В период с января по сентябрь 2020 года учредитель и директор ООО «Диапласт» Айрат Галеев снял или перевел себе со счетов компании 4,7 млн рублей. При этом в октябре 2020 года ООО «Логос Авто» потребовало признать «Диапласт» банкротом. Уже в ноябре в отношении «Диапласта» была введена процедура наблюдения, а в марте 2021 года начато конкурсное производство. Конкурсный управляющий, ссылаясь на статьи 10 и 168 Гражданского кодекса, а также статью 61.2 закона о банкротстве, потребовал признать перечисления компании в пользу Айрата Галеева недействительными сделками. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, удовлетворил заявление КУ. Айрат Галеев пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор 20 ноября (дело А65-24538/2020).
Фабула
Айрат Галеев, являясь руководителем и учредителем ООО «Диапласт», с января по сентябрь 2020 года открывал расчетные счета в различных банках на имя компании, снимал с них наличные деньги, а также оплачивал различные услуги. Всего была произведена 121 операция на общую сумму 4,7 млн рублей.
15 октября 2020 года ООО «Логос Авто» потребовало в суде признать «Диапласт» банкротом. А 27 ноября 2020 года в отношении «Диапласта» была введена процедура наблюдения. А в марте 2021 года суд признал «Диапласт» банкротом.
В реестр требований кредиторов должника были включены требования двух кредиторов на сумму 1 млн рублей.
Конкурсный управляющий «Диапласта» попросил суд признать перечисления компании в пользу Айрата Галеева недействительными сделками, сославшись на статьи 10 и 168 Гражданского кодекса, а также статью 61.2 закона о банкротстве. КУ посчитал, что оспариваемые операции являются недействительными ввиду их совершения:
в пределах периода подозрительности,
в пользу бывшего директора должника,
в отсутствии встречного исполнения с целью причинения вреда.
Неплатежеспособность должника, по мнению управляющего, возникла 17 апреля 2020 года.
Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, удовлетворил заявление КУ и взыскал с Айрата Галеева 4,7 млн рублей. Галеев пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор 20 ноября.
Что решили нижестоящие суды
Суды, руководствуясь положениями статьи 19, пункта 1 статьи 61.2 и статьи 61.6 закона о банкротстве, пришли к выводу об обоснованности заявления и наличию оснований для применения последствий недействительности сделок.
Что думает заявитель
Айрат Галеев, в числе прочего, указал на отсутствии оснований для признания недействительными оспариваемых платежей ввиду совершения 93 из 121 оспариваемых операций до возникновения у должника обязательств, положенных в основу и включенных в реестр требований кредиторов. Только 28 операций на общую сумму 1 млн рублей были совершены после возникновения у должника признаков несостоятельности.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Е.С. Корнелюк сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Почему это важно
Управляющий партнер адвокатского бюро «Юг» Юрий Пустовит не видит оснований для передачи этого дела в судебную коллегию.
Вывод директором денег из должника оспаривается конкурсным управляющим по ч. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве. В этой норме не сказано, что она применяется только если оспариваемая сделка совершена после появления у должника признаков несостоятельности. Как следствие, данный факт для дела юридического значения не имеет, а неисследованность данного факта вынесенные по делу судебные акты никак не порочат. На мой взгляд, конкурсный управляющий неправильно выбрал способ защиты. Последние 10 лет сложилась устойчивая практика, согласно которой безвозвратное взятие директором денег из кассы под отчет, а также перечисление денег со счета должника «в никуда» является основанием для иска к директору о взыскании убытков в размере взятых и перечисленных сумм. Поэтому более уместно было предъявление в данном деле к директору не иска о признании сделок недействительными по ч.1 ст. 61.2 закона о банкротстве, а иска о взыскании убытков по ст. 61.20 того же закона.
Старший юрист юрфирмы «Арбитраж.ру» Денис Данилов отметил, что ВС предстоит определить, когда у должника возникли признаки неплатежеспособности для целей оспаривания по п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве.
Во всех судебных актах есть очевидное противоречие – суды указывают в качестве наступления неплатажеспособности 17.04.2020 года, но оспаривают сделки за более ранние периоды. В дополнение к этому, требования к должнику составляют чуть больше 1 млн рублей, а управляющий оспаривает платежи на 4 млн. Как минимум, ВС РФ укажет на отсутствие оснований для оспаривания списаний до возникновения обязательств перед основным кредитором должника. Максимум, укажет на защитные инструменты для ответчика в данном споре. Эти выводы будут мотивировать суды внимательнее относиться к вопросу возникновения признаков неплатежеспособности для целей оспаривания по специальным основаниям.
Партнер юридической компании СТРИМ Евгений Клементьев считает, что данный спор является классическим примером соотношения п. 1 и п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве.
Заявление было подано на основании п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве. Положения Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 года № 63 указывают, что если подозрительная сделка с неравноценным встречным исполнением была совершена не позднее чем за три года, но не ранее чем за один год до принятия заявления о признании банкротом, то она может быть признана недействительной только на основании п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве. Суд в случае оспаривания подозрительной сделки проверяет наличие обоих оснований, установленных как п. 1, так и п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве. П. 8 Пленума № 63 говорит о том, что сделки, в предмет которых в принципе не входит встречное исполнение (например, договор дарения) или обычно его не предусматривающие (например, договор поручительства или залога), не могут оспариваться на основании п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве, но могут оспариваться на основании п. 2 этой статьи. Если руководствоваться судебными актами, признаки банкротства у должника возникли в период с 17.04.2020 года, а все сделки были совершены в годичный период подозрительности (после 15.10.2019 года). Исходя из материалов дела, оспариваются сделки, связанные, скорее всего, с операциями по корпоративной карте, большая часть из которых – это выдача наличных. По данным операциям встречное исполнение подразумевается, то есть суд мог применить только положения п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве, что он, собственно говоря, и сделал.
Однако, по словам Евгения Клементьева, Верховный суд как раз и обратил внимание на то, что раз суды нижестоящих инстанций применили п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве, то следует учитывать, что он применяется тогда, когда при совершении сделки у должника имелись признаки банкротства или в результате сделки он стал отвечать таким признакам.
«Скорее всего дело будет направлено на новое рассмотрение и судам будет необходимо установить, когда наступили объективные признаки банкротства у должника и подробнее изучить цели расходования денежных средств по спорным операциям», – пояснил он.
Юрист адвокатского бюро BGMP Мария Печек отметила, что в данном деле встает вопрос исследования Верховным судом обстоятельств совершения оспариваемых сделок и анализ этих обстоятельств в соответствии с критериями оспаривания сделок.
Несмотря на кажущуюся на первый взгляд очевидность сомнительности денежных операций, все же необходимо исследовать характер операций на предмет потенциального ущерба кредиторам, а также на соответствие критериям по оспариванию сделки в соответствии со ст. 61.1-61.3 закона о банкротстве. Это то, о чем указал Верховный суд в определении о принятии, так как суд заинтересовал довод о количестве операций до и после возникновения обязательств перед кредитором и начала состояния неплатежеспособности. В этой связи видится справедливым подход о недопустимости злоупотребления в отношении должника, несмотря на «прокредиторский» подход в рамках рассмотрения банкротных дел. Если рассматривать данную ситуацию в рамках «креативного подхода», возможно, Верховный суд захочет исследовать вопрос конфликта исков, поскольку генеральный директор мог и должен был знать о последствиях снятия денежных средств со счета организации и о текущем финансовом состоянии юридического лица. Кроме того, остался неисследованным вопрос о статусе контролирующего должника лица, поскольку доводы о конечном бенефициаре были заявлены в суде первой инстанции и оценены судом. Однако итоговый вывод дан не был в силу того, что предметом заявления было оспаривание сделки, что также говорит в пользу довода о конкуренции исков.
Адвокат, партнер юридической фирмы Ru.Courts Илья Кавинский отметил, что из комментируемого определения Верховного суда сложно понять основания для передачи дела на рассмотрения в Экономколлегию – если все так, как пишет судья, то речь идет об обычной судейской ошибке, а такие дела передают в СКЭС крайне редко.
Согласно постановлению первой кассации, сделки были признаны недействительными на основании п. 1, 2 ст. 61.2 закона о несостоятельности. Судья Верховного суда указал, что большая часть из оспоренных платежей пришлась на период, когда должник не отвечал признакам неплатежеспособности, и вообще изучил дело весьма внимательно, что можно только приветствовать. Судя по постановлению суда первой кассации, нижестоящие суды изучали исключительно вопрос о том, входят ли спорные платежи в период подозрительности, но не проверяли, были ли у должника признаки неплатежеспособности. Вместе с тем, с учетом безвозмездного характера этих сделок, даже в случае, если в удовлетворении заявления о признании сделок недействительными будет отказано, вероятно, встанет вопрос о взыскании соответствующей суммы с генерального директора как убытков общества (если не истечет исковая давность) и экономические последствия для бывшего директора должника будут одинаковыми.
Адвокат АБ ЕПАМ Даниил Могилевский считает, что данное дело потенциально имеет несколько обстоятельств, которые могли бы мотивировать Верховный суд РФ передать дело на рассмотрение коллегии.
