Алексей Трофимов

В постановлении суда кассационной инстанции, помимо вполне очевидной верности выводов по существу недобросовестного поведения должника, обращают на себя внимание даты значимых для разрешения спора событий, большинство из которых имело место более чем 12 лет назад. И вот, с одной стороны, "право любит расторопных", и кредиторы должника явно расторопность в защите своих прав и законных интересов не проявляли, а с другой стороны, в этом конкретном обособленном споре можно увидеть, как дела давно минувших дней могут оказать существенное влияние на судьбу должника даже спустя столь значительное время.

Например, ему посвящено достаточно обширное постановление Пленума ВАС РФ от 30.06.2011 № 52 "О применении положений АПК РФ при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам". Так же есть позиции Конституционного суда РФ. Кроме того, в настоящее время формируется крайне интересная практика применения этого института через призму недобросовестности сторон в арбитражном процессе, включая сокрытие доказательств, «лжи в процессе», непоследовательного поведения (например переданное на рассмотрение в СКЭС дело А40-36983/2017 (определение Верховного суда РФ от 01.08.2024 N 305-ЭС18-13191)). Сам по себе институт пересмотра судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам, как неоднократно указывал Верховный суд, является достаточно чрезвычайным средством возобновления производства по делу и необходим для того, чтобы прекратить существование объективно ошибочных судебных актов в ситуации, когда об обстоятельствах, позволяющих сделать вывод о допущенной ошибке, стало известно после вынесения этих судебных актов.

Еще в определении Верховного суда РФ от 23.08.2021 по делу № А40-22345/2020, на которое в том числе ссылается и кассация, рассматривалась подобная ситуация и суд указывал, что что мораторные проценты, начисленные в рамках предыдущего дела о банкротстве, не учитываются при определении признаков несостоятельности и, следовательно, сами по себе не предоставляют кредитору права на возбуждение нового дела о банкротстве. Что при этом конечно же не отменяет общей разумности и практической обоснованности доводов апелляции.

Но, с другой стороны, в случае банкротства гражданина по другим основаниям (по обязательствам, не обеспеченным ипотекой) залоговому кредитору приходилось все же включаться в реестр требований кредиторов, и, таким образом, возникал риск продажи этого единственного жилья с торгов. Конечно, такая ситуация не отвечала задумке законодателя и не обеспечивала реализацию конституционных гарантий граждан на жилищное обеспечение, формировала избыточные риски как для залогодателя, так и для залогодержателя. Комментируемым законопроектом предлагается устранить эту проблему, предусмотрев, что в случае банкротства гражданина проблема с ипотечным жилье выносится «за скобки» всего банкротства, и должник может заключить мировое соглашение с залоговым кредитором, предусмотрев план погашения обеспеченного залогом обязательства, сохранив за собой заложенное жилище. При этом согласие финансового управляющего или других кредиторов не требуется.

Если не брать спорность выраженных в определении подходов, то можно констатировать продолжение существующего тренда на расширение возможности применения механизма установления сальдо взаимных представлений в банкротстве. При этом, учитывая, что чисто теоретически кассационная инстанция всегда проверяет состоявшиеся судебные акты, а не рассматривает дело по существу, то есть всегда смотрит на дело в несколько усеченном виде, не рассматривая его по существу, а глядя только на решения судов ретроспективно, то конечно возможность установления сальдо с уже исполненным обязательством судом кассационной инстанции как будто бы не противоречит логике. Однако в целом, есть ощущение, что эти подходы вряд ли лягут в основу какой-то устойчивой практики и, возможно, просто являются следствием субъектного состава спора.

Другое дело, что причина этой судебной ошибки лежит в чрезмерном формализме судов первой и кассационной инстанций при рассмотрении этого конкретного обособленного спора — признавая торги недействительными, суды опирались на мелкие формальные нарушения и гипотетические последствия, лишь предполагая, что они могли бы наступить, не исследуя, пострадали ли фактически права и законные интересы должника или потенциальных покупателей паев, произвольно не допущенных к участию в торгах. Хотелось бы думать, что Верховный суд, рассмотрев жалобу, не только устранит допущенную ошибку, но и в очередной раз предостережет нижестоящие суды от недопустимого формального поверхностного подхода, укажет на необходимость каждый раз выявлять конкретные нарушения прав заинтересованных лиц, конкретные последствия таких нарушений.

Такая тенденция существует достаточно давно, к концепции сальдирования обязательств обращался еще ВАС РФ в 2014 году (тогда речь шла о договорах лизинга), затем эту практику развивала уже Экономколлегия ВС РФ, регулярно расширяя сферу ее применения на другие виды договоров. Теоретически институт установления сальдо взаимных предоставлений имеет потенциал применения для любых обязательств, однако на практике суды очень осторожно подходят к этому вопросу, и Верховный суд РФ шаг за шагом вносит новые подходы к концепции сальдирования. Для возможности применения концепции сальдирования следует установить не просто существование взаимных однородных обязательств, срок исполнения которых наступил, но и такой критерий как тесная взаимосвязь этих обязательств. Возможно, в данном конкретном деле мы увидим чуть более широкое толкование сальдирования от Верховного суда с учетом конкретных обстоятельств фабулы дела.

Довод о том, что право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком невозможно рассматривать как актив должника, который может быть введен в гражданский оборот путем отчуждения на торгах с целью пополнения конкурсной массы и удовлетворения требований кредиторов. Этот вопрос уже проверялся неоднократно в судебной практике. Так, например, в постановлении Арбитражного суда Московского округа от 04.07.2022 года по делу № А40-124255/2018 суд отмечал, что право постоянного (бессрочного) пользования является ограниченным вещным правом, которое не может быть отчуждено в пользу иного лица (пункт 6 статьи 3 закона «О введении в действие Земельного кодекса РФ») и подлежит обязательному переоформлению на право аренды. Как указывал суд, право постоянного (бессрочного) пользования земельным участком не подлежало реализации на торгах, поскольку распоряжение таким правом согласно пункту 3 статьи 269 ГК РФ запрещено. В то же время такое право могло быть переоформлено на право аренды при наличии соответствующего решения собрания кредиторов должника и выставлено на торги в составе имущественного комплекса сельскохозяйственного предприятия. Данная правовая позиция приведена в определении Верховного суда от 13.06.2017 № 305-КГ17-877.

Но в деле нередко есть лица, которые давали деньги застройщику под залог земли, будущих помещений и т.п., но по смыслу закона о банкротстве участниками строительства не являются. При передачи строительной площадки фондам они утрачивают право залога, что негативно влияет на стабильность оборота, гражданских отношений и рынок кредитования. 21.07.2022 Конституционный суд РФ выпустил постановление N 34-П, которое направлено на урегулирований этой проблемы. В частности, суд указал, что нужно принять закон, которым предусмотреть, что таким кредиторам фонд, получивший недостроенный объект, должен выплатить компенсацию в размере основной суммы задолженности по обеспеченному залогом обязательству и причитающихся процентов, без возобновления начисления процентов, но не более - совокупно по всем лицам, ранее являвшимся залоговыми кредиторами, - стоимости предмета залога на день принятия решения арбитражного суда о передаче фонду соответствующего имущества. Так как постановление принято сравнительно недавно, то практика его применения только формируется, в данном конкретном деле суду предстоит решить по сути технический вопрос как верно рассчитать размер такой компенсации.