Александр Коржан

Таким образом, согласно данной позиции ВС, арбитражные управляющие не должны совершать формальные действия, не приводящие к юридически значимому результату. Указав на необходимость установления причинно-следственной связи между действиями управляющего и причиненным ущербом, Верховный Суд исключил возможность привлечения к ответственности исключительно на основании самого факта выбытия имущества. Особый акцент сделан на оценке разумности и рациональности действий арбитражного управляющего, а также на недопустимости необоснованных или нецелесообразных действий, влекущих дополнительные расходы. С одной стороны, такой подход способствует формированию более сбалансированной практики рассмотрения споров о привлечении управляющих к ответственности, снижая риск предъявления необоснованных требований, однако, с другой – следует учитывать, что категории «разумность» и «рациональность» имеют во многом оценочный характер. В процессе рассмотрения таких споров заявители будут доказывать причинно-следственную связь между действиями арбитражных управляющих и наступлением убытков, в свою очередь отсутствие четких критериев оценки может привести к неоднозначной интерпретации и негативно сказаться на оценке действий управляющего, особенно в сложных и нестандартных ситуациях.

Верховный Суд подтвердил, что обязанность управляющего по истребованию дебиторской задолженности не является абсолютной и должна оцениваться с учетом реальной возможности взыскания. В данном случае кредиторы не смогли доказать, что даже при своевременных действиях со стороны управляющего задолженность могла бы быть погашена, учитывая банкротство дебиторов. Это, безусловно, положительный момент с точки зрения формирования обоснованного подхода к доказыванию «банкротных убытков» при рассмотрении подобных споров. Важно обратить внимание на указание Верховного Суда РФ о том, что сам факт признания бездействия управляющего незаконным не означает автоматического возложения на него ответственности за убытки. Верховный Суд подчеркнул необходимость анализа экономической целесообразности и разумности действий управляющего, исключая формальный подход.

На мой взгляд, арбитражный управляющий, хотя и обладает процессуальной независимостью, не является самостоятельным участником процесса с собственными интересами и не имеет обязанности финансировать процедуру банкротства должника за счет личных средств. Безусловно, управляющий вправе оплатить госпошлину за должника, однако такая возможность не должна ставиться в зависимость от наличия или отсутствия оснований для предоставления отсрочки.

Примененный правовой подход предусматривает, что право на установление стимулирующего вознаграждения обоснованно, если арбитражный управляющий докажет, что удовлетворение требования кредитора вызвано именно его действиями, включающими подготовку, подачу заявления о привлечении к субсидиарной ответственности и отстаивание позиции по этому заявлению в суде. При этом фокус кассационной инстанции в вопросе утверждения стимулирующего вознаграждения акцентируется не на том, как именно и при чьем содействии было погашено требование кредитора, а на том, чьи первоначальные действия привели к тому, что требование кредитора было погашено. Суд подчеркивает, что принудительное исполнение судебного акта при содействии самого кредитора не должно влиять на право управляющего на стимулирующее вознаграждение, если управляющий самостоятельно осуществил основные действия по оспариванию сделок и привлечению контролирующих должника лиц (КДЛ) к субсидиарной ответственности.

Суд отметил, что меры по реализации залогового имущества должны анализироваться с точки зрения их сложности и трудозатратности, что, по мнению суда, способствует более справедливому подходу к определению вознаграждения. Высказанная судом позиция далеко не нова в огромной череде споров за «справедливое и обоснованное» вознаграждение арбитражного управляющего. Действительно, для вынесения объективного судебного акта важно учитывать все обстоятельства с предельной скрупулезностью. Однако стремление судов установить: «Каких действий достаточно, чтобы выплатить арбитражному управляющему 5, 10, 50 или даже 100 млн рублей процентного вознаграждения, и что есть справедливость?» часто порождает еще большую неопределенность, затрудняя простоту и ясность законодательного подхода к определению стимулирующего вознаграждения. Ведь задача довольно проста: эффективность работы арбитражного управляющего оценивается в конечном итоге по финансовому результату и степени удовлетворения требований кредиторов.

Данная позиция подтверждает необходимость сохранения баланса между интересами залоговых и незалоговых кредиторов, при этом бремя расходов на сохранение имущества логично возлагается на залогового кредитора, получающего преимущественное удовлетворение. Важно, что Верховный суд отметил необходимость активного участия залогового кредитора в управлении судьбой залогового имущества как при определении порядка и условий его продажи, так и при принятии решений о продолжении хозяйственной деятельности или возможности передачи комплекса в аренду. Напротив, пассивное поведение залогового кредитора может привести к рискам утраты экономического смысла залога и негативным последствиям для самого залогового кредитора. Этот подход усилит правовую определенность в процедурах банкротства и минимизирует риск перераспределения затрат на содержание залогового имущества на других кредиторов.