Марина Ковалева

При этом следствие помимо «банкротных» статей предпочитают использовать «проверенные» статьи Уголовного кодекса РФ, такие как ст. 159 («Мошенничество»), ст. 160 («Растрата»), ст. 201 («Злоупотребление полномочиями»), ст. 330 («Самоуправство») и пр. Ответственность корпоративных органов управления юридического лица связана с нарушениями ими обязанности действовать добросовестно и разумно в интересах общества. Однако в судебной практике достаточно давно назревал вопрос о наличии причинно-следственной связи между уже установленным фактом уголовного правонарушения и убытками кредиторам должника. Соотношение гражданского иска к виновному в совершении преступления лицу и взыскание убытков предполагает последовательную реализацию кредитором своих прав, при которой первичным является установление невозможности взыскания убытков непосредственно с юридического лица, фактически вступившего в правоотношения с кредитором.

Суд округа также указал, что в настоящем случае погашение требований отдельного кредитора контролирующим должника лицом, привлеченным к субсидиарной ответственности, направлено на возмещение причиненного им должнику ущерба и уменьшение размера субсидиарной ответственности данного лица. Исключение требований отдельного кредитора из реестра требований кредиторов должника не порождает правовой неопределенности, не свидетельствует о нарушение прав иных кредиторов должника, соответствует целям и задачам процедуры банкротства.

Ранее при применении ст. 319 ГК РФ на практике возникало немало вопросов, по которым позиции судов длительное время не были единообразными: что считается неустойкой; возможно ли изменение очередности погашения в договорном порядке (диспозитивность ст. 319 ГК РФ) и пр. В текущий момент, после принятия Информационного письма ВАС РФ, практика складывается достаточно однозначно. Установлено обязательное взыскание неустойки в судебном порядке (а также снижение ее размера в случае безакцептного списания), определена очередность погашения, предусмотрена возможность изменения очередности по согласованию сторон. Указание в платежных документах назначения платежа, изменяющее порядок погашения, предусмотренный ст. 319 ГК РФ, не допускается и не влечет правовых последствий.

Действующая в период распределения финансовым управляющим конкурсной массы должника судебная практика распространяла исполнительский иммунитет на оставшиеся после расчетов с залоговым кредитором денежные средства, вырученные от продажи в рамках процедуры банкротства принадлежащего гражданину-должнику на праве собственности и обремененного ипотекой единственного пригодного для проживания жилого помещения (определение ВС РФ от 26 июня 2023 г. № 307-ЭС22-27054). Впоследствии Конституционный Суд РФ в постановлении от 4 июня 2024 г. № 28-П признал защищаемыми исполнительским иммунитетом и подлежащими исключению из конкурсной массы по заявлению гражданина-должника денежные средства от продажи единственного жилья за вычетом сумм, направленных на погашение требований залогового кредитора, а также погашение требований и расходов, предусмотренных абз. 2–4 п. 5 ст. 213.27 Закона о банкротстве.

Отметим, что на уровне окружных судов сложилась практика, где суды также допускали именно замену кредитора в реестре на исполнившего сопоручителя, и подобные споры ранее Верховный Суд РФ не рассматривал. Однако такой подход нивелирует понятие и самостоятельность регрессного требования, приравнивая к суброгации, что является неверным. Также суд определил, что сопоручитель вправе предъявить в порядке регресса каждому из других сопоручителей только 1/5 доли от суммы долга при условии, что сам уплатил больше приходящейся на него доли. При этом суды нижестоящих инстанций истолковали соответствующее разъяснение как позволяющее исполнившему сопоручителю предъявить другим сопоручителям 4/5 доли, что основано на ошибочном применении норм гражданского законодательства. Полагаем, указанный судебный акт приведет к формированию единообразной судебной практики в аналогичных вопросах и позволит более предметно квалифицировать обязательства.

Следует отметить, что в последние годы законодатель старается уделить больше внимания вопросам несостоятельности, совершенствуя процессуальные механизмы (повышение порога для возбуждения дела о банкротстве, упрощенный порядок рассмотрения обособленных споров, изменение сроков обжалования и прочее), однако часть концептуальных вопросов до настоящего времени разрешаются с помощью судебной практики, которая в некоторых случаях имеет противоречивые данные (например, снятие уголовных арестов в рамках дела о банкротстве, реализация доли имущества должников и проч.). При этом нормы Закона о банкротстве, регламентирующие деятельность арбитражных управляющих, достаточно длительное время находятся в неизменном состоянии и не пересматриваются законодателем, например, вознаграждение управляющих или расширение спектра необходимых полномочий. 

В постановлении Арбитражного суда Московского округа от 13 февраля 2025 г. по данному делу отмечается, что заявленные требования о признании сделки недействительной были неоднократно предметом рассмотрения судами общей юрисдикции и Арбитражным судом г. Москвы, апелляционными и кассационными инстанциями. Таким образом, положение п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК РФ предусматривает возможность прекращения производства по делу только в случаях, когда право на судебную защиту (право на судебное рассмотрение спора) было реализовано в состоявшемся ранее судебном процессе на основе принципов равноправия и состязательности сторон. Оно направлено на пресечение рассмотрения судами тождественных исков (между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям).

Также суд отметил, что размер уступленного реституционного требования в данном случае кратно превышает размер реестра требований кредиторов общества, а убедительных доводов о том, что размер реестровых и прочих требований, погашаемых за счет субсидиарной ответственности, может увеличиться настолько существенно, что превысит размер реституционного требования, в суд не представлено. Таким образом, судом верно установлена недоисследованность фактических обстоятельств (оспаривание торгов, заключение договора уступки), которые имеют ключевое значение. Полагаем, данный судебный акт позволит в будущем более детально исследовать вопросы, при рассмотрении которых при аналогичных коллизиях (убытки и субсидиарная ответственность) суды придерживались противоположных позиций.

Указанные обстоятельства последовательно в отношении каждого из соответчиков применительно к обоим эпизодам судами нижестоящих инстанций не исследованы. Суд округа также указал, что апелляционный суд, в свою очередь, разрешая спор по существу и присуждая ко взысканию с ответчиков в пользу должника убытки, не дал судебной оценки их размеру. В результате спор передан на повторное рассмотрение в первую инстанцию. Таким образом, для привлечения контролирующих лиц должника в форме причинения убытков по корпоративным основаниям особое значение имеет определение роли каждого субъекта в спорных правоотношениях и установление обстоятельств наличия фактической возможности давать указания или определять действия юридического лица, в результате которых у последнего возникли убытки, с учетом периодов времени исполнения субъектами должностных обязанностей либо фактической подконтрольности должника.