Михаил Герголенко

В данном кейсе важно учесть то обстоятельство, что должник располагал средствами для погашения долга на заблокированном счете, но не мог ими распорядиться без согласия управляющего. ВС РФ верно указал, что нижестоящим судам следовало установить, давал ли управляющий должнику письменное согласие или отказ на использование этих средств. Управляющий, обязательный участник процедуры банкротства, должен действовать в интересах как кредиторов, так и должника. В данном споре определением ВС РФ подчеркнул важный для судебной практики аспект: в случае, когда бездействие управляющего препятствует исполнению утвержденного судом плана реструктуризации, а мотивированное решение управляющего влияет на процедуру банкротства, должник имеет право признать подобное бездействие незаконным.

Тем не менее, Верховному Суду уже ни раз приходилось разбираться в подобных правовых ситуациях, например, определением СК по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 11 апреля 2019 г. № 305-ЭС18-2130(5), в котором по схожим основаниям, суды заменили требования участников долевого строительства денежными суммами, но не учли реальный ущерб. Верховный Суд РФ отменил это решение, указав на универсальный механизм расчета требований к застройщику-банкроту, независимо от способа удовлетворения требований участника строительства. Суд обязан учитывать не только сумму, уплаченную застройщику, но и размер понесенных убытков, особенно если представлена оценка жилья от арбитражного управляющего или участника строительства (при бездействии управляющего). На основании этого ВС РФ скорее всего не будет изменять своей правовой позиции по данному вопросу и выработает схожее определение, которым обяжет Фонд и АУ учесть размер понесенных убытков.

Взыскание убытков — одна из самых сложных категорий дел в арбитражной и гражданской практиках. Законодатель установил презумпцию невиновности для лиц, привлекаемых к гражданской ответственности. В случаях банкротства ситуация обстоит иначе. Лица, утверждающие о понесенных убытках из-за действий арбитражного управляющего, сталкиваются с пониженным стандартом доказывания. Им достаточно высказать мнение о неразумности и недобросовестности действий управляющего, а также о несоразмерности и необоснованности его расходов. На практике арбитражный управляющий может рассматриваться как аффилированный с должником кредитор или контролирующее лицо, способствующее несостоятельности организации. Иными словами, к арбитражному управляющему несправедливо не применяется основной принцип гражданского процесса: доказывает тот, кто утверждает, а не тот, кто отрицает. Суд справедливо указал в определении на отсутствие реального подтверждения факта причинения убытков.

С 2013 года они регулируются ПП ВАС РФ от 06.12.2013 № 88 и для кредитора указанное означает утрату права на получение дополнительных средств, которые могли бы быть причитающимися по договору или закону, в случае неисполнения должником своих обязательств. В отношении остальной части требований конкурсным управляющим успешно реализованы меры, направленные на урегулирование конфликта интересов конкурсных кредиторов — заявлен пропуск срока исковой давности. В соответствии с ПП ВАС РФ от 15.12.2004 № 29 «О некоторых вопросах практики применения Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», указанный механизм является средством защиты заинтересованных лиц, а потому может заявляться любым лицом, имеющим право на заявление возражений относительно требований кредиторов.

Однако реальность сложнее. В данном случае АС Дальневосточного округа, удовлетворив кассационную жалобу заявителя, укрепил судебную практику в этом направлении. Существуют ситуации, когда исполнение судебного акта невозможно по причинам, не зависящим от ответчика. Например, требуемые документы могли быть утеряны, уничтожены или никогда не существовали. Такое положение дел противоречит одному из ключевых принципов правосудия: судебные решения должны быть исполнимыми. Конституционный суд России неоднократно подчеркивал этот принцип. Обязать руководителя предоставить документы можно только в двух случаях. Если он их хранит, при этом должен быть доказан факт наличия документов у ответчика. И если он может их восстановить, в этом случае должна быть доказана возможность восстановления документов. По этой причине конкурсный управляющий обязан обосновать существование истребуемых документов, а также наличие у бывшего руководителя обязанности их хранить. И помнить, что суд не может возложить на ответчика обязанность доказывать отрицательный факт, то есть отсутствие документов. Принуждение к предоставлению несуществующих документов фактически является нарушением принципа правосудия и может привести к вынесению неисполнимого судебного решения, как в рассмотренном кейсе.

В анализируемом акте судом максимально подробно описаны все процессуальные действия, которые суду первой инстанции было необходимо совершить для полного и всестороннего изучения вопроса. В очередной раз можно отметить, что неправильное установление фактов при привлечении или отказе в привлечении к субсидиарной ответственности является серьезной проблемой, требующей комплексного решения. Указанная судебная практика является отличным примером для правоприменителей норм и их толкования в части неполного или некорректного установления фактов, свидетельствующих о наличии признаков недобросовестного поведения и недостаточного внимания суда к доказательствам, подтверждающим причинную связь между недобросовестным поведением и наступлением банкротства.

Позиция Арбитражного суда Центрального округа вполне логична, ведь в ходе процедуры банкротства суд должен устанавливать все обстоятельства дела. Для этого необходимо изучать все имеющиеся доказательства, о чем суд кассационной инстанции не раз упомянул в постановлении. Постановление еще раз фиксирует позицию вышестоящий судов по оспариванию сделок должника: исследование доказательств судом первой инстанции предполагает не просто ознакомление с ними, а их глубокий анализ: установление достоверности, выявление противоречий, оценка их значения в контексте дела. Отсутствие анализа определенного количества документов, которые существовали в ходе правоотношений сторон и влияли на рассмотрение заявления о признании перечислений денежных средств должником недействительными, не может повлечь за собой объективное и справедливое судейское решение.

Арбитражный суд Северо-Западного округа верно прекратил производство по делу, поскольку судом введена процедура наблюдения, законные интересы кредиторов проявляются в полной мере. На основании этого рассмотрение вопроса о выдаче ИЛ невозможно без участия кредиторов и временного управляющего. Очевидно, что они заинтересованы в том, чтобы искусственной задолженности или неподтвержденных обязательств должника в реестре кредиторов не оказалось. Подобные ситуации нередко случаются на практике и требуют внимания управляющих и кредиторов, поэтому данное постановление послужит хорошим подспорьем для обоснования аналогичных требований.

Особое внимание следует обратить на максимально раскрытый вышестоящим судом перечень, который четко устанавливает объем и критерии, необходимые и достаточные для того, чтобы принять или не принять решение о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности. В судебном акте не раз указывается, что процесс привлечения к субсидиарной ответственности не может происходить на основании формальных признаков, без изучения судом не только юридических фактов и недобросовестности в них действий КДЛ, но и экономических и иных объективных факторов в каждом конкретном случае. В этом с окружным судом нельзя не согласиться, ведь очень часто суды в подобных спорах полагаются в большей степени на конкурсных управляющих, тем самым отстраняясь от погружения в финансовые и хозяйственные процессы должника при принятии решения о привлечении к субсидиарной ответственности.

ВС РФ продолжает линию борьбы с прямыми доказательствами, подтверждающими требования кредиторов, и применяет подход комплексного анализа с упором на косвенные доказательства. Стоит отметить, что в производствах арбитражных судов достаточное количество дел, которые имеют сходные характеристики, поэтому позиция ВС РФ самым прямым образом повлияет на оценку доводов кредиторов судами. Стоит ожидать, что в дальнейшем практика, при которой суды даже при наличии формальных и прямых доказательств, подтверждающих реальность долга, будут обязаны комплексно рассматривать все обстоятельства, исходя из принципа разумности, будет набирать обороты. Поэтому кредиторам стоит готовиться заранее и оценивать приобретение долга с точки зрения экономической целесообразности подобной покупки либо готовить косвенные доказательства ее обоснования для судов.

Есть все основания полагать, что заявителю будет отказано в удовлетворении жалобы в СКЭС, поскольку в действиях и позиции истца по спору присутствуют явные признаки недобросовестного поведения. Так, обществу «Электровыпрямитель» были изначально известны все существенные обстоятельства дела: о наличии валютного кредитного обязательства, о действии договора и не были предприняты достаточные действия, чтобы узнать полную и достоверную информацию о текущем статусе задолженности. Доводы истца об исполнении противоречат имеющимся материалам дела, поскольку, несмотря на оплаченную задолженность, договор не был прекращен. В связи с этим нет основания к пересмотру позиции нижестоящих судов, однако ожидать вердикта ВС РФ необходимо, чтобы установить ответственность заемщика по принятию достаточных действий по контролю за своими обязательствами. А также ВС РФ должен определить, имеются ли в действиях ГК «ВЭБ.РФ» признаки недобросовестного поведения, выраженного в отсутствии каких-либо уведомлений на протяжении такого длительного срока.

Действительно, привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности не может базироваться только на основании факта ухудшения показателей должника в период руководства, так как данная позиция полностью исключает экономические реалии и повышенный экономический риск при занятии предпринимательской деятельностью. Хотя нередко именно эти обстоятельства влияют на причины банкротства, что исключает вину КДЛ. Кроме этого, ВС РФ четко установил, что в подобных случаях необходимо отказывать заявителям в связи с недоказанностью обстоятельств, что поможет исключить привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности исключительно по формальным основаниям, какими являются ухудшение экономических показателей в данном споре.

При наличии двух факторов, отраженных в определении суда, передача жалобы в СКЭС служит сигналом в рамках настоящего спора о том, что Верховный суд может встать на сторону агентства и включить кредитора в третью очередь, что повлияет в дальнейшем на активное применение в практике п. 13 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц Президиума ВС РФ от 29.01.2020 года, в части доказывания кредитором отсутствия бенефициарных целей и интересов, а также разграничения частных и публично-правовых интересов.

Указывая в определении, что право на возбуждение отдельного исполнительного производства по взысканию исполнительского сбора возникает у судебного пристава только после окончания основного исполнительного производства, СКЭС по факту лишь указала на недопустимость отступления судов от норм закона «Об исполнительном производстве», в котором указан порядок возбуждения исполнительного производства о взыскании с должника исполнительского сбора. Особенно хочется отметить анализ судебной коллегии в отношении правовой природы исполнительского сбора и позиции Конституционного суда РФ, что придает указанной позиции обоснованность и закономерность не только исходя из норм федерального закона. Однако возможность включения требований по исполнительскому сбору в реестр требований Верховный суд так и не исследовал. Также позиция ВС РФ не умаляет отсутствие надлежащего взаимодействия между важными для банкротных дел органами: ФССП и ФНС. Например, в подобной ситуации имеющаяся задолженность должника могла привести к невозможности его исполнения, а это, как следствие,  — к невозможности прекращения банкротного дела реабилитацией.