Полина Павлова

Если кредит брался на бизнес, то суды исходят из того, что средства расходовались не на нужды семьи и, как правило, отказывают в признании таких долгов общими долгами супругов. По таким делам может иметь значение, был ли второй супруг должника вовлечен в предпринимательскую деятельность. Если факт вовлечения будет доказан, то есть шансы признать такой долг совместным. Относительно долгов по договорам поручительства суды признают их личными обязательствами должника, так как в отличие от договора займа напрямую не предоставляется другой стороне сделки какой-либо возмездный эквивалент, который бы мог быть распределен внутри семьи.

Данный подход законодателя и судов направлен на защиту прав кредиторов, которые полагались на законный режим имущества супругов при вступлении с супругом в договор и, исходя из этого, определяли степень имущественной состоятельности супруга и то, заключать ли с ним в договор и на каких условиях. Таким образом, отсутствие факта уведомления кредиторов о заключенном брачном договоре после возникновения обязательств и при отсутствии иного имущества, за счет которого могут быть удовлетворены требования кредиторов в рамках дела о банкротстве, дает право на включение имущества супруги, перешедшего к ней по брачному договору, в конкурсную массу с целью дальнейшего обращения взыскания.

При нахождении вещи в долевой собственности нескольких лиц в конкурсную массу включается доля должника в праве на эту вещь. При продаже с публичных торгов такой доли у других сособственников возникает преимущественное право покупки доли должника, что подтверждается также Постановлением Конституционного Суда РФ от 16 мая 2023 г. № 23-П. Таким образом, продаже с торгов подлежит не весь участок, а доля должника с соблюдением преимущественного права покупки другими сособственниками. Верховный Суд обратил внимание и на основание приобретения спорного земельного участка – он был предоставлен семье должника безвозмездно в качестве меры социальной поддержки многодетной семьи в общую долевую собственность.

Суды трех инстанций, оспаривая брачный договор 2019 года, исходили из того, что должник, будучи конечным бенефициаром общества, не мог не осознавать, что наращивание кредиторской задолженности у общества до заключения брачного договора приведет впоследствии к привлечению его к субсидиарной ответственности по обязательствам общества и, как следствие, повлечет обращение взыскания на его личное имущество. Таким образом, наличие на момент заключения оспариваемого брачного договора у общества неисполненных обязательств, а также заключение брачного договора в день выдачи поручительств на сумму более 100 млн рублей вызывают разумные сомнения относительно добросовестности лиц, заключивших брачный договор. Суды также сослались на недобросовестность действий должника, так как он не уведомил кредиторов как о заключении им брачного договора, так и о расторжении брака в судебном порядке. Причинение вреда кредиторам также подтверждалось тем, что должник в результате оспариваемой сделки утратил право на имущество на общую сумму (по кадастровой стоимости) 38,8 млн рублей.

В банкротных спорах важное значение имеет добросовестность/недобросовестность действий должника. В данном деле суды отказали в удовлетворении требований об исключении недвижимости из конкурсной массы именно со ссылкой на противоречивость и недобросовестность действий должника.

Не удивительно, что оно прошло несколько кругов, тем не менее кассационный суд решил, что есть основания для исключения такого значительного объекта (дома и земли) из конкурсной массы должника. Для установления таких оснований суды нижестоящих инстанций провели проверку всех доводов кредиторов: так как в доме зарегистрированы и проживают 9 человек — была проведена проверка на наличие/отсутствие фиктивности их проживания — даже привлекались органы опеки и попечительства и составляли соответствующий акт, опрашивались свидетели; суды учитывали нормативы для проживания для каждого члена семьи — устанавливали, кто в какой комнате дома проживает; суды исследовали доводы заявителей о недобросовестности должника — по итогу суды не установили факта злоупотребления правами даже при наличии отчуждения данных объектов третьему лицу и последующему оспариванию этой сделки, а также при регистрации должником иных членов семьи в дом уже при наличии судебного спора.

Суды трех инстанций, отказывая в удовлетворении заявленных требований, обоснованно исходили из даты заключения оспариваемых сделок: брачный договор был заключен за 10 лет до привлечения должника к субсидиарной ответственности и за 13 лет до подачи заявления о его банкротстве. Такие существенные сроки исключают признание сделки мнимой. Довод финансового управляющего о наличии в действиях должника признаков злоупотребления правом (ст. 10 ГК РФ) также не нашел своего подтверждения в деле. Суды со ссылкой на материалы дела пришли к выводу, что оспариваемый брачный договор не был направлен на нарушение интересов потерпевших по уголовному делу и объективных доказательств того, что бывшие супруги фактически не прекратили ведение совместного хозяйства, в материалы дела не представлено. Суды обоснованно исходили из того, что  что добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются (п. 5 ст. 10 ГК РФ)

По общему правилу должны наличествовать признаки неплатежеспособности, установленные законом. Так как заявление о банкротстве умершего должника подано наследниками в связи с наличием именно у наследодателя задолженности перед кредиторами, то у суда есть основания признать такого наследодателя банкротом при наличии у него признаков неплатежеспособности. Это соответствует закону и сложившейся судебной практике. Особенностями банкротства наследственной массы является то, что в рамках дела аккумулируется все имущество, вошедшее в наследство (даже если наследники уже вступили в наследство), и все долги наследодателя, то есть банкротство осуществляется так, как если бы наследодатель был жив; последствием возбуждения дела о банкротстве наследства является исключение дальнейшего взыскания с наследника; банкротство наследственной массы основано на принципе ответственности за счет наследства. Имущество умершего сепарируется от личного имущества наследников и притязаний их личных кредиторов.

Между тем, при наличии этого актива у должника кредиторы могли бы обратить на нее взыскание. Тот факт, что стороны оспариваемых сделок являются заинтересованными лицами, презюмирует осведомленность родственницы о состоянии неплатежеспособности должника и о цели сделки — причинение вреда кредиторам. Экономическая целесообразность указанных действий не обоснована. Верховных суд РФ неоднократно в своих судебных актах указывал на то, что стремление одарить родственника не может иметь приоритет над необходимостью удовлетворения интересов кредиторов за счет имущества должника (определение Верховного суда РФ от 22.07.2019 №308-ЭС19-4372 по делу № А53-15496/2017). Таким образом, при установлении значимых обстоятельств оспаривания сделок в рамках дел о банкротстве в соответствии с п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве, такие сделки обоснованно признаются судами недействительными, что соответствует сложившейся судебной практике.

Для признания такой сделки недействительной суду нужно установить недобросовестность стороны, совершение сделки в ущерб интересов кредиторов и ее направленность на вывод имущества из будущей конкурсной массы должника при наличии у него просроченной задолженности на момент заключения брачного договора. Данный судебный акт соответствует сложившейся судебной практике и позиции, изложенной в определении ВС РФ от 17.12.2020 года № 305-ЭС20-12206 по делу № А40-61522/2019. Согласно им, при установлении действий должника, направленных на вывод имущества и снижающих вероятность погашения требований кредиторов, суд может восстановить баланс интересов путем приведения конкурсной массы в состояние, в котором она находилась до совершения должником противоправных действий.

Для установления возможности получения наследником льгот по кредиту и списания задолженности важно исходить из принципов универсального правопреемства, а также принципов разумности и добросовестности. Безусловно, важным фактором является и статус заемщика на момент смерти – если на момент смерти такой заемщик обладал правом на списание задолженности за счет субсидии и все условия субсидирования им были соблюдены, то формальное прекращение деятельности физического лица в качестве индивидуального предпринимателя по причине смерти не может являться основанием для отказа в списании задолженности. Действительно является несправедливым тот факт, что к наследнику переходят все обязательства по кредиту, а вот льготные права, по мнению нижестоящих судов, переходу не подлежат. Ведь действительно, согласно принципу универсального правопреемства при наследовании имущества умершего, в том числе имущественных прав и обязанностей, оно переходит к другим лицам как единое целое и в один и тот же момент. В данном деле так и должно произойти, так как данные права и обязанности не связаны с личностью и не прекратились со смертью лица.

Данная статистика подтверждается нашим собственным опытом, так как в нашу компанию чаще обращаются сами граждане с целью инициирования процедуры собственного банкротства. Также в последнее время становится популярной процедура банкротства наследственной массы, так как в результате наследования к наследникам переходят не только активы, но и долги наследодателя. Чтобы не отвечать по долгам наследодателя личным имуществом есть возможность подать на банкротство умершего гражданина.

Конечно, мы очень хотим провести Legal Summer Party и в 2024 году! Сделаем все возможное, чтобы это произошло! LSP23 запомнилось потрясающей сицилийской энергетикой, ощущение — как будто съездил в отпуск! Очень благодарны нашим друзьям и партнерам за поддержку и участие!

Актуальная на данный момент судебная практика состоит в том, что в случае возникновения спора между арбитражным управляющим и кредитором относительно утверждения порядка продажи имущества должника и вынесения данного спора на рассмотрение арбитражного суда, как правило, суды выносят решение в пользу кредиторов, исходя из общей логики законодателя, который в силу абзаца 6 пункта 1.1 статьи 139 Закона о банкротстве определил, что собрание кредиторов или комитет кредиторов вправе утвердить иной порядок продажи имущества должника, чем тот, который был предложен конкурсным управляющим. В нашей практике имеется судебное дело, в котором данная позиция подтвердилась (см. Постановление Арбитражного суда Московского округа от 17.03.2021 по делу № А40-56928/15). Суть дела заключается в том, что вопреки возражениям конкурсного кредитора конкурсный управляющий в порядке рассмотрения разногласий через суд внес изменения в положение о проведении торгов, установив начальную цену реализуемого имущества в размере 2 млн рублей вместо 2 млрд рублей, сколько реально стоит реализуемое имущество. Суд апелляционной инстанции оставил определение суда первой инстанции без изменений. Однако суд кассационной инстанции встал на сторону кредитора, сославшись на статьи 139, 140 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» и отменив судебные акты первой и апелляционной инстанций. Тем самым он подтвердил подход, в соответствии с которым при утверждении положения о порядке проведения торгов реализуемого имущества в первую очередь учитывается позиция кредитора. В частности, суд сослался на пункт 2 статьи 139 Закона о банкротстве, согласно которому в случае возникновения в ходе конкурсного производства обстоятельств, в связи с которыми требуется изменение порядка, сроков и (или) условий продажи имущества должника, конкурсный управляющий обязан представить собранию кредиторов или в комитет кредиторов для утверждения соответствующие предложения относительно таких изменений. Споры по конкретным пунктам Положения о продаже имущества с торгов между кредиторами и конкурсными управляющими бывают, но приоритет имеет редакция Положения, утвержденная на собрании кредиторов. При его разработке следует руководствоваться инструкциями и документами конкретной площадки для технической реализации продажи имущества по уже утвержденному Положению.