Президиум Верховного Суда РФ выпустил Обзор судебной практики по делам о банкротстве граждан, в котором, в том числе, разъяснил, что задолженность по кредиту, заключенному «от имени должника в результате неправомерных действий» (в том числе мошенничества), не включается в реестр требований кредиторов (п. 39 обзора).
Согласно позиции Верховного Суда, если кредитный договор был заключен от имени должника без его ведома и согласия, в результате неправомерных действий других лиц (например, в результате мошенничества с использованием личных данных должника), то задолженность по такому договору не может быть включена в реестр требований кредиторов в деле о банкротстве этого гражданина.
Суд пояснил, что в подобных ситуациях у должника отсутствует воля на заключение кредитного договора и вступление в обязательственные отношения с банком. Он становится жертвой мошеннических действий, при которых его личные данные используются злоумышленниками для оформления кредита на его имя. В таких случаях договор считается заключенным под влиянием обмана и является ничтожным в соответствии с п. 2 ст. 168 ГК РФ.
В Обзоре приводятся примеры из судебной практики, когда суды отказывали банкам во включении в реестр требований по кредитам, оформленным мошенническим путем. Например, в одном из дел злоумышленники, выдавая себя за должника, смогли изменить в личном кабинете клиента банка номер телефона для получения СМС-кодов. Затем они оформили на имя должника кредит и похитили деньги. Апелляционный суд отменил определение первой инстанции о включении этой задолженности в реестр, указав, что сделка была совершена без воли должника и поэтому ничтожна.
В другом деле мошенники, представившись сотрудниками банка, обманом выведали у должника коды для подтверждения операций из СМС. Это позволило им оформить на него кредит и похитить деньги. Суд апелляционной инстанции также отменил определение первой инстанции и отказал банку во включении этой задолженности в реестр требований кредиторов должника.
Верховный Суд подчеркнул, что кредитная задолженность, возникшая в результате мошеннических действий в отношении должника, не может быть включена в реестр его кредиторов, так как в основе подобных сделок отсутствует воля гражданина на вступление в правоотношения. Такие сделки являются ничтожными, независимо от того, получил ли должник в итоге деньги на свой счет или они были сразу похищены злоумышленниками.
Почему это важно
Анализ п. 39 Обзора судебной практики по делам о банкротстве граждан от 18 июня 2025 г. охватывает споры о внесении в реестр требований кредиторов должника долгов, образованных вследствие незаконных действий третьих лиц, указала Татьяна Лурье, старший юрист Юридической компании «Правый берег».
Рассмотрение вопроса о признании кредитного договора недействительным и применение недействительности данной сделки, по ее словам, может быть установлено в обособленном споре, а не в деле о признании гражданина несостоятельным (банкротом). Единственным законным основанием для отказа во внесении в реестр требований кредиторов может быть только вступившее в законную силу решение суда о признании такого договора недействительным. Требование банка, основанное на спорном кредитном договоре, не подлежит включению в реестр требований кредиторов. Реестр требований кредиторов должника – это документ, в котором отражаются все долги лица. Его формирует арбитражный управляющий на основании уже имеющихся в деле достоверных сведений, отметила она.
Если к моменту внесения в реестр требований кредиторов принят судебный акт о признании кредитного договора недействительным, такой долг априори не может быть внесен в реестр. Другое дело, когда долг уже внесен в реестр и в ходе работы управляющим установлено, что обстоятельства при заключении кредитного договора позволяют сделать вывод о него неправомерности ввиду мошеннических действий третьих лиц, подчеркнула Татьяна Лурье.
Сущность рассматриваемого вопроса заключается в возможном злоупотреблении правами должником, о чем может свидетельствовать отсутствие обращения в правоохранительные органы по факту мошенничества, распоряжение полученными денежными средствами, наличие других долгов гражданина. Однако суд не располагает достаточными познаниями в оперативно-разыскной деятельности для установления факта совершения в отношении должника преступления, повлекшего для него негативные последствия. В связи с чем первоочередным доказательством незаконности заключения кредитного договора является наличие возбужденного уголовного дела в соответствии со ст. 145 УПК РФ, что дает возможность кредитору взыскать задолженность с реального должника.
Другой вопрос, пояснила она, – рассмотрение спора в рамках дела о банкротстве о включении в реестр требований кредиторов долга, формально содержащего признаки недействительности, в то же время не признанного таковым. То есть, если к моменту рассмотрения дела о признании несостоятельным (банкротом) не будет вынесено решение о признании кредитного договора недействительным и применении недействительности сделки, действия должника могут быть расценены как причинение вреда имущественным правам кредиторов, заключила она.
Анна Скорова, ведущий юрист Юридической фирмы INTELLECT, полагает, что в п. 39 Обзора судебной практики нашли отражения два дела с разными фабулами.
В обоих спорах, по ее мнению, позиции апелляции совершенно справедливы, направлены на исключение нарушений прав как кредиторов должника по реальным сделкам (в противном случае — им пришлось бы делить денежные средства, включенные в РТК, с банком), так и должника, у которого воля на принятие дополнительных обязательств отсутствовала. Исправляя ошибки судов первой инстанции, в том числе в части игнорирования обстоятельств, установленных в рамках уголовного дела, суды апелляционной инстанции обратили внимание на важность установленных в них обстоятельств и фактически преюдициальность, пояснила Анна Скорова.
В первом случае, продолжила она, суд отказал во включении в реестр требований кредиторов банка на том основании, что воля должника на заключение договора отсутствовала; договор был заключен от имени другого лица, не имеющего на это полномочий (ст. 183 ГК РФ), переподключившего функцию оповещений банка на другой номер. По указанному факту было возбуждено уголовное дело. Суд апелляционной инстанции совершенно справедливо отметил, что заключение договора в таком случае порождает правовые последствия для лица, заключившего договор с банком, а не для должника. Следовательно, должник не пользовался кредитными средствами и не должен нести связанные с этим неблагоприятные последствия.
Во втором случае, отметила Анна Скорова, было отказано во включении в реестр требований кредиторов в связи с заключением кредитного договора с номера должника при осуществлении мошеннических действий со стороны лиц, представившихся сотрудниками банка и запросивших СМС-код. Апелляция верно подчеркнула, что заключение кредитного договора при таких обстоятельствах не должно порождать правовые последствия для должника, поскольку противоречит существу законодательного регулирования.
Случаи заключения кредитных договоров путем мошеннических действий не являются редкостью. Вопросы о ничтожности таких договоров были затронуты в судебных актах Верховного Суда РФ еще в 2023 г.; в п. 3 Обзора судебной практики № 1 (2025) (утв. Президиумом ВС РФ 25 апреля 2025 г.) говорится о невозможности взыскания денежных средств по таким договорам. Анализируемые позиции лишь подтверждают ранее сложившуюся судебную практику об отсутствии правовых последствий для лица, от чьего имени мошенники заключили договор. Во избежание подобных ситуаций с 1 марта 2025 г. гражданин может через портал «Госуслуги» установить самозапрет на заключение с ним кредитными организациями и (или) микрофинансовыми организациями договоров потребительского кредита (займа) (см. ч. 9 ст. 8 Федерального закона от 30 декабря 2004 г. № 218-ФЗ «О кредитных историях»).
Самозапрет на заключение договоров потребительского кредита (займа) действует бессрочно (до момента его снятия гражданином), указала она.
