В рамках дела о банкротстве Юлии Лазуто кредитор Андрей Шкарлет обратился с заявлением о пересмотре определения суда от 6 марта 2019 г. об освобождении должника от дальнейшего исполнения требований кредиторов в связи с завершением процедуры реализации имущества. В качестве вновь открывшихся обстоятельств кредитор сослался на письмо иностранного банка о наличии у должника скрытых счетов с денежными средствами и непредставление этих сведений должником. Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявления, посчитав письмо банка ненадлежащим доказательством, а также указав, что кредитор знал об отсутствии имущества должника при принятии квартиры по акту приема-передачи в рамках банкротства. Окружной суд отменил акты нижестоящих судов, указав на неприменение ими специальных норм Закона о банкротстве о последствиях сокрытия должником имущества, счетов и сведений, а также на неправильное распределение бремени доказывания судами. Дело направлено на новое рассмотрение (дело № А40-250408/2015).
Фабула
Кредитор Андрей Шкарлет обратился в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения суда от 6 марта 2019 г. о завершении процедуры реализации имущества Юлии Лазуто в части освобождения должника от дальнейшего исполнения требований кредиторов в рамках дела о банкротстве Лазуто.
В обоснование заявления Шкарлет указал, что в ноябре 2023 г. ему стало известно о наличии у Лазуто счета в иностранном банке «NLB Bank» в Черногории с остатком более 18 тыс. евро, а также о сокрытии должником движимого имущества путем его вывоза на арендованную квартиру в период проведения процедуры банкротства.
Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявления Шкарлета. Шкарлет обратился с кассационной жалобой в Арбитражный суд Московского округа, рассказал ТГ-канал «Ликвидация и банкротство».
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд города Москвы и Девятый арбитражный апелляционный суд отказали в удовлетворении заявления Андрея Шкарлета, посчитав, что представленное им письмо иностранного банка о наличии счета Юлии Лазуто не отвечает требованиям относимости и допустимости доказательств по делу.
Суды также указали, что Шкарлет был осведомлен об отсутствии у должника движимого имущества в квартире, право собственности на которую перешло к кредитору в рамках банкротства, поскольку подписал акт приема-передачи данной квартиры от 24 апреля 2017 г.
Кроме того, суды сослались на решение внеочередного собрания кредиторов от 9 ноября 2016 г. не проводить оценку имущества Лазуто.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа отменил акты судов первой и апелляционной инстанций и направил дело на новое рассмотрение. Нижестоящие суды не применили специальные нормы Закона о банкротстве (п. 1, 2 ст. 213.29 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»), предусматривающие возможность пересмотра определения о завершении реализации имущества гражданина по вновь открывшимся обстоятельствам в случае установления фактов сокрытия должником имущества, счетов, сведений.
Суд подчеркнул, что Закон о банкротстве устанавливает специальный сокращенный срок в один месяц для обращения с заявлением о пересмотре судебного акта по вновь открывшимся обстоятельствам. Этот срок Шкарлетом был соблюден.
Нижестоящие суды необоснованно не приняли письмо иностранного банка в качестве допустимого доказательства, так как кредитор не является лицом, имеющим возможность истребовать сведения об иностранных счетах должника. При этом само письмо направлялось банком по бывшему адресу Лазуто – квартире, отошедшей Шкарлету в результате процедуры банкротства.
Кассация указала, что при предоставлении кредитором косвенных доказательств наличия у должника скрытых счетов, бремя доказывания обратного в силу разъяснений п. 42 постановления Пленума ВС РФ от 13 октября 2015 г. № 45 переходит на должника. Лазуто же никаких документов в опровержение доводов кредитора не представила.
Итог
Арбитражный суд Московского округа отменил определение Арбитражного суда города Москвы и постановление Девятого арбитражного апелляционного суда по делу о банкротстве Юлии Лазуто. Дело направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Дмитрий Ситников, генеральный директор ЮК «ПромКонсалтИнвест», указал, что заявления о пересмотре судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, по статистике, удовлетворяются судами примерно в 20% случаях. Как правило, такие ходатайства используются как дополнительный способ обжалования судебных актов.
В законодательстве и судебной практике отсутствуют четкие критерии для определения вновь открывшихся обстоятельств, поэтому в большинстве случаев возникают трудности с определением основания для пересмотра и его влияния на исход дела. В данной ситуации кассационная инстанция проанализировала обстоятельства, которые открылись после завершения дела о банкротстве, и дала им свою оценку, в том числе, высказалась о причинах невозможности получения соответствующих сведений заявителем во время процедуры банкротства. Полагаем, что позиция суда кассационной инстанции является важной для судебной системы, поскольку позволит нижестоящим судам принимать справедливые решения при рассмотрении вновь открывшихся обстоятельств. Также постановление позволит юристам давать объективную оценку вновь открывшимся обстоятельствам для принятия решения об обращении в суд.
Павел Селюнин, партнер Юридической компании «Инноправо», отметил, что позиция АС Московского округа будет способствовать борьбе со злоупотреблениями должников в банкротстве.
Освобождение должника от исполнения обязательств может быть предоставлено только добросовестному лицу. В данном случае гражданин не только не сообщил ФНС о наличии иностранного счета, но и не предоставил данные непосредственно управляющему. В условиях информационной асимметрии кредитор часто имеет возможность представить только косвенные доказательства сокрытия имущества должником, поэтому пассивность последнего не может служить основанием для освобождения его от ответственности. В связи с этим АС Московского округа справедливо пришел к выводу о необходимости перераспределения бремени и применении корректного стандарта доказывания. Должник не лишен возможности опровергнуть доводы кредитора и доказать свою добросовестность.
«Вынесенный судебный акт должен сориентировать нижестоящие суды на проявление более активной роли при рассмотрении данной категории споров, в том числе по вопросу распределения процессуальных обязанностей по доказыванию соответствующих обстоятельств», – заключил он.
Алексей Трофимов, адвокат, ассоциированный партнер Skif Consulting, считает, что это дело – хорошая иллюстрация применения сразу нескольких важных правовых механизмов, существующих в текущей практике в делах о банкротстве: непропорциональное распределение бремени доказывания, неосвобождение от обязательств в связи с недобросовестностью должника и пересмотр принятых судебных актов в связи с новыми или вновь открывшимися обстоятельствами.
Каких-то новых подходов мы, пожалуй, не увидели, но, на мой взгляд, в этом деле суд кассационной инстанции весьма исчерпывающе мотивировал принятое постановление. Удивительно лишь то, почему аналогичных решений не приняли нижестоящие суды. Действительно на должника в банкротстве возлагается определенный стандарт добросовестного поведения, предполагающий максимальное содействие суду и управляющему в установлении всех обстоятельств, имеющих значение для правильного проведения процедуры банкротства, включая, в том числе, и раскрытие состава всего имущества должника. При этом очевидно, что ни суд, ни управляющий, ни кредиторы не имеют возможности самостоятельно достоверно установить весь объем такого имущества. Отсюда и вытекает непропорциональность бремени доказывания.
Сокрытие же должником своего имущества, продолжил он, вполне обоснованно признается недобросовестным поведением и влечет отказ в освобождении от обязательств по итогам банкротства (п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве).
«Понятно, что зачастую должники предпочитают скрывать от управляющего и кредиторов свои активы, особенно если они находятся за рубежом. Обнаружение такой информации в будущем позволяет пересматривать судебные акты, принятые по итогам банкротства, со ссылкой на новые или вновь открывшиеся обстоятельства. Однако не очень ясно, почему суды нижестоящих инстанций решили отклонить в данном деле доказательства сокрытия должником своего имущества, что кассация в этот раз успешно исправила», – указал Алексей Трофимов.
Татьяна Грушко, адвокат, руководитель банкротной практики Legal to Business, подчеркнула, что соблюдение должником в ходе процедуры стандарта добросовестности принципиально важно для принятия судом обоснованного решения об освобождении от долгов по результатам процедуры. В то же время и кредиторы не должны злоупотреблять правами, преследуя цель получения максимального удовлетворения.
В обсуждаемом деле, несмотря на желание первой инстанции выяснить историю счета в банке, пассивность гражданина привела к тому, что представленные кредитором обоснования не были опровергнуты и породили у окружного суда сомнения в обоснованности решения нижестоящей инстанций. Но и обстоятельства, заявленные кредитором, не бесспорны, равно как и соблюдение процессуального срока при обращении с заявлением о пересмотре. В целом правовая позиция окружного суда не противоречит заданной Верховным Судом тенденции обеспечения баланса интересов участников процедуры несостоятельности. И потому при пересмотре, соблюдая стандарты доказывания, обе стороны не лишены возможности доказать свою правоту. А суду также предстоит разрешить вопрос использования материалов досудебного производства по уголовному делу как доказательства в арбитражном процессе.
По словам Екатерины Голдобиной, старшего юриста Юридического партнерства «Курсив», окружной суд указывает, что кредитор не является лицом, имеющим правовую возможность получить или истребовать информацию о должнике. По факту данными полномочиями обладает финансовый управляющий в силу возложенных на него обязанностей.
«Действия финансового управляющего должны быть направлены на формирование конкурсной массы для возможного максимального удовлетворения требований кредиторов должника. Поэтому предоставления кредитором лишь косвенных доказательств сокрытия должником имущества может быть достаточно для пересмотра судебного акта о завершении процедуры», – отметила она.
В данном кейсе выявлен факт сокрытия информации должником. Все решил случай – письмо банка поступило на бывший адрес должника – квартиры, которая залоговым кредитором оставлена за собой. Не стоит забывать, что завершение процедуры банкротства в отношении физического лица не является гарантом освобождения от исполнения обязательств. При выявлении факта сокрытия информации об имуществе гражданин не подлежит освобождению от обязательств.
«При пересмотре судебного акта о завершении процедуры реализации кредитору достаточно доказать наличие у него обоснованных подозрений о существовании у должника актива, за счет которого возможно было полное или частичное погашение требований кредиторов», – заключила она.
Артем Рудой, юрист корпоративной и арбитражной практики Адвокатского бюро «Качкин и Партнеры», полагает, что в комментируемом судебном акте отражен принцип реализуемости бремени доказывания, который, к сожалению, довольно редко применяется в спорах о пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам.
«Во-первых, нижестоящие суды не учли, что выявление факта сокрытия гражданином своего имущества прямо предусмотрено законом в качестве специального основания для пересмотра определения о завершении процедуры реализации, а во-вторых, по сути, возложили на заявителя невыполнимое бремя доказывания», – пояснил он.
Процессуальные возможности кредиторов по доказыванию сокрытия должником имущества объективно ограничены и в силу этого им, как правило, доступны лишь косвенные сведения о подобного рода обстоятельствах. Напротив, должник имеет реальную возможность представить исчерпывающие доказательства в опровержение разумных сомнений кредитора относительно сокрытия им своего имущества, в том числе денежных средств на счетах в иностранных банках. В данном деле кредитор представил косвенные доказательства, указывающие на возможное сокрытие должником денежных средств, и подтвердил, что он узнал об этом после завершения процедуры банкротства, однако суды не перераспределили бремя доказывания на должника и не исследовали обстоятельства спора в полном объеме.
«Определение имеет важное значение для практики, так как ориентирует суды распределять бремя доказывания в зависимости от объективных возможностей сторон в спорах о пересмотре судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам, – резюмировал Артем Рудой.
