Сергей Константинов являлся кредитором Вячеслава Дьякова. В отношении Дьякова в 2021 году была введена процедура банкротства. При этом Дьяков продал свое имущество, несмотря на аресты. В мае 2024 года суд первой инстанции, а в августе 2024 года апелляционный суд освободили Дьякова от долгов, посчитав, что он не действовал недобросовестно. Константинов обратился в октябре 2024 года в окружной суд, указав, что Дьяков злоупотреблял правом и незаконно продавал имущество. Арбитражный суд Уральского округа отменил акты нижестоящих судов в части освобождения Дьякова от долгов. Он указал, что суды неверно распределили бремя доказывания, не дали оценку доводам Константинова и не исследовали все обстоятельства (дело А60-32851/2021).
Фабула
Сергей Константинов был кредитором Вячеслава Дьякова по договору займа от 2005 года. В отношении Дьякова в ноябре 2021 года была введена процедура банкротства.
В мае 2024 года Арбитражный суд Свердловской области, а в августе 2024 года Семнадцатый арбитражный апелляционный суд завершили процедуру банкротства и освободили Дьякова от дальнейшего исполнения требований кредиторов, посчитав, что он не совершал злоупотреблений.
Константинов обратился в Арбитражный суд Уральского округа, рассказал ТГ-канал Ликвидация и банкротство. Он указал, что Дьяков с 2010 года выводил свое имущество (недвижимость, автомобили), продавая его вопреки арестам, а вырученные средства тратил на себя, а не на погашение долгов. Константинов настаивал, что Дьяков незаконно уклонялся от погашения задолженности.
Что решили нижестоящие суды
Суды первой и апелляционной инстанций завершили процедуру банкротства Дьякова и освободили его от долгов. Они исходили из отсутствия доказательств злоупотреблений с его стороны, направленных на умышленное уклонение от погашения долгов, сокрытие имущества или препятствование банкротству.
Суды указали, что сама по себе продажа Дьяковым имущества в период исполнительного производства не означает его недобросовестность. Доводы Константинова о непринятии управляющим всех мер по розыску имущества Дьякова суды отклонили, сославшись на пояснения самого Дьякова.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Уральского округа отменил акты нижестоящих судов в части освобождения Дьякова от долгов. Кассация указала, что освобождение от долгов является исключительным механизмом, неприменимым при злоупотреблениях должника. При возражениях кредитора о недобросовестности должника, суд должен исследовать эти доводы, учитывая, что именно должник должен раскрыть все обстоятельства своего банкротства.
Константинов, не участвовавший в спорных отношениях Дьякова с другими лицами, ограничен в возможности доказывания, однако представленные им сведения с разумной степенью достоверности ставят под сомнение добросовестность Дьякова. В то же время Дьяков не давал никаких пояснений по заявленным Константиновым обстоятельствам. Кассация указала, что нельзя возлагать на Константинова заведомо невыполнимое бремя доказывания всех обстоятельств.
Нижестоящие инстанции не определили стандарт доказывания с учетом возможностей сторон, принципов равноправия и состязательности. Они фактически возложили на Константинова обязанность доказать недобросовестность Дьякова. При этом суды не запросили у самого Дьякова никаких пояснений и документов относительно того, как, кому и за сколько он продавал свое имущество в 2010 году вопреки арестам, и как тратил вырученные деньги.
Окружной суд подчеркнул, что при рассмотрении вопроса об освобождении должника от долгов суд должен создать условия для полного и всестороннего исследования доказательств и установления фактических обстоятельств. Если должник не представляет доказательств добросовестности, хотя имеет такую возможность, а кредитор приводит достоверные сомнения в ней, это может указывать на недобросовестность должника.
Доводы Константинова о привлечении Дьякова к уголовной ответственности за растрату арестованного имущества и злостное уклонение от погашения задолженности не получили никакой оценки нижестоящих судов. Однако эти обстоятельства имеют существенное значение для решения вопроса о возможности освобождения Дьякова от долгов.
Итог
Арбитражный суд Уральского округа отменил судебные акты первой и апелляционной инстанций в части освобождения Дьякова от исполнения требований кредиторов. Дело в этой части направлено на новое рассмотрение в Арбитражный суд Свердловской области.
Почему это важно
Сергей Домнин, арбитражный управляющий, отметил важность правовой позиции суда по вопросам доказывания недобросовестности должника.
В целом вызывает изумление, что при такой фабуле дела, какая изложена в судебных актах (должником продано арестованное имущество, он привлечен к уголовной ответственности и так далее), нижестоящие суды не усмотрели никакой недобросовестности в поведении должника: подобные действия как раз и являются классическими примерами "злостного уклонения от погашения кредиторской задолженности" и основаниями для неосвобождения от долгов в рамках ч. 4 ст. 213.28 закона о банкротстве.
Он также подчеркнул значимость мотивированной позиции суда.
«Радует, что в комментируемом постановлении содержится обстоятельно мотивированная правовая позиция по вопросу распределения бремени доказывания недобросовестности должника при решении судом вопроса о наличии оснований для освобождения или неосвобождения его от исполнения обязательств по итогам банкротства. Она является разумно взвешенной и оставляет возможности как для должника объяснить мотивы своего поведения и избежать санкции со стороны суда, так и для кредитора — максимально упростить стандарт доказывания в подобных ситуациях. Полагаю, что выводы суда кассационной инстанции могут быть использованы в качестве практикообразующих при рассмотрении аналогичных споров», — добавил Сергей Домнин.
Алексей Трофимов, адвокат, ассоциированный партнер Skif Consulting, обратил внимание на значительный временной промежуток между событиями дела и их рассмотрением.
В постановлении суда кассационной инстанции, помимо вполне очевидной верности выводов по существу недобросовестного поведения должника, обращают на себя внимание даты значимых для разрешения спора событий, большинство из которых имело место более чем 12 лет назад. И вот, с одной стороны, "право любит расторопных", и кредиторы должника явно расторопность в защите своих прав и законных интересов не проявляли, а с другой стороны, в этом конкретном обособленном споре можно увидеть, как дела давно минувших дней могут оказать существенное влияние на судьбу должника даже спустя столь значительное время.
Говоря о действиях кредитора, Алексей Трофимов указал: «Хотя вопрос о том, почему кредитор по выданному в 2005 году займу, оспаривавший сделки должника в 2011 году, так и не удосужился подать заявление о банкротстве должника, а дождался, когда в 2021 году должник сам пойдет в суд с заявлением о собственном банкротстве, начал активно процессуально действовать только в конце банкротства в 2024 году, — остается открытым».
Юрист также прокомментировал вопросы доказывания.
«Другой важный аспект — это распределение бремени доказывания в вопросе оценки добросовестности должника при разрешении вопроса о возможности освобождения последнего от обязательств по итогам банкротства. При оспаривании сделок в банкротстве и других подобных спорах судебная практика давно выработала подход о допустимости применения для управляющих и конкурсных кредиторов минимального стандарта доказывания — prima facie, так как они обладают ограниченными возможностями для сбора доказательств. В настоящем споре кассация применяет этот подход и для категории споров об оценке добросовестности должника при рассмотрении вопроса об освобождении его от обязательств, преодолевая таким образом презумпцию добросовестности», — заключил Трофимов.
Богдан Сергийчук, партнер АБ «ЭЛКО профи», подчеркнул важность получения пояснений от должника в рассматриваемом деле.
В рамках рассматриваемого дела трудно не согласиться с выводами суда кассационной инстанции о необходимости получения от должника пояснений и доказательств, опровергающих доводы независимого кредитора. При этом доводы, представленные кредитором в рамках данного дела, должны были вызвать у судов первой и апелляционной инстанций в условиях их неопровержения со стороны должника разумные сомнения в добросовестности последнего.
Юрист также высказался о доказательственной базе.
«Представленные кредитором доводы и доказательства являются достаточными для подтверждения обстоятельств, на которые он ссылается, при отсутствии их опровержения другой стороной спора (доказательства prima facie). В данном случае нежелание должника представить доказательства и доводы, которые подтверждали бы его возражения и опровергали доводы кредитора, следует рассматривать как отказ от опровержения факта, на который процессуальный оппонент обоснованно ссылается», — пояснил Сергийчук.
Говоря о правоприменительной практике, Богдан Сергийчук добавил: «Указанная позиция широко применяется в правоприменительной практике. Соответственно, исходя из принципа состязательности, нежелание стороны опровергать позицию процессуального оппонента должно быть истолковано против нее».
Анна Варакута, юрист IMPRAVO, рассказала о правилах распределения бремени доказывания в деле о банкротстве.
Комментируемым постановлением суд кассационной инстанции напомнил о правилах распределения бремени доказывания между лицами, участвующими в деле о банкротстве. Верным представляется вывод о несправедливом возложении судами нижестоящих инстанций обязанности по доказыванию всех деталей и подробностей материальных правоотношений должника на кредитора, в таких правоотношениях не участвовавшего.
Говоря о полномочиях кредитора, Анна Варакута подчеркнула: «Важно, что кредитор, в данном случае являющийся физическим лицом, не обладает, в отличие, например, от финансового управляющего, широкими полномочиями по сбору доказательственной базы в отношении действий другого физического лица (совершенными вне процедуры). Тем не менее, согласно выводам АС Уральского округа, кредитор привел в своем заявлении ссылки на фактические обстоятельства, которые должны были как минимум явиться основанием для их проверки судом первой инстанции и, более того, не могли быть отвергнуты судами без каких-либо пояснений со стороны должника».
Юрист также указала на важность презумпции добросовестности.
«В аналогичных спорах важна не только презумпция добросовестности должника-ответчика, но также и момент перехода бремени доказывания в случаях, когда лицо, заведомо ограниченное в получении информации, раскрывает суду обстоятельства, требующие проверки и опровержения стороной», — отметила Анна Варакута.
