Татьяна Сафронова

Так, например, в данном деле суды обратили внимание на то, что последующее обращение управляющего с заявлением об оспаривании сделки не исключает периода его бездействия. Интересным видится подход судов к исчислению срока давности, на пропуск которого указывал управляющий. Такой подход способен обеспечить более благоприятные условия для реализации кредиторами и иными лицами, которые полагают, что их права нарушаются действиями арбитражного управляющего, своих прав. Для управляющих же подобное исчисление срока давности для привлечения к ответственности, в том числе в виде взыскания убытков (если связывать исчисление срока с датой, когда кредиторам стало известно о нарушении их прав на получение удовлетворения требований в большей сумме (после фактического распределения денежных средств, вырученных от реализации имущества должника), а не с даты когда имели место обстоятельства, с которыми кредиторы связывают причинение им убытков), приводит, по сути, к увеличению такого срока.

Видится, что разрешение подобных вопросов именно судом, в производстве которого находится дело о банкротстве должника, является более практичным и целесообразным, поскольку именно такой суд, с учетом обстоятельств конкретного дела, может определить, в том числе, необходимость истребования управляющим тех или иных сведений. Кроме того, реализация права управляющего на получение необходимых сведений именно в деле о банкротстве является более простой и удобной для него самого. Учитывая, что целью обращения управляющего в суд не является признание действий того или иного органа незаконными (как в случае обращения с жалобой или в порядке гл. 24 АПК РФ), а является получение необходимых сведений, с целью формирования конкурсной массы и удовлетворения требований кредиторов, решение вопросов, напрямую относящихся к процедуре банкротства вне рамок банкротного дела, будет только отвлекать управляющего от осуществления основных обязанностей.

С одной стороны, солидарное обязательство заявителя по делу о банкротстве и контролирующего должника лица по выплате вознаграждения арбитражному управляющему повышает шансы последнего на получение такого вознаграждения в случае отсутствия средств в конкурсной массе. С другой стороны, получается, что уступая право требования к контролирующему должника лицу, управляющий одновременно лишается выплаты вознаграждения и возмещения текущих расходов за счет заявителя по делу о банкротстве. Следовательно, при осуществлении тех или иных мероприятий в процедуре (в данном случае при распоряжении правом требования должника к контролирующему его лицу) арбитражным управляющим надлежит быть предусмотрительными.

Если Верховный Суд встанет на сторону управляющего, это может способствовать укреплению разумного подхода по выборочному оспариванию сделок в процедурах банкротства, в зависимости от целесообразности такого оспаривания в каждом конкретном случае. Кроме того, столь широко применяемый в настоящее время механизм взыскания с управляющих убытков именно в связи с пропуском срока исковой давности на оспаривание сделок, возможно, не будет иметь такого распространения. Если же позиция суда первой инстанции устоит, для самих арбитражных управляющих будет целесообразным оспаривание чуть ли ни всех сделок должника, по которым срок исковой давности не истек, дабы обезопасить в первую очередь себя от последующего взыскания убытков. Оспаривание сделок должника требует дополнительных затрат из конкурсной массы в виде расходов на оплату госпошлины. Однако даже в случае возложения в последующем таких затрат на управляющего размер их возмещения несоизмерим с размером взыскиваемых с управляющих за неподачу заявлений об оспаривании сделок убытков.

В случае, если Верховный Суд встанет на сторону управляющего, по аналогии такой подход впоследствии может быть применим и при исчислении срока давности для привлечения арбитражных управляющих к административной ответственности, а также исчисления периода, когда их действия подлежат квалификации по ч. 3.1 ст. 14.13 КоАП РФ, предусматривающей наказание в виде дисквалификации. Зачастую административный орган и суды считают дату события административного правонарушения датой признания действий управляющего незаконными в деле о банкротстве, тогда как такой датой является непосредственно дата совершения действия (бездействие), противоречащего закону. Таким образом, датой нарушения (влияющей, в том числе, на его квалификацию) будет являться более ранняя дата, что может оказать решающее значение на применение в отношении арбитражного управляющего санкции при рассмотрении дела об административном правонарушении.

В свою очередь, подобный подход при рассмотрении аналогичных споров может способствовать снижению количества жалоб на управляющих со стороны контролирующих должников лиц. И, как следствие, не позволит привести в действие бывшим руководителем должника механизм защиты своих собственных интересов, с целью избежания ответственности за совершение аналогичного правонарушения, посредствам привлечения к ответственности управляющего. Конкурсный управляющий, как последний руководитель должника, не может нести ответственность за причинение должнику и его кредиторам убытков в предшествующий его назначению период времени.

Интересным кажется на практике реализация механизма резервирования суммы процентов по вознаграждению, предложенного судом. Поскольку, в случае, если размер процентов не будет установлен судом, возникает вопрос, какую именно сумму может и должен зарезервировать финансовый управляющий? И в ситуации, если размер процентов по вознаграждению будет снижен судом, но уже после завершения процедуры, какова будет судьба оставшейся в резерве части денежных средств? Несмотря на то что первостепенной целью процедуры реализации имущества гражданина является соразмерное удовлетворение требований кредиторов и освобождения гражданина от долгов, установление суммы процентов по вознаграждению финансовому управляющему (который провел комплекс мероприятий в процедуре, в результате чего пополнилась конкурсная масса) по остаточному принципу выглядит необоснованным. При применении судами подобного подхода установление, а также получение определенных законом 7% размера выручки от реализации имущества гражданина, в случае надлежащего исполнения финансовым управляющим своих обязанностей, может оказаться не таким уж безусловным.

Получение установленных законом семи процентов размера выручки от реализации имущества гражданина, в случае если это имущество было реализовано именно благодаря мероприятиям, проведенным финансовым управляющим, будет являться безусловным. В связи с этим арбитражные управляющие могут быть, с одной стороны, более мотивированы на осуществление мероприятий по выявлению и реализации имущества должника, с другой стороны, некоторые из них могут пренебрегать выполнением своих обязанностей по выявлению иного имущества должника в полной мере, довольствуясь лишь реализацией частично выявленного имущества. Баланс соблюдения прав и законных интересов финансового управляющего и участвующих в деле о банкротстве лиц в данном случае может быть достигнут путем тщательной оценки судами фактических обстоятельств дела и возможности пополнения конкурсной массы в случае реализации управляющим иных мероприятий, как это было сделано судом округа в данном деле.

С одной стороны, нововведение облегчит прохождение процедуры банкротства в случае ее необходимости для самого участника специальной военной операции и освободит его от дополнительных расходов. Кроме того, такой порядок поможет частично разгрузить суды, рассматривающие дела о банкротстве. С другой стороны, права и законные интересы кредиторов такого должника могут остаться незащищенными. Начисления за участие в специальной военной операции не включаются в конкурсную массу и не используются для выплаты долгов гражданина-банкрота.

Несмотря на это, суд округа, подчеркнув, что конкурсный управляющий может не обладать всей полнотой информации о документах, которые должны иметься у бывшего руководителя должника, приходит к выводу об обязанности конкурсного управляющего конкретизировать их перечень. Однако неясно, откуда должен обладать необходимой информацией о документах должника конкурсный управляющий и каков будет критерий достаточности этой информации при рассмотрения судом заявления об истребовании документов от бывшего руководителя должника? Кроме того, не совсем понятно, как именно может общая формулировка об истребовании документации вызвать объективные сложности у бывшего руководителя должника при исполнении им судебного акта, тогда как именно ему известно о том, какие именно документы должника у него имеются, но не переданы конкурсному управляющему?

В данном случае позиция направлена на реализацию предусмотренного п. 4 ст. 213.17 Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ “О несостоятельности (банкротстве)" механизма судебного преодоления для защиты добросовестного должника от злоупотреблений со стороны кредиторов. Суд подчеркнул важность для гражданина возможности восстановления его благополучного финансового состояния, а также, в данном случае, конституционно значимую ценность права гражданина на жилище. Как показывает практика, должники зачастую преследуют в процедуре банкротства совершенно противоположные цели. Для одних основной целью является во что бы то ни стало освободиться от дальнейшего исполнения обязательств, тогда как для других – важно, избавившись от долгов, не потерять при этом деловые связи и не выйти из экономического оборота.

Установленная же законом недопустимость использования механизма освобождения гражданина от обязательств в случаях, когда имело место его недобросовестное поведение, направлена на защиту прав добросовестных кредиторов. Исходя из практики, цели процедуры банкротства – освобождение гражданина от долгов и соразмерное удовлетворение требований кредиторов зачастую видятся конкурирующими. В данном деле ярко продемонстрирована реализация судами принципа состязательности, позволяющего как кредитору, так и должнику доказать добросовестность своего поведения.