должника никак не влияет, он исполняет единственному лицу, которое включено в реестр требований кредиторов. Это полностью соответствует правилам цессии, – подчеркнул Сергей Кислов.

Второй момент, по словам юриста ООО «Ипсен», это то, как могут быть ущемляться права кредиторов.

– Но тут нужно, на мой взгляд, подойти с такой аналитикой. Если кандидатура того кредитора, который потенциально стоит на месте нового кредитора, в том случае, если произойдет материальное правопреемство, не осуществляет процессуальное правопреемство с целью причинения вреда кредиторам, то это, наверное, может оцениваться. Но в данном случае страховая компания не аффилирована с должником, не является контролирующим должника лицом и никоим образом не препятствует законному движению дела о банкротстве. В этом смысле мы полагаем, что никаких оснований для недобросовестности стороны, в данном случае Ипсена, нет. И сторона исполняет свои обязательства как кредитор и параллельно исполняет свои обязательства по договору страхования. Таким образом, действует добросовестно в соответствии с законом. И мы полагаем, что, конечно, судебные акты первой и апелляционной следует отменить, а постановление апелляции оставить в силе, – подытожил представитель ООО «Ипсен».

Следом выступил представитель ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование».

– Сама статья 965 ГК начинается со слов “если иное не установлено договором страхования”. То есть законодатель изначально допустил, что норма закона диспозитивна. При этом стоит отметить, что отказ от перехода права требования ничтожен. Соответственно, мы можем сделать вывод о том, что единственной целью введения диспозитивности статьи 965 ГК со стороны законодателя было то, что страхователь и страховщик вправе изменить момент перехода права требования. И закон нам прямо говорит, в частности статья 387 ГК, что права кредитора по обязательству переходят к другому лицу на основании закона при наступлении указанных в нем обстоятельств. Здесь не говорится о времени перехода, здесь говорится о неком событии, которое влечет за собой переход права требования, – отметил представитель страховой компании.

По словам юриста ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование», исходя из этого, и опять же закон прямо об этом говорит, при переходе прав к новому кредитору в силу закона применяется положение о договоре цессии.

– И, соответственно, здесь нам необходимо посмотреть на п. 2 ст. 389.1 ГК, который говорит о том, что стороны договора цессии вправе установить и определить момент, в который право требования от первоначального кредитора перейдет к новому кредитору. Мы считаем, что именно неправильное применение ст. 965 ГК и впоследствии вывод суда о том, что нормы ст. 387, 389.1 ГК к правилу о суброгации не применяются, и повлекли дальнейшие ошибочные выводы суда, – подчеркнул юрист.

Также, по словам представителя страховой компании, обжалуемым судебным актом существенно нарушены нормы процессуального права, поскольку компания «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» не была привлечена к участию в данном обособленном споре в суде первой инстанции.

– И судебный акт был вынесен в отношении прав и законных интересов страховщика. Кассация оставила этот акт в силе. В судебном акте первой инстанции, с которым согласилась и кассация, говорится о том, что прошел якобы трехлетний срок и страховщик, не обратившись в суд с заявлением о процессуальном правопреемстве, тем самым продемонстрировал, что он утратил интерес к предъявлению своего права требования к обанкротившемуся должнику. Во-первых, мы считаем, что какой-либо материальной нормы права под обоснование данного вывода суда в принципе не существует. Одновременно считаем, что, установив некий пресекательный трехлетний срок, суд нарушил положение ст. 48 АПК, которая гласит о том, что процессуальное правопреемство возможно на любой стадии арбитражного процесса. При этом срок никоим образом не ограничен, – пояснил представитель ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование».

Подытоживая, юрист страховой компании отметил, что обжалуемый судебный акт напрямую влияет на интересы «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование», потому что по своей сути в последующем, когда в материальном праве произойдет процессуальное правопреемство, стороны подпишут соглашение об урегулировании страхового случая, с подписанием которого стороны связали переход права требования, ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование», по сути, будет лишено возможности заявить о процессуальном правопреемстве, так как требование компании Ипсен из реестра требований кредиторов незаконно исключено.

Затем выступил представитель Сбербанка.

– Как мы видим, сейчас спор идет по поводу толкования положений ст. 387, 965 ГК. Мы исходим из того, что при буквальном толковании из указанных норм следует, что суброгация права требования происходит в силу закона. Об этом нам прямо говорит и наименование ст. 387 ГК, и п. 4 этому посвящен. Более того, наше видение – это не какое-то новое толкование. Мы опираемся на подходы, сложившиеся в правоприменительной практике. Еще в 2008 году ВАС сформулировал позицию, что перемена кредитора в обязательстве в порядке п. 4 ст. 387 ГК происходит в момент выплаты страхового возмещения. В 2017 году та же самая позиция была продублирована в определении Верховного суда. И в определение 2020 года коллегия также пришла к этому выводу и указала, что именно после выплаты страхового возмещения страховщик вступает в существующие правоотношения. Поэтому мы исходим из того, что в данном случае после выплаты страхового возмещения страховая компания уже в силу закона вступила в эти правоотношения, – указал юрист Сбербанка.

Представитель Сбербанка задал вопрос: что со статусом в деле о банкротстве?

– И здесь мы исходим из следующего. Верховный суд в свое время сформулировал позицию, согласно которой по смыслу закона о банкротстве законный материальный интерес любого кредитора в деле о банкротстве состоит в получении наиболее полного удовлетворения своих требований. И, что важно, эта позиция была сформулирована в деле, где рассматривался вопрос о применении ст. 312 ГК в процедуре банкротства. Когда первый кредитор, инициировавший процедуру банкротства, отказывался от получения удовлетворения от третьего лица, – указал юрист.

Рассматриваемый кейс, по мнению представителя Сбербанка, является частным случаем сформулированного Верховным судом правила.

– У нас есть Ипсен, который получил удовлетворение, то есть его материальный интерес удовлетворен. А далее Ипсен заявляет о том, что он намерен реализовывать свои права конкурсного кредитора в процедуре банкротства. Здесь мы обращаемся к позиции Верховного суда, ведь твой интерес удовлетворен, а процедура ради процедуры – это не та цель, которую защищает закон о банкротстве. Следовательно, суд первой инстанции, суд кассационной инстанции, проанализировав поведение Ипсена, пришли к выводу о том, что он действует недобросовестно, поскольку у него отсутствует интерес. И весь инструментарий, который предусмотрен законом о банкротстве, нацелен на то, чтобы защищать материальный интерес. А в данном случае нет материального интереса, поэтому Ипсен и не может воспользоваться этим инструментарием, – рассказал представитель Сбербанка.

Также, анализируя сложившиеся отношения между страховой компанией и Ипсеном, Сбербанк, по словам его представителя, исходит из того, что данные отношения отличаются от типовых стандартов.

– С одной стороны, у нас есть страховая компания, которая выплачивает возмещение почти миллиард и при этом не заявляет свои требования в процедуре банкротства. Это, на наш взгляд, не ожидаемое поведение страховой компании. Более того, в этом же деле о банкротстве, в рамках другого обособленного спора, страховая компания включает в реестр свои требования из аналогичных отношений на 20 млн рублей. Возникает вопрос: почему вы заявляетесь на 20 млн рублей, но не заявляетесь на миллиард рублей? Мы делаем обоснованное предположение, что в данном случае защищается иной интерес. Возвращаясь к позиции Верховного суда, иной интерес в данном случае закон о банкротстве не защищает, – указал юрист.

По словам представителя Сбербанка, те же самые вопросы возникают и в отношении Ипсена.

– От кредитора, получившего удовлетворение, ожидается исключение из процедуры банкротства. Более того, заключая договор страхования, ты эту же цель преследуешь, чтобы в случае наступления банкротства в отношении твоего контрагента ты получил удовлетворение и не имел неприятных последствий, связанных с вступлением в процедуру, тратя время на это. В данном случае кредитор получает возмещение и, тем не менее, продолжает заявлять свои требования, – пояснил юрист.

Для чего все это делается, задался вопросом представитель Сбербанка.

– Представитель Ипсена говорит, что вся эта схема не нарушает прав кредиторов и должника. Это не так. Во-первых, вся эта схема приводит к тому, что у конкурсного управляющего отсутствует понимание, каким образом распределять денежные средства, поступающие от реализации имущества. На сегодняшний момент на счетах 100 млн рублей и управляющий, не зная, как их распределять, вынужден обращаться в суд, инициировать обособленный спор, чтобы суд разъяснил, как распределять. Вынужден инициировать отдельные споры, связанные с исключением Ипсена и других компаний из реестра. Мы полагаем, что это нарушает наши права, поскольку это затягивает процедуру банкротства и мы не получаем удовлетворение из имеющихся в массе денежных средств. И в то же время к управляющему мы не можем предъявить претензии, потому что он действует в условиях неопределенности. У нас есть кредитор, у которого отсутствует материальный интерес по формальному критерию, – отметил он.

Во-вторых, Сбербанк усматривает злоупотребление со стороны Ипсен.

– После того как Ипсен получил возмещение, посредством которого были удовлетворены практически все его требования, через год было направлено письмо Нефтесервису с предложением выкупить права требования кредиторов под угрозой инициирования обособленных споров. Мы в этом усматриваем некую схему, по сути шантаж кредитора. Кредитор отказался и далее Ипсеном было инициировано 5 обособленных споров, по четырем из которых было отказано. Мы полагаем, что все это свидетельствует о том, что нарушаются и права отдельного кредитора, и права всех остальных кредиторов, и должника, – подчеркнул юрист Сбербанка.

Проанализировав причины поведения страховой компании, Сбербанк допустил, что ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» получило возмещение, захеджировав свои риски с помощью другого договора страхования (перестрахования – прим. ред.). По мнению юриста банка, у страховой компании уже отсутствует само требование, поэтому в реестр она и не заходит.

– И последнее. При расчете 10% голосов учитывалось требование ЗАО «Сандоз». Мы полагаем, что в отношении данного кредитора была реализована аналогичная схема. Примечательным в том споре является то, что интересы ЗАО «Сандоз» представляет страховая компания (ООО «Кредендо – Ингосстрах Кредитное Страхование» – прим. ред.). Во-первых, это вызывает вопрос, почему так происходит? В споре на миллиард вы бездействуете, при этом представляете интересы кредитора, с которым у вас юридических связей нет. И если наши предположения, что и требования ЗАО «Сандоз» были погашены, окажутся верными, то у нас 10% как раз таки и не набираются, поскольку сразу несколько кредиторов исключаются. Мы полагаем, что эта схема с некой отсрочкой перехода права требования не может быть поддержана со стороны Верховного суда, поскольку порождает негативные последствия для всех кредиторов, для должника и для судов, – подытожил представитель Сбербанка.

Итог

Верховный суд отменил постановление окружного суда и признал законным постановление суда апелляционной инстанции.

Сергей Кислов, партнер Коллегии Адвокатов «Ковалев, Тугуши и партнеры», представитель ООО «Ипсен»: