После того как структуры группы «Солнечные продукты» стали испытывать финансовые трудности, ее активами заинтересовался холдинг «Русагро». Еще в 2018 году Россельхозбанк уступил ООО «Группа Компаний “Русагро”» права требования из кредитных договоров к нескольким юрлицам группы «Солнечные продукты». Тогда же по соглашению с ГК «Русагро» АО «Солнечные продукты – Масло» поручилось по кредитным договорам, ранее заключенным Россельхозбанком с несколькими юрлицами группы «Солнечные продукты». В 2020 году «Русагро» последовательно включила вытекающие из кредитных договоров требования в реестр входящих в группу «Солнечные продукты» и признанных банкротами заемщиков. После чего «Русагро» решила включить свои требования и в реестр требований кредиторов поручителя (АО «Солнечные продукты – Масло»). Суды трех инстанций это заявление частично удовлетворили. Однако против выступило ООО «Сингента», настаивающее, что договоры поручительства были направлены исключительно на реализацию интересов «Русагро» по созданию подконтрольной внутригрупповой задолженности. В итоге Верховный суд отправил спор на второй круг (дело А57-17164/2019).
Фабула
В ноябре 2018 года Россельхозбанк уступил ООО «Группа Компаний “Русагро”» права требования из кредитных договоров и договоров поручительства к нескольким юрлицам группы «Солнечные продукты».
Тогда же ООО «Группа Компаний “Русагро”» заключило договор с АО «Солнечные продукты – Масло», в рамках которого АО «Солнечные продукты – Масло» выступило поручителем по кредитным договорам, ранее заключенным Россельхозбанком с несколькими юрлицами группы «Солнечные продукты»: АО «Аткарский МЭЗ», ООО «Волжский Терминал» и АО «Жировой Комбинат».
В 2020 году ООО «Группа Компаний “Русагро”» добилось включения своих требований в третью очередь реестров АО «Аткарский МЭЗ», ООО «Волжский Терминал» и АО «Жировой Комбинат». После чего, полагая, что в связи с неисполнением заемщиками обязательств по кредитным договорам у АО «Солнечные продукты – Масло» как поручителя возникло обязательство по погашению долга, ООО «Группа Компаний «Русагро» обратилось в суд с заявлением о включении в реестр АО «Солнечные продукты – Масло» задолженности в размере 23 млрд рублей (в ходе спора «Русагро» уменьшила свое требование до 2,5 млрд рублей).
Суд первой инстанции признал обоснованным требования о включении в реестр АО «Солнечные продукты – Масло» задолженности перед ООО «Группа Компаний «Русагро» в размере 1,5 млрд рублей. Суды апелляционной и кассационной инстанций это определение оставили в силе.
ООО «Сингента» обжаловало акты нижестоящих судов в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды трех инстанций руководствовались положениями:
статей 329, 361, 363, 807, 819 Гражданского кодекса,
статей 71, 100, 142, 225 закона о банкротстве,
пункта 26 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве».
Суды исходили из того, что с учетом частичной оплаты размер непогашенного требования составил 1,5 млрд рублей.
При этом суды отклонили доводы ООО «Сингента» о ничтожности договоров поручительства как заключенных после установления контроля над должником с целью создания подконтрольной внутригрупповой задолженности.
Суды в рамках дел о банкротстве основных заемщиков и других поручителей установили реальность кредитных соглашений, а также что у ООО «Группа Компаний «Русагро» отсутствовал умысел на недобросовестное осуществление прав с целью причинения вреда независимым кредиторам.
Обязательства входящих в группу «Солнечные продукты» предприятий перед Россельхозбанком образовались в период, когда ООО «Группа Компаний «Русагро» ни юридическим, ни фактическим контролем над группой «Солнечные продукты» не обладало. ООО «Группа Компаний «Русагро» не участвовало в формировании долгового бремени, а также в распределении кредитных денежных средств и их использовании внутри группы «Солнечные продукты».
Цель заключения договоров поручительства – создание дополнительных гарантий погашения кредитных обязательств. Такие действия не могут быть квалифицированы в качестве направленных на причинение вреда имущественным правам кредиторов должника.
При этом суды отметили, что ООО «Сингента» не представило доказательств, безусловно свидетельствующих о преследовании ООО «Группа Компаний «Русагро» и должником при заключении договоров поручительства цели причинения вреда имущественным правам кредиторов путем необоснованного увеличения имущественных требований к должнику.
Что думает заявитель
ООО «Сингента» указывает на неправильное применение судами статей 10, 168 Гражданского кодекса. По мнению заявителя, суды подменили оценку вопроса действительности договоров поручительства с должником оценкой вопроса действительности основных обязательств.
В делах, на которые ссылались суды, требования компаний-должников возникли из кредитных договоров и договоров поручительства, заключенных с Россельхозбанком до приобретения ООО «Группа Компаний «Русагро» контроля над группой «Солнечные продукты». То есть ООО «Группа Компаний «Русагро» приобрело уже существующее право требования и не принимало участие в формировании долговой нагрузки.
В настоящем деле договоры поручительства заключены после приобретения ООО «Группа Компаний «Русагро» полного корпоративного контроля над должником. То есть ООО «Группа Компаний «Русагро» непосредственно участвовало в формировании долгового бремени должника.
Заявитель также полагает, что после получения ООО «Группа Компаний «Русагро» контроля над группой «Солнечные продукты» какая-либо экономическая целесообразность выдачи должником поручительств отсутствовала, заключение данных сделок было направлено исключительно на реализацию интересов ООО «Группа Компаний «Русагро» по созданию подконтрольной внутригрупповой задолженности.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Ирина Букина сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в экономколлегию ВС.
Верховный суд отметил, что при включении в реестр требований, основанных на договоре поручительства, суды должны проверить реальность как основного, так и обеспечительного обязательств. В рассматриваемом случае общество «Сингента», не опровергая реальность основной задолженности, указывало на совокупность следующих обстоятельств.
В период с 2013 года по 2018 год Россельхозбанк кредитовал группу компаний «Солнечные продукты».
03.10.2018 группа компаний Русагро (в которую входит ООО «Группа Компаний «Русагро») приобрела корпоративный контроль над группой «Солнечные продукты».
После этого 29.11.2018 ООО «Группа Компаний «Русагро» приобрело у Россельхозбанка права требования по кредитным и обеспечительным сделкам, формирующим долговую нагрузку группы «Солнечные продукты».
На следующий день (30.11.2018) между АО «Солнечные продукты – Масло» (входящим в группу «Солнечные продукты», но не выдававшим ранее обеспечений по ее обязательствам в пользу Россельхозбанка) и ООО «Группа Компаний «Русагро» заключен договор поручительства, ставший основанием для предъявления требований по настоящему обособленному спору.
«Сингента» поставила под сомнение экономическую целесообразность заключения обеспечительной сделки с АО «Солнечные продукты – Масло» в ситуации, когда ООО «Группа Компаний «Русагро» уже обладало корпоративным контролем над группой «Солнечные продукты».
ВС подчеркнул, что в настоящем деле, в отличие от дел о банкротстве основных заемщиков, юридически значимым вопросом являлась не реальность кредитных договоров или добросовестность ООО «Группа Компаний «Русагро» при приобретении требований из кредитных договоров к группе Солнечные продукты у Россельхозбанка, а действительность поручительств, выданных АО «Солнечные продукты – Масло».
Вывод ВС: в нарушение положений статей 168, 170, 271 АПК суды неправильно определили предмет доказывания по спору, в результате чего фактически подменили оценку вопроса действительности договоров поручительства с АО «Солнечные продукты – Масло» оценкой вопроса действительности основных (обеспечиваемых) сделок.
Оценивая обеспечительную сделку на предмет действительности и соответственно экономической целесообразности в ее заключении, необходимо исходить из того, что по общему правилу при внутригрупповом займе деньги остаются под контролем группы лиц, в силу чего с точки зрения нормального гражданского оборота отсутствует необходимость использовать механизмы, позволяющие дополнительно гарантировать возврат финансировании, отметила экономколлегия.
В условиях аффилированности заимодавца, заемщика и поручителя между собой на данных лиц в деле о банкротстве возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, в частности выдачи поручительства.
В обратном случае следует исходить из того, что выбор подобной структуры внутригрупповых юридических связей позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность для последующего уменьшения процента требований независимых кредиторов при банкротстве каждого участника группы лиц.
ВС напомнил, что наличие такого контроля может быть использовано и при выстраивании внутригрупповых связей, например, для создания мнимого долга (статья 170 ГК) поручителя перед заимодавцем («долг перед самим собой») в целях причинения вреда иным кредиторам поручителя на случай банкротства (см. определения СКЭС Верховного суда от 28.05.2018 № 301-ЭС17-22652, от 24.12.2018 № 305-ЭС18-15086 (3), от 24.02.2022 № 305-ЭС20-15145(5)).
Суды установили, что до приобретения прав требования у Россельхозбанка АО «Солнечные продукты – Масло» не входило в число поручителей по кредитным договорам. Соответствующие договоры поручительства заключены только 30.11.2018.
Поэтому в предмет доказывания по настоящему спору входило установление экономической целесообразности для должника в осуществлении действий, направленных на выдачу поручительств, для чего ООО «Группа Компаний «Русагро», в частности, должно было раскрыть разумные экономические мотивы понуждения подконтрольного лица к совершению обеспечительной сделки, учитывая, что корпоративная связь предоставляла ООО «Группа Компаний «Русагро» значительно больше власти над поведением АО «Солнечные продукты – Масло», нежели связь обязательственная, являвшееся бы в подобном случае избыточной.
Доводы Русагро: ООО «Группа Компаний «Русагро» отмечала, что после покупки за 34 млрд рублей прав требования по кредитным обязательствам (в формировании которых Русагро участия не принимала) компания имела единственный интерес – возвратить деньги. Поэтому заключение договоров поручительства было необходимо исключительно для защиты инвестиций.
При этом ООО «Группа Компаний «Русагро» указывало, что не стремилось причинить вред независимым кредиторам, так как на момент перехода к группе Русагро корпоративного контроля и прав требований Россельхозбанка ООО «Группа Компаний «Русагро» не было осведомлено о неплатежеспособности группы Солнечные продукты. Соответствующие обстоятельства были выявлены только весной 2019 года.
Однако суды, сосредоточившись на оценке действительности основных (обеспечиваемых) сделок, фактически вопрос об экономической целесообразности выдачи поручительств не исследовали, в результате чего суды не установили обстоятельства, имеющие существенное значение для правильного разрешения спора.
Итог
Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Адвокат практики «Банкротство» АБ «Андрей Городисский и партнеры» Дмитрий Якушев отметил, что выдача АО «Солнечные продукты – Масло» поручительств действительно выглядит не совсем обоснованной с юридической точки зрения.
«На странность поведения АО «Солнечные продукты – Масло» указывает то, что ранее банк не требовал от АО «Солнечные продукты – Масло» предоставлять поручительство за исполнение обязательств других компаний, входящих в группу Солнечные продукты, хотя именно со стороны Россельхозбанка это было бы вполне ожидаемым требованием. В связи с этим возникает логичный вопрос о том, почему такое обеспечение потребовала головная компания. Не совсем понятно, что ООО «ГК Русагро» имело ввиду, когда утверждало, что поручительство должника было обосновано необходимостью защиты инвестиций. Не могу исключать того, что под такой защитой понималась именно возможность через поручительства получить контроль над процедурой банкротства», - отметил Дмитрий Якушев.
С другой стороны, по словам Дмитрия Якушева, при выстраивании внутрикорпоративных связей и, в частности, внутригрупповых займов, такие сделки не редкость и сами по себе упречными не являются.
Поэтому исход этого спора на новом круге рассмотрения будет зависеть от того, какие разумные экономические или управленческие мотивы лежали в основе выдачи поручительства и насколько успешно должник и ООО «ГК Русагро» смогут их обосновать. На мой взгляд, ВС РФ справедливо обратил на это внимание, но утверждать о порочности этих сделок преждевременно до того, как суды проверят мотивы сторон при их совершении.
По словам партнера адвокатского бюро «Бартолиус» Натальи Васильевой, отправляя спор на второй круг, ВС отметил, что проверке подлежит не только основное обязательство, но и обязательство из договора поручительства, а именно к нему у независимого кредитора (ООО «Сингента»), несогласного с включением Русагро в РТК, и были претензии: отсутствовала экономическая целесообразность для должника заключать договор поручительства с аффилированной компанией в отношении кредитов, выданных также аффилированным лицам.
Внутригрупповое поручительство имеет экономический смысл тогда, когда группа кредитуется у внешнего займодавца. Когда же кредитором является член группы, указанная ситуация подлежит отдельному тщательному исследованию, поскольку позволяет создать подконтрольную фиктивную кредиторскую задолженность, в том числе с целью уменьшения процентного соотношения требований независимых кредиторов.
По мнению Верховного суда РФ, поскольку кредитор, основной должник и поручитель являются членами одной группы, то именно на них возлагается обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения обеспечительной сделки, то есть создания «долга перед самим собой», рассказала Наталья Васильева.
«Суды же осуществили подмену вопроса о действительности договора поручительства в разрезе наличия указанных разумных экономических причин для его заключения с учетом структуры правоотношений вопросом действительности основных обязательств, которую ни одно лицо, участвующее в деле не оспаривало. Следовательно, предмет доказывания определен неверно, существенные обстоятельства не установлены. При новом рассмотрении судам надлежит исправить допущенные нарушения и вынести обоснованный и мотивированный судебный акт», – отметила Наталья Васильева.
