Евгений Крюков

Повторная оценка одних и тех же доказательств недопустима, обратный подход влечет нарушение принципов равноправия сторон и состязательности арбитражного процесса. При этом ВС РФ удивительно четко сформулировал юридически значимое обстоятельство по данному делу: могло ли невключение выявленных пяти объектов недвижимости в состав лота № 1 существенно снизить его привлекательность для потенциальных покупателей и, как следствие, ограничить круг участников торгов. Ответ очевидный – не могло, ввиду незначительности данных объектов на общем фоне: 1514 объектов недвижимости. Данное дело можно рассматривать как частный случай применения института конвалидации сделок, при этом учитывая очевидно технический и незначительный характер нарушения при его заключении, не стоит рассматривать его как оказывающее существенное влияние на практику.

Стоит признать верной позицию, что для признания Геворкяна А.Г. лицом, контролирующим должника, не имеет правового значения факт совершения Геворкяном А.Г. преступления, имеют значение обстоятельства контроля Геворкяном А.Г. должника, о которых сообщают бывшие работники должника. Протоколы допросов бывших работников должника по уголовному делу относимы к настоящему обособленному спору, они также являются допустимыми с точки зрения содержания способа их получения (получены в ходе совершения следственных действий). Свидетели были предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний.

Как указала кассация «суды неправомерно освободили ответчика от его обязанности раскрыть доказательства того, куда конкретно было израсходовано приобретенное имущество, какие активы были приобретены взамен реализованного имущества, где они находятся». Такой подход хоть и повышает стандарт необходимых действий для защиты Ответчика, но очевидно справедлив. Кроме того, дело заслуживает внимания еще и потому, что это очередной пример разрешения корпоративного конфликта ушедшего в плоскость банкротства. При этом суд кассационной инстанции весьма деликатно соблюдал вопрос пересмотра фактических обстоятельств, а лишь указала нижестоящим судам на возможный вариант развития событий: «В случае если независимые кредиторы действительно отсутствуют, суд, ведущий данное дело, не должен быть связан с очередностью, предусмотренной 134 закона о банкротстве, а может распределить имущество должника между сторонами корпоративного конфликта.

Данное дело по сути интересно тем, что привлекаемый к ответственности ответчик сам способствовал раскрытию (хоть и так очевидной) аффилированности своих требований к должнику. Содержательно, конечно, исправляя ошибки нижестоящих судов, ВС РФ прав. Требование о привлечении к субсидиарной ответственности в материально-правовом смысле принадлежит независимым от должника кредиторам и является исключительно их средством защиты. Именно поэтому абзац третий пункта 11 статьи 61.11 закона о банкротстве устанавливает правило о том, что в размер субсидиарной ответственности не включаются требования, принадлежащие ответчику либо заинтересованным по отношению к нему лицам. ВС РФ ожидаемо должен направить дело на новый круг рассмотрения.

Значение данного дела для целей развития практики можно с рассматривать с точки зрения пресечения злоупотреблений, со стороны привлекаемого к субсидиарной ответственности лица, которое он может получить в ходе рассмотрения дела используя пассивную модель поведения: не участвовать в процессах, не раскрывать доказательства, не давай пояснения о целях совершения сделок. К сожалению, такая позиция действительно зачастую бывает эффективна. Доводы суда округа в части отсутствия должного изучения сделок на предмет их порочности кажутся справедливыми, но не революционным: практика в части соотнесения сделок с деятельностью общества уже устоялась. В этом ключе позиция кассации кажется скорее исправлением ошибок, а не практикоформирующим актом.

Суд кассационной инстанции на примере данного дела достаточно точно определил порядок приоритета во времени заявлений о признании должника банкротом и отметил, что существенное значение имеет именно дата поступления заявлений в суд, т.к. закон о банкротстве связывает последовательность рассмотрения заявлений о банкротстве с моментом поступления в суд, а не с моментом их регистрации канцелярией суда или передачи отправления в курьерскую службу, службу почтовой связи. Такой подход подтверждает сложившуюся практику и кажется справедливым: было бы странно ставить вопрос о первом заявителе в деле о банкротстве в зависимость от скорости работы аппарата конкретного судьи или курьерской доставки, и, как следствие, утратить право на утверждение кандидатуры арбитражного управляющего.

К сожалению, в российском праве единый имущественный комплекс имеет довольно противоречивое регулирование: оба понятия, которые использованы в законодательстве для его описания, — предприятие (ст. 132 ГК) и единый недвижимый комплекс (ст. 133.1 ГК) — имеют свои существенные недостатки. Заслуживает внимания довод заявителей об объединении имущества в единой лот, которое было осуществлено с целью получения более высокой цены и привлекательности реализуемого объекта и не может повлиять на правильность формирования и исчисления налога. При этот тут важно понимать, что цена за предприятие, как правило, выше, чем цена отдельных объектов, входящих в состав предприятия, поскольку работающий бизнес ценится выше, чем разрозненные объекты, входящие в него. Это экономический закон и он не остался незамеченным разработчиками российского закона о банкротстве.

Определение о передаче дела на рассмотрение коллегии ВС РФ, как всегда, не особо информативны. Однако даже из него можно проследить попытку справедливой защиты общества «РЭМ», так как осуществленное сальдо обернулось в пользу ООО «Стальмонтаж». Предполагаю, что ВС РФ отменит судебные акты нижестоящих инстанций и оставит в силе решение суда первой инстанции. При этом ВС РФ должен быть указать что вывод о взыскании неосновательного обогащения является преждевременным (либо вовсе ошибочным), так как задолженность кредитора была подтверждена судебными актами, из чего следует только один разумный вывод — задолженность действительно есть. Можно предложить, что кроме важности исправления ошибок нижестоящих инстанций и отхода от формального подхода, данное дело будет иметь значение для определения стандарта действий конкурсного управляющего при переходе к расчетам с кредиторами, который в данном случае действовал не слишком осмотрительно.

При этом фиктивно переписывать имущество на близких людей — плохая идея. Суд будет оценивать не только рыночность заключенной сделки (при продаже имущества ниже 25% от рыночной стоимости сделку могут признать недействительной), но и есть ли аффилированность с покупателем имущества. 

Так, суд принял во внимание следующие, очевидно не правовые доводы: незначительный размер долга и неустойки; отсутствие просрочки при выплате долга; пандемия коронавируса и, как следствие, утрата постоянного места работы; выплата остатка долга по кредитному договору за счет средств материнского капитала. Занимательным является факт того, что суд отдельно отметил поведение должника, что последний не отрицает факт имеющейся задолженности перед банком, стремится добросовестно исполнять принятые обязанности и выплатит оставшуюся задолженность. Тренд на защиту интересов семьи должника и сохранение реализуемого имущества, в котором проживают, в том числе, несовершеннолетние дети, достаточно четко прослеживается в похожих делах (постановление АС Уральского округа от 11.12.2023 N Ф09-8666/23 по делу N А76-318/2021, постановление АС Уральского округа от 24.01.2024 № Ф09-1080/2021 по делу № А50-37758/2019). Предполагаю, что принципиальных изменений в судебной практике от данного решения не будет, но тренд на «социальные» доводы будет усилен.

Очевидно, что поводом для рассмотрения данного дела стало недавнее постановление КС от 22.06.23 года, указавшее, что несмотря на то, что положения закона создают различные условия для взыскателя в зависимости от лица, выступающего должником, они не могут быть в этой связи признаны не соответствующими Конституции РФ, поскольку необходимо учитывать особенность исполнения решения судов отдельной категорией должников. В этой связи определение ВС РФ не стало новым словом в вопросе индексации взысканных сумм, а лишь повторило выводы постановления КС. При этом ВС РФ ожидаемо не стал выносить новый акт, а направил дело на новое рассмотрение, даже не перечислив обстоятельства, подлежащие установлению, а лишь ограничившись указанием на необходимость принятия правовой позиции Постановления КС РФ.