Арбитражный суд Москвы привлек к субсидиарной ответственности бывшего гендиректора ООО «Дженсер Сервис С8» Александра Дмитриева (этот кейс первым опубликовал ТГ-канал Субсидиарная ответственность). Поводом для этого стало невыполнение обязанности по подаче заявления о признании компании банкротом, непередача документации, а также заключение впоследствии признанных недействительными сделок. Однако ко всем трем основаниям для привлечения к субсидиарке отнесся критично Арбитражный суд Московского округа, отправивший спор на новое рассмотрение (дело А40-213642/2018). Юристы отмечают формирование положительной тенденции в практике привлечения к субсидиарной ответственности, которая заключается в отказе от формального подхода в пользу глубокого исследования доказательств.
Предыстория
В 2018 году суд признал ООО «Дженсер Сервис С8» банкротом. Спустя три года процедура конкурсного производства была завершена.
Конкурсный управляющий ООО «Дженсер Сервис С8» потребовал привлечь к субсидиарной ответственности нескольких контролирующих должника лиц (КДЛ), и в частности бывшего гендиректора компании Александра Дмитриева.
Суды первой и апелляционной инстанций заявление конкурсного управляющего удовлетворили. После чего Дмитриев подал жалобу в окружной суд, который занял иную позицию.
Что решили нижестоящие суды
Суды первой и апелляционной инстанций пришли к выводу о том, что Александр Дмитриев не исполнил:
обязанность по подаче заявления о признании должника банкротом,
предусмотренная ст. 126 закона о банкротстве обязанность передать документацию должника,
а также совершил сделки, причинившие вред имущественным правам кредиторов.
Что решил суд округа
Арбитражный суд Московского округа направил обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Окружной суд рассмотрел все эпизоды.
Во-первых, суд округа согласился с доводами кассационной жалобы Дмитриева о том, что нижестоящие суды не установили признаки объективного банкротства у ООО «Дженсер Сервис С8» в ту или иную дату, а также не установили размер обязательств, возникших у должника после такой даты и до возбуждения дела о банкротстве должника.
Во-вторых, суд округа отнесся критично к доводу о непредоставлении Александром Дмитриевым документации. В частности, нижестоящие суды сослались на неисполнение ответчиком определения суда об истребовании документации. Однако Дмитриев в суде первой инстанции и в апелляционной жалобе приводил доводы о том, что документы, в том числе по определению суда, были переданы временному управляющему и конкурсному управляющему по актам.
При этом ответчик обращал внимание, что полученные конкурсным управляющим документы позволили ему:
провести инвентаризацию,
установить дебиторскую задолженность,
установить перечень имущества должника,
оспорить сделки,
подать заявление о взыскании убытков,
реализовать транспортные средства должника.
Вместе с тем, из судебных актов не следует, что указанные документы, на которые ответчик ссылался в подтверждение исполнения обязанности по передаче документации, суды исследовали и оценивали.
Кроме того, Александр Дмитриев обращал внимание судов, что при размере неудовлетворенных требований кредиторов по делу о банкротстве (9,27 млрд рублей), поступление в конкурсную массу дебиторской задолженности, которую не смог взыскать конкурсный управляющий, составило бы чуть более 2 млн рублей или всего 0,2% от задолженности перед кредиторами. Это нельзя признать существенным затруднением проведения процедур, применяемых в деле о банкротстве, в целях привлечения именно к субсидиарной ответственности.
Надлежащую оценку указанным доводам суды не дали.
В-третьих, нижестоящие суды вменили ответчику совершение сделок, признанных недействительными.
Вместе с тем, ответчик обращал внимание судов, что Ford Mondeo, которое суд обязал вернуть в конкурсную массу по недействительной сделке только по основаниям ст. 61.3 закона о банкротстве, конкурсный управляющий продал в ходе процедуры банкротства.
А иные сделки должника, также признанные недействительными по основаниям ст. 61.3 закона о банкротстве, в своей сумме не превышали 0,2 % от задолженности перед кредиторами.
Суды указанным доводам оценку не дали.
В судебных актах отсутствуют выводы относительно того, что совершенные ответчиком сделки явились необходимой причиной банкротства должника или они после наступления объективного банкротства существенно ухудшили финансовое положение должника.
Окружной суд рассмотреть предложил вопрос о переквалификации требований о привлечении ответчика к субсидиарной ответственности в требования о взыскании убытков.
В итоге Арбитражный суд Московского округа направил обособленный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
По мнению старшего партнера Kaminskiy, Stepanov and Partners Кирилла Степанова, постановление Арбитражного суда Московского округа в целом формирует положительные тенденции в общей практике субсидиарной ответственности, поскольку четко дает понять нижестоящим судебным инстанциям, что нельзя формально подходить к вопросу о привлечении к субсидиарной ответственности.
Необходимо изучать каждый случай отдельно, в частности, изучать вопрос, а привели ли конкретные негативные сделки к фактическому банкротству должника. А если такие сделки не находятся в прямой причинно-следственной связи, например как в данном случае, и размер ущерба от них прямо несопоставим со всем реестром требований кредиторов, то есть сделки причинили незначительный ущерб, то в таком случае необходимо рассматривать возможность переквалификации «субсидиарки» в убытки и тогда ответственность лица, которое подписало эту сделку, будет ограничена ровно тем ущербом, который был причинен именно этой сделкой. Соответственно лицо понесет существенно меньшую имущественную ответственность. Такая тенденция в рассмотрении дел о субсидиарной ответственности в целом формирует положительную судебную практику.
Руководитель банкротной практики Московской коллегии адвокатов «Арбат» Алексей Симоненко считает, что позиция окружного суда в данном споре по большому счету свелась к констатированию того факта, что нижестоящие суды при изучении материалов о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц часто могут проигнорировать доказательства, представленные последними и не дать им надлежащую оценку в мотивировочной части судебного акта.
Приведенные судом кассационной инстанции доводы, послужившие основанием для отмены решений судов, в конечном счете еще не факт, что послужат основанием для освобождения от ответственности при втором круге рассмотрения дела. Однако, можно проследить тенденцию, при которой суд кассационной инстанции указывает нижестоящим судам изучать и давать оценку доводам стороны ответчика. Особого внимание заслуживает тот факт, что нижестоящий суд сослался на решения судов по данному делу, которые по факту ответчиком были исполнены в последующем, однако суд ограничился констатацией преюдиции данных решений и не изучил представленные ответчиком доказательства, свидетельствующие об исполнении вышеуказанных актов.
По словам Алексея Симоненко, дело о субсидиарной ответственности хоть и отличается большим объемом, но не стоит забывать, что данная ответственность «вечная», поэтому игнорирование иной раз судами доводов и не дача им оценки в судебных актах порой приводит не только к отмене данного акта судом кассационной инстанции, но и в принципе к недопониманию привлеченного к ответственности лица, считающего, что он изложенные в судебном акте доводы опроверг, однако данные доводы судом были проигнорированы, и по мнению не юриста, просто забыты.
Ведущий юрист INTANA Legal Евгений Шикунов отметил, что в данном постановлении находит отражение складывающаяся тенденция на активную самостоятельную переквалификацию судом требований о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности в требование о взыскании с них убытков.
Такая возможность была предусмотрена еще в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», однако в последнее время суды стали чаще ей пользоваться. Этот подход позволяет несколько выровнять сложившийся в последние годы прокредиторский подход судов при рассмотрении споров о привлечении к субсидиарной ответственности. В случаях, когда неправомерные действия контролирующего лица хоть и причинили вред должнику и кредиторам, но не стали причиной банкротства, разумно вместо привлечения такого лица к субсидиарной ответственности (как правило, в размере суммы всех непогашенных требований кредиторов) взыскать с него ровно те убытки, которые возникли по его вине.
Также, по словам Евгения Шикунова, в данном постановлении суд обращает внимание на то, что нижестоящие суды проигнорировали множество существенных доводов привлекаемого к ответственности контролирующего лица.« Однобокое изложение судом в судебном акте только тех аргументов, которые хорошо укладываются в принятое по существу спора решение, является серьезной проблемой, поскольку мотивировка судебного акта должна объяснять не только почему права выигравшая сторона, но и почему неправа проигравшая. Обоснованное решение может быть принято только на основании полного и всестороннего анализа доводов и доказательств всех участников спора. Обращает на себя внимание и тот факт, что суд кассационной инстанции, как правило, не принимает во внимание ссылки на неправильную оценку нижестоящими судами доводов и доказательств, ссылаясь на то, что вопросы переоценки доказательств выходят за рамки компетенции кассационной инстанции, однако в данном случае суд отошел от такого формального подхода», –подытожил Евгений Шикунов.
Юрист практики «Сопровождение процедур банкротства и антикризисный консалтинг» компании Лемчик, Крупский и партнеры Инаят Бейтуганова считает рассматриваемый судебный акт интересным с точки зрения глубины исследования обстоятельств дела.
Суд четко очерчивает наличие предмета доказывания в каждом конкретном основании привлечения к субсидиарной ответственности. К примеру, факт оспаривания сделки не может сам по себе служить основанием для вывода о виновности директора. Также как и непередача какой-либо документации арбитражному управляющему. Каждое основание для привлечения лица к личной ответственности должно быть доказано с точки зрения взаимосвязи конкретных действий и дальнейшего банкротства предприятия. Подобная позиция не является революционной, однако ее существование еще раз напоминает и судам, и арбитражным управляющим о важности глубинного изучения фактических обстоятельств дела в каждом конкретном случае. При этом формальный подход судов при решении вопроса о привлечении к субсидиарной ответственности уходит в прошлое. Суд четко закрепил, что ни сам по себе факт банкротства компании, ни даже оспоренные сделки, не позволяют привлечь лицо к субсидиарной ответственности. Каждый конкретный случай требует индивидуального подхода, ведь в вопросе личной ответственности человека стремление пополнить конкурсную массу должно отходить на второй план.
Руководитель екатеринбургского офиса юрфирмы Арбитраж.ру Артем Комсюков согласен с позицией суда округа.
Действительно, после введения главы III.2 закона о банкротстве, суды без разбора начали привлекать всех подряд к субсидиарной ответственности. Позже Верховный суд РФ в своих актах несколько раз высказался, что да, в законе установлены презумпции привлечения к субсидиарке, но они опровержимы. А также они работают только тогда, когда вменяемые действия объективно являются причиной банкротства. Этой же линии придерживается арбитражный суд Московского округа. Действительно, сложно представить, что непередача документов о дебиторской задолженности на сумму 2 млн рублей могла существенно повлиять на общий размер реестра требований кредиторов, превышающий 9,2 млрд рублей. Аналогично обстоят дела с оспоренными на основании статьи 61.3 закона о банкротстве сделками. В целом, в данном случае на лицо недоработка управляющего и судов первой и апелляционной инстанции, которые справедливо и «в тренде» устранил окружной суд.
