Нина Бабинова

Несмотря на то, что ВС РФ многократно высказывался, что расходы несет заявитель, налоговый орган пытается это оспаривать, как случилось и в данном деле. Дело о банкротстве должника прекращено в связи с отсутствием средств в конкурсной массе непосредственно на основании заявления налогового органа. Однако при взыскании вознаграждения арбитражного управляющего налоговой орган пытался оспаривать факты, указанные им же в заявлении о прекращении дела о банкротстве. Теперь же нижестоящим судам необходимо будет оценить добросовестность заявлений налогового органа.

По общему правилу, порок воли отсутствует тогда, когда истинная воля соответствует волеизъявлению. В данном случае суды, указав на мотивы заключения сделки, такие как согласие на отчуждение предмета залога и заключение дополнительных соглашений к договорам участия в долевом строительстве, приняли это за порок воли, не оценив истинное волеизъявление.

Фактически размер пеней должен учитываться отдельно в реестре и зачет реестровых требований в банкротстве невозможен, точнее возможен, но является сделкой с предпочтением. При этом сальдирование возможно при взаимосвязанных договорах, в практике Верховного суда это считается способом расчета итоговых обязательств и происходит автоматически (без волеизъявления сторон), в случае, когда срок исполнения обязательств уже наступил. В отличие от зачета, который может распространяться на еще не наступившие обязательства, на который ссылаются нижестоящие суды. Зачет в данном случае будет отдельной сделкой, которую обычно оспаривают в банкротстве, так как в ситуации зачета одному из кредиторов оказывается большее предпочтение.

При этом ВС РФ уже неоднократно высказывался, что для применения общегражданских норм при оспаривании сделок в банкротстве необходимо, чтобы сделка вышла за пределы признаков подозрительных сделок и была совершена с целью злоупотребления правом при ее применении. А не только с целью применения увеличенных сроков исковой давности. При этом суду необходимо будет дополнительно определить аффилированность сторон сделок и, соответственно, направлена ли сделка на причинение вреда кредиторам.

При этом бенефициар не обязательно является директором и соответственно у него может не быть документов общества. В данном деле заявителем указано, что он является номинальным владельцем, а фактическим руководителем и конечным бенефициаром является иное лицо. При этом суды отмечали, что фактический бенефициар был участником должника в период, когда у должника отсутствовали задолженности. При этом Верховному суду предстоит определить, является ли заявитель только лишь номинальным руководителем, либо он также является фактическим руководителем должника.

Суды первой и апелляционной инстанции руководствовались вероятностным подходом о том, будет или не будет исполнено обязательство. ВС РФ же остался на позиции 45-го Пленума от 24.12.2020. И, соответственно, указал на то, что права перешли только к должнику, а не к бенефициару. И при этом в случае исполнения обязательств также не переходят права должника к третьим лицам.

Речь идет о праве на подачу заявления о банкротстве, которое есть у кредитных организаций (без вступившего в силу решения суда о взыскании задолженности). В рамках данного дела правопреемник не является кредитной организацией. При этом судам при новом рассмотрении заявления стоит установить определенные критерии того, в каких случаях заявление может быть подано правопреемником без специальной правоспособности: наступил или нет срок платежа к моменту перехода прав и обязанностей по кредитному договору, существовали или нет у должника к моменту перехода прав по кредитному договору объективные признаки банкротства. Если такие признаки существовали, то по логике вещей правопреемник может реализовать специальные права правопредшественника – кредитной организации. Если нет – тогда по-хорошему специальные права не должны переходить на правопреемника. И в этой ситуации обратиться с заявлением о банкротстве правопреемник, который не является кредитной организацией, может только после вступления в силу решения суда о взыскании задолженности по кредитному договору.

Зачастую недобросовестный должник не в состоянии документарно подтвердить расчеты с частью контрагентов, просто указывания, что такие расчеты были проведены за счет продажи ценного актива. И для судов такой информации было достаточно. Но и кредиторы также ограничивались лишь указанием на возможность оспаривания договора купли-продажи актива, совершенного в преддверии банкротства. Однако, ВС РФ сейчас указал, что при рассмотрении дел о введении процедур банкротства в случае, если в период подозрительности был продан ценный актив, судам надлежит также исследовать экономический смысл оспаривания договора купли-продажи. В частности, какое финансовое состояние покупателя, сможет ли он исполнить требование о возврате актива и/или его стоимости. Таким образом, при введении процедуры банкротства необходимо доказать как недействительность договора купли-продажи актива по банкротным основаниям, так и действительную возможность и целесообразность возвращения актива по итогам оспаривания должнику.

Важным в данном случае будет определить момент оспаривания, то есть момент фактического совершения сделки. Однако в данном случае не видится оснований считать дату совершения сделки с момента возникновения обязательств, а не с момента фактического списания денежных средств. В данном случае имеет смысл только фактическое списание денежных средств, так как в противном случае это даст возможность не оспаривать сделки, которые были заключены более чем за 6 месяцев до подачи заявления, а денежные средства по таким сделкам были переданы позднее. Это создаст определенную лазейку для таких сделок.

Помимо этого важен момент перехода прав требования. Ведь в соответствии с законом стороны вправе по своему усмотрению изменять срок перехода прав. Но в данном случае нужно учитывать, не нарушает ли это права других кредиторов, и остается ли кредитор кредитором при отсутствии перехода прав. С формальной точки зрения – кредитор должен остаться кредитором до момента заключения соответствующего соглашения. Но если суд сочтет, что это является злоупотреблением, и стороны имели все возможности заключить соглашение, но не заключили его, то в данном случае должна будет произойти замена кредитора.

Однако, при работе юриста выработка позиции по защите в рамках уголовных дел (да и в принципе в рамках любой работы с клиентом) без непосредственной работы с клиентом, которая как раз и выражается в постоянных встречах, звонках, подготовке позиции и документов, внесению правок в документы после согласования с клиентом, невозможна. Зачастую такая информация носит строго конфиденциальный характер, такую информацию нельзя протоколировать. Более того, протоколирование каждой встречи или звонка увеличивает как работу юриста, так и стоимость оплаты для клиента (при работе с почасовыми ставками). Для этого обычно и составляют максимально подробный отчет о количестве затраченных часов, в том числе на встречи, звонки и даже время, затраченное на дорогу до клиента. Несмотря на то, что это является рутинной работой, судам не было достаточно просто представленного акта выполненных работ. С учетом повышенного стандарта доказывания в делах о банкротстве, для доказательства работ судам видимо необходимо было предоставить записи звонков и встреч. Однако адвокаты не имеют право предоставлять такую информацию без прямого согласия клиента.

В рамках данного дела кассаторы ссылаются на то, что Ольга Семина, являясь главным бухгалтером, подписала 68 договоров на выдачу кредитов. Ирина Пискунова подписала договор на выдачу кредита, в результате чего причинен ущерб на сумму 9 млн рублей, Наталия Ярощук также подписала три кредитных договора, ущерб от которых составил 49 млн рублей. Указанные лица в разное время являлись членами Правления банка. Соответственно, суду необходимо будет сопоставить их действие критерию 1, и соответственно сопоставить формальный статус этих лиц и выполняемые ими функции. Помимо этого, суду необходимо будет рассмотреть вопрос убыточности этих сделок, явились ли указанные сделки следствием банкротства должника, были ли соблюдены все внутренние корпоративные процедуры при принятии решений о заключении договоров. Помимо этого необходимо будет конкретизировать, преследовалась ли противоправная цель именно в момент заключения сделок топ-менеджерами банка.