Фабула
В октябре 2021 года суд признал Владимира Топунова банкротом и ввел процедуру реализации имущества (дело А47-5736/2021).
Уже после этого Алексей Королев (цедент) и Владимир Топунов (цессионарий) заключили договор уступки права требования (цессии). По его условиям цедент уступил, а цессионарий принял права и обязанности по договору-обязательству купли-продажи будущей недвижимой вещи с условием о предварительной оплате, который в октябре 2018 года заключили ООО «Строй Инвест» и Королев (покупатель).
Право требования состоит из обязанности «Строй Инвеста» заключить основной договор купли-продажи квартиры и передать покупателю квартиру общей площадью 37 кв. м. Срок заключения основного договора — до 20.12.2018, стоимость квартиры – 1,1 млн рублей, оплата — в рассрочку с момента подписания договора-обязательства до момента заключения основного договора.
На дату заключения данного договора уступки права требования (цессии) Королев внес предоплату по договору-обязательству купли-продажи в размере 650 тыс. рублей. В договоре уступки сторону указали, что в счет уступаемых прав и обязанностей цессионарий производит оплату цеденту в размере 650 тыс. рублей. Получив эти деньги, цедент полностью отказывается от притязаний к «Строй Инвесту».
Стороны составили расписку, по которой Королев получил от Топунова 650 тыс. рублей.
При этом в вынесенном в октябре 2021 года приговоре суда по уголовному делу по обвинению Владимира Топунова было отражено, что Топунов возместил ущерб Королеву А.П., Королевой Т.И., Варвариной Л.А., Гребенчук О.Н., Талицких М.В. Указанное явилось обстоятельством, смягчившим наказание.
Приговором суда установлено, что Топунов осуществил незаконное, в нарушение требований законодательства об участии в долевом строительстве многоквартирных домов и иных объектов недвижимости, привлечение денег граждан на общую сумму 7,3 млн рублей для строительства жилых помещений в трехэтажном 8-квартирном доме.
В реестр Владимира Топунова в ходе банкротства были включены требования кредиторов на сумму более 16 млн. рублей.
Полагая, что вышеуказанная сделка цессии является ничтожной, поскольку совершена Топуновым без согласия финансового управляющего, после введения процедуры реализации имущества, финуправляющий потребовал в суде признать договор цессии Топунова с Королевым недействительным.
В обоснование заявленных требований ФУ указал, что в соответствии с данными ЕГРЮЛ директором «Строй Инвеста» является Анна Топунова — бывшая супруга должника. Однако фактическое руководство «Строй Инвестом» осуществлял сам Топунов. Единственным основанием для прекращения производства по делу о банкротстве «Строй Инвеста» являлось отсутствие средств, достаточных для финансирования процедуры банкротства. Следовательно, Владимир Топунов является заинтересованным по отношению к «Строй Инвесту» лицом и должен был знать о недостаточности у общества имущества для осуществления встречного исполнения, поскольку по спорному договору приобрел права требования к «Строй Инвесту» уже после установления у общества признаков несостоятельности.
Суд первой инстанции удовлетворил заявление ФУ полностью, взыскав с Королева в конкурсную массу Топунова 650 тыс. рублей. Но апелляция это решение отменила и отказалась удовлетворять требования ФУ.
Финуправляющий пожаловался в Арбитражный суд Уральского округа, рассказал ТГ-канал PLP/Уральский.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции, установив, что оспариваемая сделка совершена лично должником в нарушение прямого запрета, предусмотренного статьей 213.25 закона о банкротстве, исходя из необходимости защиты при банкротстве прав и законных интересов кредиторов должника, пришел к выводу о наличии оснований для признания оспариваемой сделки недействительной (ничтожной) в силу статьи 174.1 Гражданского кодекса и статьи 213.25 закона о банкротстве.
Суд первой инстанции также указал, что срок исковой давности составляет три года и данный срок не пропущен, даже если считать его с даты совершения сделки (на пропуск срока давности ссылался Королев).
Суд апелляционной инстанции с выводами суда первой инстанции не согласился, отметив, что в рассматриваемом случае отсутствует совокупность обстоятельств, необходимых для признания сделки недействительной по основаниям пункта 2 статьи 61.2 закона о банкротстве.
Апелляция установила, что Королев не являлся аффилированным по отношению к должнику лицом, не мог и не должен был знать о наличии цели причинения вреда имущественным интересам кредиторов должника.
Суд апелляционной инстанции пришел к выводу о том, что в данной ситуации, заключая договор уступки права требования, Королев, права которого были ранее нарушены Топуновым, рассчитывал на возврат внесенных им в кассу «Строй Инвеста» денег. При заключении оспариваемого договора цессии он получил возмещение причиненного ущерба, поскольку «Строй Инвест» не осуществил встречное исполнение обязательства застройщика и не передал квартиру Королеву.
Королев был экономически и юридически слабой стороной в отношениях долевого строительства, передал «Строй Инвесту» в лице Топунова деньги для приобретения жилого помещения, строительство которого так и не завершено. Более того, суд учел, что Королев признан потерпевшим в рамках уголовного дела.
Суд апелляционной инстанции также указал на то, что в рамках настоящего дела имущественные права кредиторов противопоставлены правам граждан-участников долевого строительства, пострадавших вследствие неисполнения обязательств застройщиком, в связи с чем должник в первую очередь должен был оказать предпочтение требованиям Королева как гражданина-участника долевого строительства, поскольку негативные последствия ненадлежащего исполнения принятых на себя обязательств не могут быть возложены на граждан-участников строительства в ситуации, когда гражданин (экономически слабая сторона) передает деньги должнику (профессионалу в сфере строительства) в оплату строящегося жилого помещения, добросовестно рассчитывая на встречное исполнение обязательства.
Что решил окружной суд
По мнению АС Уральского округа, апелляция не учла, что оспариваемая сделка является ничтожной в силу прямого указания статьи 213.25 закона о банкротстве, а потому обстоятельства аффилированности стороны сделки по отношению к должнику и наличия у сторон сделки цели причинения вреда имущественным правам кредиторов, имеющие значение для применения пункта 2 статьи 61.2 закона о банкротстве, не входят в предмет судебного исследования для констатации ничтожности.
Суд первой инстанции обоснованно и мотивированно исходил из того, что сделка совершена в нарушение прямого запрета на самостоятельное распоряжение должником своим имуществом без согласия ФУ, поскольку состоялась после вынесения судом решения о признании Топунова банкротом.
Суд апелляционной инстанции проигнорировал ничтожность оспариваемой сделки на основании статьи 213.25 закона о банкротстве.
Кроме того, вывод апелляционного суда о том, что спорный договор заключен до введения процедуры реализации имущества, не соответствует фактическим обстоятельствам дела, поскольку совершение оспариваемой сделки (18.10.2021) осуществлено после признания должника банкротом и введения процедуры реализации имущества.
Суд апелляционной инстанции неверно применил нормы материального права относительно квалификации данной сделки на основании положений статьи 61.2 закона о банкротстве, поскольку оспариваемая сделка совершена должником после введения процедуры реализации имущества должника и направлена на распоряжение конкурсной массой без согласия ФУ.
Выводы апелляционного суда о приоритетной защите прав граждан-участников долевого строительства сделаны без учета того обстоятельства, что приоритетная защита таких прав осуществляется за счет конкурсной массы общества–застройщика, а не конкурсной массы бенефициара этого общества.
Итог
АС Уральского округа отменил постановление апелляции и оставил в силе определение суда первой инстанции о недействительности договора цессии.
Почему это важно
Споры, связанные с признанием недействительной сделки, которая была совершена должником после его признания банкротом, достаточно сильно распространены. В рассматриваемом споре суд признал ничтожной сделку по уступке прав требования между покупателем недвижимого имущества и бенефициаром застройщика-банкрота. Суд апелляционной инстанции в настоящем деле необоснованно сопоставил права требования кредиторов в деле о банкротстве Топунова и права граждан-участников долевого строительства, пострадавших вследствие неисполнения обязательств застройщиком. Отождествление данных требований привело, как мне представляется, к неверному применению норм права и нарушению прав кредиторов гражданина Топунова, поскольку представляло собой фактическое смешение конкурсной массы общества и его бенефициара. В силу этого позиция суда кассационной инстанции является верной и обоснованной.
Очень любопытное дело об оспаривании сделки, которая одновременно была ничтожной по гражданскому праву и была направлена на возмещение причиненного преступлением вреда. Интерес должника понятен: купив право у пострадавшего дольщика к подконтрольной должнику компании, он преследовал цель возмещения причиненного потерпевшим вреда с тем, чтобы добиться смягчения своего приговора. Вместе с тем, суды первой и кассационной инстанций верно квалифицировали сделку ничтожной, применив последствия ее недействительности. Такое решение верно потому, что ничтожность сделки должника без участия его финансового управляющего прямо следует из п. 1 ст. 174.1 ГК РФ и п. 5 ст. 213.25 закона о банкротстве. С другой стороны, участник долевого строительства, которого суд таким образом обязал вернуть полученное возмещение за неполученную квартиру, оказался, условно говоря, дважды обманутым. С точки зрения политики и права — это решение, требующее проверки в Верховном суде.
Софья Смирнова, советник корпоративной практики О2 Consulting, отметила, что в данном деле суд округа согласился с аргументацией суда именно первой инстанции.
Окружной суд отметил, что «выводы апелляционного суда о приоритетной защите прав граждан-участников долевого строительства сделаны без учета того обстоятельства, что приоритетная защита таких прав осуществляется за счет конкурсной массы общества–застройщика, а не конкурсной массы бенефициара этого общества». Таким образом, в системе защиты интересов на первое место все же ставятся кредиторы физического лица в силу «буквы закона», даже если это физическое лицо в действительности является бенефициаром ООО, через которое вело свою экономическую деятельность и причинило имущественный ущерб третьим лицам. Третьи лица не могут получить возмещение без согласия финансового управляющего данного лица (бенефициара). Это дело является неоднозначным и сложным с точки зрения оценки. Оно может сигнализировать о риске формального подхода судов в оценке подобных ситуаций, поскольку суд счел нерелевантными фактические обстоятельства дела, не проколол «корпоративную вуаль» и не защитил слабую сторону.
