Евгений Клементьев

Поскольку сумма взыскания большая (более 50 млн рублей), то у добросовестного судебного пристава-исполнителя могли возникнуть вполне обоснованные сомнения в том, почему представитель взыскателя – физическое лицо просит перечислить сумму взыскания на его личный счет. В качестве аналогии можно привести Постановление АС Волго-Вятского округа от 01.04.2024 по делу №А28-4674/2023, в котором суд, признавая действия пристава незаконными, указал, что у представителя была доверенность, оформленная в порядке передоверия (то есть нотариальная), в связи с чем у пристава не было оснований не производить перечисление денежных средств представителю. Верховный суд правильно разобрался в ситуации, сепарировав друг от друга понятия «возбуждение исполнительного производства» и «совершение исполнительного действия.

Банк действительно не привлекался к участию в деле А40-112943/2021, поэтому никакие выводы по обособленным спорам в рамках того дела не образуют преюдицию для суда. Вызывает интерес вывод суда в части того, что банк оказывал снисхождение должнику в ведении финансовой деятельности. Указание на то, что при таком подходе можно признавать ничтожными сделками любые сделки, которые совершены в период наличия у банков нарушений нормативных актов, может и не назовешь практикообразующим, но оно является важным и разумным, поскольку в процедурах банкротства применяется повышенный стандарт доказывания. Необходимо изучать, оказывались ли в процедуре банкротства предпочтения конкретному кредитору или нарушения имели место в совокупности с иными, независимыми друг от друга, лицами.

Заявление было подано на основании п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве. Положения Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 года № 63 указывают, что если подозрительная сделка с неравноценным встречным исполнением была совершена не позднее чем за три года, но не ранее чем за один год до принятия заявления о признании банкротом, то она может быть признана недействительной только на основании п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве. Суд в случае оспаривания подозрительной сделки проверяет наличие обоих оснований, установленных как п. 1, так и п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве. П. 8 Пленума № 63 говорит о том, что сделки, в предмет которых в принципе не входит встречное исполнение (например, договор дарения) или обычно его не предусматривающие (например, договор поручительства или залога), не могут оспариваться на основании п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве, но могут оспариваться на основании п. 2 этой статьи. Если руководствоваться судебными актами, признаки банкротства у должника возникли в период с 17.04.2020 года, а все сделки были совершены в годичный период подозрительности (после 15.10.2019 года). Исходя из материалов дела, оспариваются сделки, связанные, скорее всего, с операциями по корпоративной карте, большая часть из которых – это выдача наличных. По данным операциям встречное исполнение подразумевается, то есть суд мог применить только положения п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве, что он, собственно говоря, и сделал.

Суть данного института сводится к частичному восстановлению правоспособности юридического лица без восстановления его в ЕГРЮЛ в целях распределения оставшегося имущества этого лица. Под распределением понимается как передача оставшегося имущества участникам юридического лица, так и реализация имущества с последующим удовлетворением требований кредиторов. Грубо говоря, данная процедура является процедурой ликвидации юридического лица, но осуществляемой с санкции суда и проводимой арбитражным управляющим. К ней применимы положения о ликвидации юридических лиц, однако руководит процедурой распределения арбитражный управляющий.

В данном случае у заказчика возникло законное право в порядке ст. 715 ГК РФ заключить замещающую сделку в виду неисполнения подрядчиком части работ по договору. В целом подход Верховного суда рассматривать замещающую сделку как элемент одного правоотношения не нов (суд сам сослался на позицию 2019 года). Интересно, что суд, по сути, применил в данном дела и обычай делового оборота, сославшись на определение ВС от 11.06.2020 № 305-ЭС19-18890. Важным моментом в деле является указание на то, что для сальдирования встречных требований заказчику вовсе не обязательно просуживать отдельно требование о взыскании убытков, причиненных досрочным прекращением договора и заключением замещающей в этой части сделки. Перекладывание на добросовестного заказчика обязанности отдельно просуживать убытки, вызванные заключением замещающей сделки, на мой взгляд, нарушают баланс интересов сторон спора. По сути, отказываясь от части договора, подрядчик сам берет на себя риск того, что заказчик заключит замещающую сделку на условиях, отличающихся от тех, на которые соглашался сам подрядчик при заключении договора либо потребует взыскания убытков по текущим ценам.

Связано это с тем, что положения ст. 270 АПК РФ напрямую указывают, что нарушения норм процессуального права являются основанием для отмены судебного акта только в случае, если такие нарушения привели или могли привести к принятию неправильного судебного акта. Действительно, положения ст. 165.1 ГК РФ прямо указывают на риск несения всех последствий лицом, которому юридически значимое сообщение направлено по корректному адресу, но по обстоятельствам, зависящим от данного лица, это сообщение не было получено. Нижестоящие суды направляли уведомления не только по адресу регистрации, но и по иному известному адресу. В рамках стандартного процесса таких доказательств, как правило, достаточно для признания извещения надлежащим. Однако Верховный суд обратил внимание на то, что в деле имеются иные доказательства (ответ почты о об отсутствии почтальона на участке в спорный период), которые опровергают предоставленный ответ о том, что сторона спора не явилась за почтовым уведомлением. Суд апелляционной инстанции, давая оценку данному письму, указал, что оно оформлено не на официальном бланке Почты России, не содержит исходящего номера, должности лица, выдавшего документ. Данные обстоятельства не являются основанием для признания такого доказательства недостоверным.

ВС РФ обоснованно указал на императивность положений пп. 2 п. 1 ст. 201.14 закона о банкротстве, которая не ставит в зависимость удовлетворение требований граждан от того, являются ли они залогодержателями реализованного с торгов объекта или нет. Нормы законодательства о банкротстве застройщиков ставят в приоритет требования граждан, вложивших денежные средства в объект строительства, над требованиями всех иных лиц, участвующих в деле о банкротстве застройщика. Указание суда на возможность применения положений ст. 201.14 закона о банкротстве даже при отсутствии на реализованных земельных участках объектов незавершенного строительства полностью соответствует логике законодателя. Таким образом, фонд и граждане – участники строительства могли претендовать по меньшей мере на 25% от полученной выручки с торгов. Позиция, занятая судом апелляционной инстанции и судом округа, ломает заложенную в главу 9 закона о банкротстве логику законодателя. Вероятнее всего, при новом рассмотрении суд пересмотрит размер удовлетворения требования банка, поскольку размер выручки, полученной в результате реализации предмета залога, выше оценочной стоимости этого залога, однако укажет на то, что фонд и граждане, чьи требования включены в реестр, имеют право претендовать как минимум на 25% выручки от реализации предмета залога.

В данном деле как раз и сошлись два указанных аспекта. Во-первых, суды при оценке письменных доказательств в арбитражном процессе не могут в соответствии со ст. 67, 68, 71 и 75 АПК РФ принимать в качестве допустимых доказательств только копии документов, тем более, если вторая сторона спора подвергает эти документы сомнению, а иные материалы дела опровергают данное доказательство. Однако, зачастую суды рассматривают дела исключительно на основании копий документов, что может являться инструментом для злоупотреблений со стороны хозяйствующих субъектов (например, обе стороны находятся в сговоре с целью создания видимой реальности правоотношений). Если материалы дела не позволяют убедиться в факте подписания договора в ту или иную дату, суд , если сторона не предоставляет подлинники, в такой ситуации может исключить данные доказательства как недостоверные, что не позволило бы ООО «Терминал» ссылаться на них.

Однако, в силу положений ФЗ № 214 от 30.12.2004 года, участниками долевого строительства могут являться и физические, и юридические лица. Последовательное изменение законодательства о банкротстве застройщиков позволяет сделать вывод, что оно идет в сторону защиты прав граждан — участников строительства и преследуют цель удовлетворить в первую очередь их требования, а не требования профессиональных участников рынка, которые несут предпринимательский риск. Это нашло отражение в том, что с момента возбуждения дела о банкротстве требования юридических лиц к застройщику о передаче жилых помещений не относятся к требованиям участника строительства, они подлежат трансформации в денежное на основании заявления, рассматриваемым судом, а также в том, что требования юридических лиц подлежат удовлетворению в последнюю очередь удовлетворения.Данный вывод подтвердил и КС РФ (постановление КС РФ от 21.07.2022 N 34-П), указав, что участие в долевом строительстве выступает, прежде всего, формой реализации гражданами своего интереса в обеспечении личной потребности в жилище. Там же КС РФ указал на возможность понижения прав участников – физических лиц, которые приобретают квартиры для ведения бизнеса, поэтому расчеты с такими кредиторами в силу подпункта 4 пункта 1 статьи 201.9 закона о банкротстве осуществляются в четвертую очередь.