Антон Помазан

При этом в рассматриваемом определении, на наш взгляд, суд недостаточно подробно указал те действия, которые добросовестный арбитражный управляющий должен был предпринять в подобном случае – отказаться от схемы реализации продукции, найти новую компанию-экспортера, заниматься экспортом сырья самостоятельно и др. Также слабым выглядит довод суда первой инстанции о том, что управляющий мог за шесть месяцев, которые предусмотрены техническими нормами в качестве срока приостановки работы шахты, реализовать имущество должника на организованных торгах.

В рассматриваемом деле арбитражный суд установил только наличие оснований для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности, размер этой ответственности будет определен позднее, когда будут завершены расчеты с кредиторами и станет ясен размер неудовлетворенных требований. Факт нахождения ответчиков в иной юрисдикции осложнит, но не сделает невозможным процесс обращения взыскания на их имущество. ПАО «Промсвязьбанк» зарекомендовал себя как эффективно действующий кредитор. В частности, при активном содействии ПАО «Промсвязьбанк», который является одним из ключевых кредиторов Д.Н. Ананьева, полномочия финансового управляющего последнего были признаны английскими судами.

Для борьбы с включением фиктивной задолженности в реестр требований кредиторов судебная практика выработала подход, согласно которому подрядчик должен доказать и иные дополнительные обстоятельства, подтверждающие факт выполнения работ, – наличие материально-технической базы для выполнения спорного объема работ, наличие квалифицированного персонала, подтверждение факта закупок строительных материалов, подтверждение факта выполнения работ техническим заказчиком или лицом, осуществляющим авторский надзор, и др. При этом лицом, которое возражает против включения (кредитором или арбитражным управляющим), также должны быть представлены доказательства, свидетельствующие о мнимом характере задолженности. В рассматриваемом деле суд первой инстанции оценил все доказательства, представленные подрядчиком, посчитав их достаточными, и указал, что возражения управляющего носят формальный характер, факт того, что спорный объем работ не выполнялся или выполнялся иным лицом, не доказан. При этом суды апелляционной и кассационной инстанций решили, что довода о выполнении работ после возбуждения дела о банкротстве достаточно для отказа во включении требований в реестр.

1. Бремя доказывания добросовестности перекладывается на ответчика в случае признания его аффилированным или наличия иных признаков, свидетельствующих о намерении причинить вред кредиторам или конкурсной массе, в противном случае, оно должно быть полностью возложено на заявителя. 2. Обстоятельства, имеющие значение для оценки рыночности оспариваемой сделки, должны устанавливаться судами всесторонне и на дату совершения сделки, что позволит установить объективный характер взаимоотношений сторон.

Позиция суда кассационной инстанции полностью соответствует положениям закона о банкротстве, позициям Верховного Суда РФ по вопросам привлечения к субсидиарной ответственности, а также отличается ясной логикой установления и доказывания важных для дела обстоятельств.

В данном деле суд кассационной инстанции указал, что рассмотрению вопроса о наличии оснований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности обособленный спор об оспаривании сделок не препятствует и что результаты этого спора могут повлиять на размер ответственности, но не наличие оснований. Для практики высказанная в настоящем деле позиция суда кассационной инстанции окажется полезной: она подчеркивает, что нельзя приостанавливать производство одного обособленного спора до разрешения другого лишь на том основании, что они связаны. Судам необходимо устанавливать, что в рамках приостановленного спора невозможно рассмотреть конкретные обстоятельства и их можно установить только в деле, под которое суд приостанавливает спор.

Это положение, в целом, следует из буквального толкования закона о банкротстве. При этом КС РФ отметил, что в случае, если выплата имущественных налогов приводит к потере залогом своего экономического смысла, суд вправе перераспределить выплаты между бюджетом и залоговым кредитором. Не кажется, что эта позиция КС РФ найдет широкое применение в практике арбитражных судов. Во-первых, ситуации, при которых стоимость заложенного имущества будет сопоставима с имущественными налогами, встречаются нечасто, а, во-вторых, суды, не имея понятного алгоритма деления вырученных сумм на налоги и выплату залоговому кредитору, вряд ли будут активно использовать этот инструмент. Кроме того, залогодержатели чаще всего принимают в залог имущество, рыночная стоимость которого превышает сумму обеспечиваемых обязательств.

Позиция о том, что свобода договора не является абсолютной, и что произвольный отказ в заключении договора не допускается, аргументирована, и этот вывод особенно справедлив, когда речь идет об обязательности страхования ответственности АУ и о произвольном отказе в этом со стороны страховых компаний. Полагаю, что подход ВС сделает более доступной возможность страхования ответственности управляющего при обращении в любую аккредитованную при его СРО компанию. Что же касается страховщиков, то здесь есть риски. Сегодня есть ряд проблем с этим видом страхования, в результате чего лишь немногие страховщики предлагают такой продукт, подходя к выбору управляющих избирательно. Так они митигируют риски этой разновидности страхования. После выводов ВС можно ожидать, что страховщики введут систему оценки рисков для АУ, чтобы иметь объективные основания для отказа. Думаю, что для урегулирования ситуации в целом потребуется вмешательство регулятора.

Также подтвержден ранее выработанный подход о возможности субординации реституционного требования. В определении ВС исправил очевидную ошибку окружного суда — новых правовых позиций ВС РФ при этом не выработал. Отдельно стоит отметить, что ВС указал на необходимость судов оценивать критически данные бухгалтерского баланса в случае, если операции отражаются в отчетности не в соответствии с их действительным экономическим смыслом.

В отличие от налога на прибыль, НДС и НДФЛ в силу прямого указания НК РФ не исчисляются при введении в отношении налогоплательщика процедуры банкротства. Таким образом, можно говорить о нарушении принципа равенства налогообложения, который не только прямо закреплен в НК РФ, но и не раз подвергался толкованию на уровне КС РФ. При этом, согласно ранее высказанной позиции КС РФ, налог на прибыль исчисляется при ведении должником хозяйственной деятельности, но не исчисляется при реализации имущества с торгов в интересах кредиторов. Таким образом, можно говорить о введении не предусмотренного НК РФ элемента налогообложения – цели реализации имущества. При этом, налогоплательщик, чья выручка подлежит обложению налогом на прибыль, осуществляющий обычную хозяйственную деятельность, и налогоплательщик-банкрот, лишенный экономической самостоятельности и не имеющий своей целью извлечение прибыли, представляются различными субъектами, в отношении которых дифференциация условий налогообложения выглядит вполне уместной. Таким образом, видится очевидное противоречие между положениями налогового и конкурсного права, а также в подходах к их толкованию. Полагаем, что разъяснения КС РФ выявят конституционно-правовой смысл конкурирующих норм и устранят имеющиеся противоречия.