В рамках банкротства ООО «Ангарит» кредитор потребовал привлечь к субсидиарной ответственности экс-гендиректора должника Ирину Воропаеву. Суд первой инстанции пришел к выводу о пропуске кредитором срока исковой давности. Однако апелляция признала заявление кредитора обоснованным и взыскала с Воропаевой 570 тыс. рублей. Суд округа поддержал апелляцию, после чего экс-гендиректор подала жалобу в Верховный суд. Она сослалась на отсутствие у должника по состоянию на 1 января 2016 года признаков объективного банкротства. Неоплата долга возникла из-за разногласий с кредитором по исполнению договора и встречных обязательств сторон по отношению друг к другу. Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А05-14088/2018).
Фабула
ООО «Ангарит» было признано банкротом. В рамках банкротства кредитор компании — АО «Иркутская электросетевая компания» — потребовал привлечь к субсидиарной ответственности экс-гендиректора Ирину Воропаеву (была руководителем должника с с 25.12.2014 по 25.06.2019 годы).
Кредитор сослался на нарушение Воропаевой обязанности по своевременному обращению с заявлением о банкротстве должника.
Суд первой инстанции отказал. Однако апелляционный суд удовлетворил заявление кредитора и взыскал в конкурсную массу с экс-гендиректора должника в порядке субсидиарной ответственности 570 тыс. рублей. Кассация оставила постановление апелляционного суда в силе.
После чего Ирина Воропаева подала жалобу в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции пришел к выводу о пропуске кредитором срока исковой давности по заявленному требованию, что является самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении заявления.
Суд апелляционной инстанции исходил из наличия оснований для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности по заявленному основанию. Суд установил, что директор должен был инициировать процесс банкротства должника не позднее 01.02.2016 года, чего не сделал.
При этом апелляционный суд исходил из того, что по состоянию на 01.01.2016 года у должника имелась просрочка исполнения обязательства по внесению ежеквартальных платежей на основании заключенного с кредитором договора об осуществлении технологического присоединения к электрическим сетям. Размер субсидиарной ответственности определен судом исходя из размера обязательств, возникших после указанной даты (01.02.2016). Суд также указал, что кредитор не пропустил срок исковой давности.
Суд округа выводы суда апелляционной инстанции поддержал.
Что думает заявитель
Ирина Воропаева в кассационной жалобе, помимо прочего, обратила внимание на отсутствие у должника по состоянию на 01.01.2016 года признаков объективного банкротства. Неоплата долга была связана с возникшими с кредитором разногласиями относительно исполнения упомянутого договора и встречных обязательств сторон по отношению друг к другу.
Что решил Верховный суд
Судья Д.В. Капкаев счел доводы кассационной жалобы заслуживающими внимания и передал спор в Экономколлегию.
В пункте 2 статьи 10 закона о банкротстве, действовавшем ранее, статье 61.12 данного дакона, действующей в настоящее время, законодатель презюмировал наличие причинно-следственной связи между:
обманом контрагентов со стороны руководителя должника в виде намеренного умолчания о возникновении признаков банкротства, о которых он должен был публично сообщить в силу Закона, подав заявление о несостоятельности, и
негативными последствиями для введенных в заблуждение кредиторов, по неведению предоставивших исполнение лицу, являющемуся в действительности банкротом, явно неспособному на встречное исполнение.
Субсидиарная ответственность такого руководителя ограничивается объемом обязательств перед этими обманутыми кредиторами, то есть объемом обязательств, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного пунктом 2 статьи 9 закона о банкротстве.
Как указали суды, Ирина Воропаева должна была инициировать процесс банкротства должника не позднее 01.02.2016.
При этом обязательства, ответственность по которым возложена на Воропаеву, представляют собой ежеквартальные платежи по договору об осуществлении технологического присоединения к электрическим сетям от 21.02.2012 года. ООО «Ангарит» приняло на себя эти обязательства с момента подписания между сторонами акта об осуществлении технологического присоединения от 24.08.2015 года, подтверждающего выполнение соответствующих мероприятий. В это время, по логике судов, обязанность по обращению в суд с заявлением о банкротстве подконтрольного ему общества у руководителя еще не возникла, следовательно, не имел место обман кредиторов путем нераскрытия информации о тяжелом финансовом положении должника.
Суды апелляционной инстанции и округа ошибочно отождествили срок возникновения обязательства со сроком его исполнения. Несмотря на то, что срок исполнения обязательств в сумме 570 тыс. рублей пришелся на период после 01.02.2016 года, сами обязательства были приняты ООО «Ангарит» ранее — 24.08.2015 года.
При таких условиях указанные обязательства не могли быть включены в размер субсидиарной ответственности, определяемый на основании пункта 2 статьи 10 закона о банкротстве.
В то же время судебная коллегия соглашается с выводом суда апелляционной инстанции о том, что срок исковой давности АО «Иркутская электросетевая компания» не пропущен.
Согласно пункту 1 статьи 200 Гражданского кодекса срок исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, по общему правилу, начинает течь с момента, когда действующий в интересах всех кредиторов АУ или кредитор, обладающий правом на подачу заявления, узнал или должен был узнать о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности - о совокупности следующих обстоятельств:
о лице, контролирующем должника (имеющем фактическую возможность давать должнику обязательные для исполнения указания или иным образом определять его действия),
неправомерных действиях (бездействии) данного лица, причинивших вред кредиторам и влекущих за собой субсидиарную ответственность, и
о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами.
При этом в любом случае течение срока исковой давности не может начаться ранее возникновения права на подачу в суд заявления о привлечении к субсидиарной ответственности (применительно к настоящему делу – не ранее введения процедуры конкурсного производства).
В рассматриваемом случае суд апелляционной инстанции правильно связал начало течения срока исковой давности с субъективным моментом — моментом осведомленности компании о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами. Вывод суда первой инстанции о необходимости исчисления срока исковой давности с момента признания должника банкротом ошибочен.
Итог
Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
При новом рассмотрении судам следует учесть изложенное, а также проверить, имеются ли у должника иные обязательства, возникшие после истечения месячного срока на подачу заявления о признании должника банкротом (01.02.2016) и до возбуждения дела о банкротстве.
Почему это важно
Литигатор, партнер BBL Group Наталья Петрова отметила, что в этом деле Верховный суд РФ обратил внимание на порядок определения обязательств, учитываемых для определения размера субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом: для применения положений статьи 61.12 закона о банкротстве необходимо учитывать момент возникновения обязательства (принятия обязательства должником), то есть дату заключения гражданско-правового договора, а не срок исполнения обязательств по нему.
Позиция об исчислении срока исковой давности по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности (с момента, когда кредитор узнал или должен был узнать о совокупности следующих обстоятельств: о лице, контролирующем должника, его неправомерных действиях и о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами), соответствует позиции, ранее изложенной в пункте 21 Обзора судебной практики Верховного суда РФ № 2 (2018) от 04.07.2018. В качестве оснований для передачи обособленного спора на рассмотрение Экономколлегии судья Капкаев Д.В. указывал на обстоятельства, при установлении которых суд может установить отсутствие вины контролирующего должника лица в просрочке исполнения обязательств и возникновении долга, в частности, в связи с наличием разногласий относительно исполнения гражданско-правового договора и встречных обязательств сторон по отношению друг к другу. В связи с тем, что Верховный суд РФ установил, что у должника в принципе не возникло обязательств перед компанией, учитываемых для определения размера субсидиарной ответственности Ирины Воропаевой, эта важная для судебной практики позиция отражения не получила.
По словам старшего партнера компании Kaminskiy, Stepanov & Partners Кирилла Степанова, Верховный суд в судебном акте справедливо указывает на то, что при определении размера и оснований субсидиарной ответственности за нарушение обязанности по обращению в суд с заявлением о признании должника банкротом, следует выяснять дату возникновения обязательства, а не срок исполнения обязательства.
Здесь суды нижестоящих инстанций перепутали данные сроки и пришли к неправильному выводу о том, что обязательство по оплате очередного ежеквартального платежа по договору о техническом присоединении должно входить в субсидиарную ответственность. В данном случае Верховный суд формирует правильную практику и в который раз указывает нам на то, как определяется размер и основание субсидиарной ответственности в случае наличия оснований сомневаться, была ли исполнена руководителем должника обязанность по обращению в суд с заявлением должника в срок, предусмотренный законом.
Руководитель екатеринбургского офиса юрфирмы Арбитраж.ру Артем Комсюков отметил, что Верховный суд РФ указал на объективную ошибку нижестоящих судов.
Действительно, при нарушении обязанности по подаче заявления о несостоятельности, в силу прямого указания нормы закона о банкротстве, в размер субсидиарной ответственности включаются все обязательства, возникшие после истечения месячного срока на соответствующую подачу. С точки зрения логики и права, обязательства по оплате задолженности возникают в момент принятия соответствующих работ, а не с момента наступления установленного договором срока их оплаты. Соответственно, суд апелляционной инстанции ошибочно отождествил срок возникновения обязательства и срок его оплаты, а суд округа эту ошибку не устранил.
По словам руководителя проектов компании ProLegals Ирины Беседовской, в предмет доказывания по спорам о привлечении руководителей к ответственности, предусмотренной п. 2 ст. 10 закона о банкротстве, входит установление следующих обстоятельств:
возникновение одного из условий, перечисленных в п. 1 ст. 9 закона о банкротстве;
момент возникновения данного условия;
факт неподачи руководителем в суд заявления о банкротстве должника в течение месяца со дня возникновения соответствующего условия;
объем обязательств должника, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного п. 2 ст. 9 закона о банкротстве.
В комментируемом судебном акте абсолютно верно отмечено, что суд апелляционной инстанции правильно связал начало течения срока исковой давности с субъективным моментом — моментом осведомленности компании о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе о недостаточности активов должника для проведения расчетов со всеми кредиторами. В свою очередь ВС РФ, отменяя судебные акты нижестоящих инстанций, в данном случае указал, что обратить внимание нужно именно на объем обязательств должника, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного п. 2 ст. 9 закона о банкротстве. Установление момента возникновения обязанности по обращению в суд с таким заявлением напрямую связано с определением размера субсидиарной ответственности руководителя, которая, по общему правилу, ограничивается объемом обязательств перед кредиторами, возникших после истечения месячного срока, предусмотренного п. 2 ст. 9 закона о банкротстве. Аналогичная позиция ранее была уже изложена в определении СК по экономическим спорам Верховного суда РФ от 10 декабря 2020 г. N 305-ЭС20-11412 по делу N А40-170315/2015. С учетом изложенного, логичным видится решение об отмене судебных актов нижестоящих судов и направление дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
