В рамках банкротства ООО «Панацея» конкурсный управляющий потребовала признать недействительными 112 перечислений должника в пользу АО «ЦВ "Протек"» суммарно в размере 316 млн рублей. Суд первой инстанции отказался удовлетворять требования КУ. Однако Апелляционный и окружной суды согласились с доводами конкурсного кредитора должника о мнимости договоров поставки и цессий, в рамках которых были совершены изначально оспариваемые конкурсным управляющим платежи. Верховный суд, рассмотрев жалобу ЦВ «Протек»,отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на второй круг (дело А40-118601/2020).
Фабула
В июле 2020 года ООО «ФинКомСтрой» потребовало в суде признать ООО «Панацея» банкротом по упрощенной процедуре ликвидируемого должника. В октябре 2020 года суд признал ООО «Панацея» (должник) банкротом.
Конкурсный управляющий Людмила Малевинская, сославшись на статьи 10 и 168 Гражданского кодекса, и статью 61.2 закона о банкротстве, обратилась в суд с заявлением о признании недействительными сделками перечислений должником в пользу АО «ЦВ "Протек"» 316 млн рублей и процентов за пользование чужими денежными средствами.
Речь о 112 платежах должника с 17.11.2016 по 17.03.2020 годы в пользу общества «ЦВ "Протек"» на общую сумму 316 млн рублей, из которых в шестимесячный период предпочтительности осуществлены четыре платежа (с 11.02.2020 по 17.03.2020) с назначением «оплата по договору цессии № 29» на общую сумму 18,5 млн рублей. Один платеж «за дексаметазон» на 4,5 тыс. рублей был совершен 17.11.2016 и остальные 107 платежей за медтовары и по договорам цессий на 297,7 млн рублей совершены в период с 28.09.2017 по 05.11.2019 годы.
Конкурсный управляющий сослалась на отсутствие у нее документации, подтверждающей реальность отношений, в рамках которых совершены оспариваемые платежи, и полагала, что платежи могут быть совершены с целью причинения вреда кредиторам должника.
Суд первой инстанции отказался удовлетворять требования КУ. Апелляционный суд, с которым согласился окружной суд, удовлетворил заявление управляющего, применив последствия недействительности сделок в виде взыскания с общества «ЦВ "Протек"» в конкурсную массу должника 316 млн рублей, а также процентов за пользование чужими денежными средствами с 17.11.2016 до момента фактического исполнения обществом судебного акта.
АО «Центр внедрения "Протек" пожаловалось в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции, указав, что анализ финансовой отчетности должника на 30.09.2019, 31.12.2019 и 31.03.2020 годы свидетельствует об отсутствии признаков неплатежеспособности и недостаточности имущества на момент совершения оспариваемых платежей, не усмотрел у сторон при совершении оспариваемых операций цели причинения вреда имущественным правам кредиторов должника, а также указал на отсутствие каких-либо доказательств самого факта причинения такого вреда.
Суд первой инстанции изучил предоставленные обществом «ЦВ "Протек"» в опровержение доводов конкурсного управляющего должником доказательства и пришел к выводу об обоснованности платежей, указав на отсутствие доказательств их безвозмездности или несоразмерности встречного исполнения со стороны общества «ЦВ "Протек"».
Суд также исходил из того, что в случае неисполнения руководством должника своей обязанности по передаче КУ документации, негативные последствия подобного бездействия не могут быть возложены на добросовестного и независимого контрагента должника.
Отказ руководителя от исполнения обязанности по передаче документации должника АУ предусматривает иные последствия и иной способ защиты прав – предъявление требования о привлечении к субсидиарной ответственности руководителей должника, не исполнивших свои обязанности по передаче документации. Требуя от ответчика вернуть в конкурсную массу значительные деньги, КУ использует ненадлежащий способ защиты.
Впоследствии КУ ООО «Фармимпульс» (кредитор должника) Григорий Погосян обратился в апелляционный суд с жалобой на определение суда первой инстанции от 04.03.2022 года, в которой, по сути, просил признать недействительными сделками договоры цессий и отношения по поставке товаров, в рамках которых были совершены вышеуказанные платежи.
Апелляционный суд, руководствуясь положениями статей 10, 170 Гражданского кодекса, согласился с доводами конкурсного кредитора должника о мнимости договоров поставки и цессий, в рамках которых были совершены изначально оспариваемые конкурсным управляющим должником платежи, документация по которым была представлена ответчиком в суд первой инстанции в их обоснование.
Суд округа поддержал выводы апелляционного суда.
Что думает заявитель
АО «ЦВ "Протек"» указало на предоставление надлежащих доказательств, подтверждающих обоснованность оспариваемых платежей, в отсутствие какого-либо документального опровержения со стороны оппонентов, с чем изначально согласился суд первой инстанции.
Апелляционный суд, не опровергнув выводы суда первой инстанции об отсутствии оснований для признания платежей недействительными сделками, пришел к выводам о мнимости отношений по поставке и договоров цессии, что не являлось предметом рассмотрения суда первой инстанции и выходит за рамки заявленных требований.
Заявитель также настаивает на том, что вывод об аффилированности сторон оспариваемых платежей не соответствует ни материалам дела, ни положениям закона, и указывает, что апелляционным судом применены последствия недействительности более 100 платежей, совершенных с 2016 по 2020 годы, в виде взыскания процентов за пользование чужими денежными средствами в отсутствие какого-либо их расчета.
Что решил Верховный суд
Судья Верховного суда Екатерина Корнелюк сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в судебную коллегию по экономическим спорам.
Для признания сделки мнимой на основании пункта 1 статьи 170 ГК необходимо установить, что каждая из ее сторон действовала недобросовестно, в обход закона и не имела намерения совершить сделку в действительности, поскольку все стороны мнимой сделки стремятся к сокрытию ее действительного смысла. Порочность воли каждой из ее сторон является обязательным условием для признания сделки мнимой. Поэтому факт расхождения волеизъявления с волей каждой стороны сделки устанавливается судом путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон.
В подтверждение фактов реальности отношений по поставке медицинской продукции, наличия встречного исполнения, реальности переданных требований и отчуждения их должнику по номинальной стоимости, ЦВ "Протек"» последовательно ссылался на отсутствие расхождения собственной воли с той, которая была им выражена в условиях сделок.
Судом апелляционной инстанции же не просто не дана оценка доводам и доказательствам, на которые ссылался ЦВ «Протек», но сами доказательства равноценности, представленные с целью исключения у оспариваемых сделок пороков подозрительности, буквально восприняты как доказательства заинтересованности без установления каких-либо критериев возникшей между ООО «Панацея» и ЦВ «Протек» устойчивой связи.
Апелляционный суд не определил, воля какой из сторон сделок не была свободна по причине «фактической аффилированности», кто из участников сделки оказал влияние на волю контрагента и каким образом. Одновременно суд пришел к ошибочному выводу о том, что фактическая аффилированность сторон порождает неопровержимую презумпцию их недобросовестности.
Вопреки выводам судов апелляционной инстанции и округа, уступка требования по его номинальной стоимости не является ни признаком аффилированности, ни тем более обстоятельством, как-либо порочащим волю по оспариваемым сделкам. Выводы об обратном не основаны на законе.
Сама по себе аффилированность сторон сделки, равно как и то, что результат сделки не может быть принят в качестве актива, увеличивающего собственные средства должника, не свидетельствуют о мнимости сделки или недобросовестности ее сторон. Доказательств того, что оспариваемые сделки должны быть заключены по иной цене, не представлено.
Возможные недостатки в исполнении сделки также не свидетельствуют о ее мнимости. ЦВ «Протек» представил доказательства уведомления дебиторов о состоявшейся уступке требования, которые отклонены судами без соответствующего исследования и отражения в судебных актах.
Приходя к выводу о ничтожности договоров поставок медицинских изделий, апелляционный суд не усмотрел разумных экономических мотивов их совершения. При этом анализ реестра требований кредиторов ООО «Панацея» показывает, что подавляющее большинство требований кредиторов тем или иным образом связаны с поставками медицинских товаров, в том числе с целью исполнения государственных (муниципальных) контрактов.
Участие в поставках медицинских товаров является основной хозяйственной деятельностью как ООО «Панацея», так и ЦВ «Протек», а также кредиторов ООО «Панацея» – общества «Ирвин 2» и других, требования которых признаны обоснованными и включены в его реестр требований кредиторов.
Апелляционный суд не обосновал, как именно оспариваемые отношения по поставке медицинской продукции отличаются от множества схожих других, в реальности которых у суда или у его кредиторов сомнений не возникло, уклонившись от исследования соответствия отношений по поставке обычной хозяйственной деятельности.
Вывод: суд апелляционной инстанции необоснованно применил к оспариваемым договорам поставки и цессии норму о мнимости ввиду отсутствия каких-либо доказательств отличия действительной воли ЦВ «Протек» от той, которая была выражена им в условиях сделок, а также доказательств отклонения оспариваемых отношений по поставке обычной хозяйственной деятельности их сторон. Суд округа данных ошибок не исправил.
В отношении конкурсного оспаривания сделок судебной практикой выработан подход о том, что квалификация противоправной сделки по статьям 10, 168 ГК возможна только в случае выхода обстоятельств ее совершения за рамки признаков подозрительной сделки и, в частности, статьи 61.2 закона о банкротстве, которой предусмотрены специальные основания для конкурсного оспаривания сделок, а также презумпции, выравнивающие процессуальные возможности сторон обособленного спора, неприменение которых в рассматриваемом случае и привело к нарушению процессуального баланса.
Необходимым условием для признания сделки должника недействительной по пункту 1 статьи 61.2 закона о банкротстве является неравноценное встречное исполнение, в то время как для применения пункта 2 данной статьи необходимо доказать причинение сделкой вреда кредиторам, который и был известной сторонам оспариваемой сделки целью ее совершения.
Для разрешения вопроса о наличии или отсутствия оснований признавать часть оспариваемых сделок совершенных с предпочтением (пункт 3 статьи 61.3 закона о банкротстве) необходимо установить момент прекращения исполнения должником своих финансовых обязательств, а также наличие или отсутствие осведомленности об этом контрагента (выгодоприобретателя) по оспариваемым сделкам.
При оценке представленных доказательств суд апелляционной инстанции не исследовал обстоятельства равноценности встречного исполнения и момента возникновения у должника признаков неплатежеспособности, не установил факта причинения оспариваемыми сделками вреда имущественным правам кредиторов.
В нарушение статей 61.1 – 61.3 закона о банкротстве суды апелляционной инстанции и округа не разделяли более ста оспариваемых платежей по датам совершения, не анализировали состояние должника в момент совершения каждого из них, не изучали вопросы ликвидности полученных должником требований и не оценивали результаты совершения каждой сделки применительно к масштабам деятельности должника, значительности оказанного на нее экономического влияния.
Учитывая, что конкурсное оспаривание может осуществляться в интересах только тех кредиторов, требования которых существовали к моменту совершения должником предполагаемого противоправного действия, судам для надлежащего разрешения спора необходимо установить момент возникновения признаков неплатежеспособности должника. При отсутствии кредиторов, чьи требования сопоставимы с размером оспариваемых сделок, намерение причинить им вред у должника или у его контрагента возникнуть не может.
В итоге суды при рассмотрении настоящего спора не установили ключевые элементы составов недействительности как предусмотренные специальными основаниями, применение которых суды апелляционной инстанции и округа необоснованно проигнорировали, так и некорректно примененными ими правилами о мнимости.
Занятый судами апелляционной инстанции и округа подход к признанию сделок недействительными нарушает принципы равноправия и состязательности сторон в процессе (статьи 2, 8, 9 АПК).
Выводы суда первой инстанции также следует признать преждевременными ввиду необходимости дополнительной проверки и установления действительного смысла заключения договоров цессии и поставки, а также установления фактов реализации должником своих прав по уступленным требованиям.
Итог
Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
По мнению руководителя проектов S&K Вертикаль, адвоката Сергея Высоцких, представляется интересной дальнейшая детализация признака вреда оспариваемых сделок.
Коллегия отмечает, что вредна лишь та сделка, которая совершена при наличии сопоставимых с ней реестровых требований, возникших в аналогичный период. Такое поглощение когда-то формального признака вреда расширенным признаком неплатежеспособности, который и без того доказать крайне сложно, делает конкурсное оспаривание все менее и менее эффективным. Неважно, что у должника нет вовсе документов на спорные сделки, что он ничего по сделкам не получил, это их не порочит. За отсутствие документов должны отвечать только контролирующие лица, пусть удовлетворения от субсидиарной ответственности кредиторы будут ждать долгие годы.
Юрист юридической фирмы Nasonov Pirogov Аида Ванян отметила, что на практике в случае отсутствия документации, подтверждающей задолженность, арбитражные управляющие либо обращаются с иском о возврате неосновательного обогащения, либо оспаривают сделки.
При этом в первом случае суды выработали подход, согласно которому отсутствие документов у арбитражного управляющего не может являться основанием для взыскания неосновательного обогащения. В случае оспаривания сделок все не так однозначно. В рассматриваемом деле оспаривание сделок на сумму более 316 млн рублей, вероятно, представлялось способом пополнения конкурсной массы, однако важно помнить, что оспаривание сделок не просто средство получения денежных средств в конкурсную массу, в гражданском обороте – это экстраординарный механизм, который существенно затрагивает хозяйственную деятельность контрагента. Если сделки содержали признаки мнимости и опосредовали вывод активов, как посчитали суды апелляционной и кассационной инстанций, такое заключение должно логично следовать из фактических обстоятельств дела.
По мнению Аиды Ванян, основная идея данного определения Верховного Суда РФ – показать, что как признание, так и отказ в признании сделок недействительными должны быть обоснованными.
«Данная идея была выражена через указание на ошибки нижестоящих судов и напоминание об элементах составов недействительности при оспаривании сделок по мнимости и при конкурсном оспаривании. Верховный Суд РФ напомнил о разграничении составов недействительности, предусмотренных статьей 61.2 закона о банкротстве и статьями 10, 168 Гражданского кодекса РФ. При этом хотелось бы в данном деле еще увидеть позицию Верховного Суда РФ по поводу квалификации сделок, которые содержат признаки и мнимости, и злоупотребления правом (статьи 10, 168 Гражданского кодекса РФ). Определенный интерес вызывают и комментарии о цессии по номиналу и об аффилированности, но эти выводы едва ли представляются новыми. Выраженные Верховным Судом РФ позиции, по идее, должны способствовать уменьшению судебных ошибок, однако вполне возможно, что важные разъяснения останутся не замеченными судебной практикой, поскольку не отличаются новизной», - отметила Аида Ванян.
Юрист адвокатской конторы «Бородин и Партнеры» Анна Бойко отметила, что решение ВС РФ является довольно логичным и ожидаемым.
Отменяя судебные акты, ВС РФ исправил в большей степени именно фактические ошибки, допущенные нижестоящими инстанциями, которые в основу решения положили лишь факт аффилированности, не исследуя при этом иные обстоятельства, имеющие юридическое значение для оспаривания сделок. По своей сути, отменяя судебные акты, ВС РФ в очередной раз напоминает о недопустимости отождествления аффилированности лица по отношению к должнику с его автоматической недобросовестностью. Данный «прокредиторский подход» по отношению к аффилированным лицам не является новым. В частности, он ярко выражен в Обзоре судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц от 2020 года.
По словам Анны Бойко, при оспаривании сделок с аффилированными лицами, как и при установлении их требований, арбитражный управляющий должен применять повышенный стандарт доказывания с глубоким исследованием условий сделок, их типичности для должника, а также установлением связи между совершением сделки и наличием последствий для кредиторов, что не было установлено и исследовано нижестоящими суда.
Руководитель проектов ProLegals Ирина Беседовская отметила, что в данном случае интересны мотивы, которыми руководствовался Верховный Суд при отмене актов нижестоящих судов, а именно:
апелляционный суд не определил, воля какой из сторон сделок не была свободна по причине «фактической аффилированности», кто из участников сделки оказал влияние на волю контрагента и каким образом;
апелляционный суд пришел к ошибочному выводу о том, что фактическая аффилированность сторон порождает неопровержимую презумпцию их недобросовестности;
уступка требования по его номинальной стоимости не является ни признаком аффилированности, ни тем более обстоятельством, как-либо порочащим волю по оспариваемым сделкам.
Фактически, Верховный суд РФ хоть и отменил судебные акты апелляционной и кассационной инстанций, которыми оспариваемая сделка была признана мнимой, но также высказался о том, что выводы суда первой инстанции тоже являются преждевременными. Суду первой инстанции было рекомендовано провести дополнительную проверку и установить действительный смысл заключения договоров цессии и поставки, а также установить факт реализации должником своих прав по уступленным требованиям, а также рассмотреть вопрос о привлечении к участию в обособленном споре лиц, требования к которым были переданы ЦВ «Протек» должнику по оспариваемым сделкам. Позиция ВС мне кажется достаточно логичной и направленной на недопущение вольного трактования и применения норм действующего законодательства, в том числе ст. 170 ГК РФ.
