Ксения Риф

В рассматриваемом случае суды установили совокупность эпизодов неразумного и недобросовестного поведения со стороны менеджмента банка, заключавшегося в отчуждении ликвидных активов, ненадлежащей работе с дебиторской задолженностью, неосмотрительности при выдаче займов и др. При этом контролировавшие должника лица являлись выгодоприобретателями сделок, повлекших уменьшение конкурсной массы, что, в частности, установлено в рамках уголовного дела в отношении руководства кредитной организации. При таких обстоятельствах у суда кассационной инстанции отсутствовали основания для пересмотра выводов апелляции об обоснованности требований о привлечении ответчиков к субсидиарной ответственности.

В данном деле суды первой и апелляционной инстанций эту норму не учли, сославшись на то, что у истца отсутствует статус ИП, а спор не носит экономического характера. При этом требования заявлены о взыскании страхового возмещения в связи с причинением убытков незаконными действиями финансового управляющего, то есть подсудность определяется на основании специальной нормы — п. 12 ст. 20 закона о банкротстве, на что и указал суд кассационной инстанции, отменяя судебные акты и направляя дело для нового рассмотрения вопроса о принятии иска к производству в суд первой инстанции.

У суда, рассматривавшего дело о банкротстве, отсутствовали основания для освобождения должника от исполнения обязательств перед кредитором по требованию о возмещении ущерба, причиненного преступлением. В то же время спорной представляется позиция ВС РФ о восстановлении срока на обращение за исполнительным листом. Думаю, приведенная позиция неоднократно будет использована заявителями ходатайств о восстановлении срока. Удовлетворение судами таких ходатайств может негативно сказаться на соблюдении принципов правовой определенности в аспекте стабильности судебных актов.

У суда апелляционной инстанции отсутствовали основания лишать управляющего предусмотренного законом вознаграждения, что подтвердила кассация. Так, дело о банкротстве прекращено в связи с погашением требований кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов (РТК). К погашению привело совершение управляющим предусмотренных законом о банкротстве действий. Ни одна из жалоб на действия управляющего удовлетворена не была. Более того, действия учредителя должника (инициатора спора) по созданию препятствий в работе управляющего квалифицированы в качестве злоупотребления правом, в то время как доказательств ненадлежащего исполнения управляющим обязанностей не представлено.

Ранее Верховный суд неоднократно занимал позицию о том, что предоставление всей имущественной выгоды от продажи предмета залога исключительно залоговому кредитору приводит к дисбалансу между правами кредиторов, поскольку расходы в виде обязательств по уплате обязательных платежей погашаются за счет иных активов должника в ущерб интересам незалоговых кредиторов. Изменение такой позиции приведет к улучшению позиций залоговых кредиторов, что представляется справедливым, поскольку предоставление обеспечения обязательств является для таких кредиторов условием для заключения обеспечиваемой сделки. В рассматриваемом споре, стоит обратить внимание на то обстоятельство, что залогодержатель не получает выгоды от продолжения должником хозяйственной деятельности, его интерес заключается в продаже предмета залога. В то же время, пополнение конкурсной массы за счет хозяйственной деятельности путем эксплуатации предмета залога осуществлялось в интересах всех кредиторов, в том числе ФНС.