В результате ДТП с участием Максима Дьяконова, выехавшего на встречную полосу, погибли четыре сотрудника ОАО «ДЭП-10». Фонд соцстрахования признал этот случай страховым и выплатил родственникам жертв единовременно 4 млн рублей, а также назначил бессрочную ежемесячную страховую выплату члену семьи одного из погибших. ФСС взыскал с Дьяконова 4,2 млн рублей в суде. Однако Максим Дьяконов был признан банкротом. Никакого имущества у должника выявлено не было и получить взысканные деньги у фонда не получилось. Впрочем, суды трех инстанций, завершив процедуру банкротства, отказались освобождать Максима Дьяконова от дальнейшего исполнения обязательств. Финуправляющий должника оспорил акты нижестоящих судов в Верховный суд, который освободил Дьяконова от обязательств перед кредиторами (дело А40-129309/2021).
Фабула
Максим Дьяконов был признан банкротом. При этом единственным кредитором, предъявившим требование к Дьяконову в рамках дела о его банкротстве,оказалось Костромское региональное отделение Фонда социального страхования РФ (далее – ФСС, Фонд). Требование фонда в сумме 4,2 млн рублей было признано обоснованным и подлежащим удовлетворению в очередности, предусмотренной пунктом 4 статьи 142 закона о банкротстве.
Данное требование ФСС было подтверждено вступившим в законную силу решением Зеленоградского райсуда Москвы от 25.09.2015.
Как установил суд общей юрисдикции, 12.02.2014 по вине Максима Дьяконова, управлявшего автомашиной и выехавшего на «встречку», произошло столкновение этой машины с движущейся навстречу автомашиной ВАЗ-21043, в которой находились четыре сотрудника ОАО «ДЭП-10» при исполнении должностных обязанностей во время работы.
В результате ДТП работники «ДЭП-10» погибли. Приговором Некрасовского райсуда Ярославской области от 07.08.2014 Дьяконов был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного частью 5 статьи 264 Уголовного кодекса РФ (нарушение ПДД, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц).
ФСС признал этот случай страховым и на основании закона «Об обязательном социальном страховании от несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний» назначил единовременные страховые выплаты в общей сумме 4 млн рублей родственникам погибших и бессрочную ежемесячную страховую выплату члену семьи одного из погибших в сумме 14,7 тыс. рублей (с 12.04.2014, с 01.01.2015 ежемесячная выплата увеличена до 15,5 тыс. рублей).
Суд общей юрисдикции, рассматривая гражданский иск ФСС, установил, что по состоянию на 30.06.2015 ФСС выплатил в порядке обязательного социального страхования от несчастных случаев на производстве 4,2 млн рублей, и взыскал данную сумму с Максима Дьяконова в порядке регресса.
В мае 2022 года Арбитражный суд Москвы завершил процедуру реализации имущества Дьяконова, отказавшись применять к должнику правила об освобождении от дальнейшего исполнения обязательств. Апелляционный и окружной суды с этим согласились.
После чего финуправляющий Максима Дьяконова пожаловалась в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Арбитражные суды, отказывая в освобождении Дьяконова от дальнейшего исполнения обязательств, сочли, что требование ФСС является требованием о возмещении вреда, причиненного жизни, которое в силу пункта 5 статьи 213.28 закона о банкротстве сохраняет силу и после завершения процедуры реализации имущества гражданина – банкрота.
Кроме того, арбитражные суды, сославшись на абзац четвертый пункта 4 статьи 213.28 закона о банкротстве, исходили из того, что при возникновении деликтного обязательства, на котором фонд основывает свое требование, Дьяконов действовал незаконно, о чем свидетельствует вынесенный в отношении должника приговор.
Что думает заявитель
Финансовый управляющий имуществом Дьяконова с выводами арбитражных судов не согласен, полагая, что оснований для неосвобождения должника от дальнейшего исполнения обязательств не имелось.
Что решил Верховный суд
Судья ВС И.В. Разумов счел доводы жалобы заслуживающими внимания и передал спор в Экономколлегию.
Основная цель института банкротства физических лиц – социальная реабилитация добросовестного гражданина, предоставление ему возможности заново выстроить экономические отношения, законно избавившись от необходимости отвечать по старым, непосильным для него обязательствам. Согласно общему правилу, закрепленному в пункте 3 статьи 213.28 закона о банкротстве, после завершения расчетов с кредиторами гражданин, признанный банкротом, освобождается от дальнейшего исполнения их требований, в том числе требований, не заявленных в рамках дела о банкротстве.
Отказ в применении к гражданину правил об освобождении от долгов является исключительной мерой, направленной либо на защиту других социально значимых ценностей (в частности, таких как право конкретного лица на возмещение вреда, причиненного жизни или здоровью, на получение оплаты за труд, алиментов (пункт 5 статьи 213.28 закона о банкротстве)), либо на недопущение поощрения злоупотреблений (например, в виде недобросовестного поведения при возникновении, исполнении обязательств и последующем банкротстве, доведения подконтрольной организации до банкротства, причинения ей убытков, умышленного уничтожения чужого имущества (пункты 4 и 6 статьи 213.28 закона о банкротстве)).
Согласно сложившейся судебной практике орган обязательного социального страхования, исполнивший обязательство по выплате денежных сумм в возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью, имеет право обратного требования к причинителю вреда о возмещении понесенных расходов. Право на предъявление регрессных исков предусмотрено специальной нормой – подпунктом 8 пункта 1 статьи 11 Федерального закона от 16.07.1999 № 165-ФЗ «Об основах обязательного социального страхования». Деньги, присуждаемые по таким искам, в силу статьи 17 названного закона являются одним из источников формирования доходов соответствующего фонда (постановление Президиума ВАС РФ от 15.09.2009 № 5162/09, пункт 5 раздела «Судебная практика по гражданским делам» обзора судебной практики Верховного суда РФ за 2 квартал 2011 года, утвержденного Президиумом Верховного суда РФ 28.09.2011 года).
В случае возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью, органом обязательного социального страхования, связь вновь возникшего регрессного требования данного органа с личностью потерпевшего утрачивается. Обратное требование направлено не на защиту неабстрактного пострадавшего субъекта, а на обезличенное пополнение доходной части бюджета соответствующего фонда. Поэтому такое требование, вопреки выводам судов, не подпадает под исключение, предусмотренное пунктом 5 статьи 213.28 закона о банкротстве.
Согласно абзацу четвертому пункта 4 статьи 213.28 закона о банкротстве освобождение гражданина от обязательств не допускается, если при их возникновении или исполнении он действовал незаконно. Раскрывая далее в этом абзаце виды незаконного поведения, законодатель приводит исключительно случаи, относящиеся к совершению должником умышленных действий, являющихся в гражданско-правовом смысле проявлением недобросовестности в отношении кредитора (мошенничество, уклонение от погашения долга, предоставление заведомо ложных сведений при получении кредита, сокрытие или умышленное уничтожение имущества).
Однако уголовно наказуемое деяние совершено Дьяконовым по неосторожности. Умысла на причинение вреда жизни или здоровью других он не имел, цель действовать недобросовестно в отношении потерпевших не преследовал. Сам по себе факт вынесения в отношении должника приговора за нарушение правил дорожного движения не является основанием для неосвобождения его от долгов применительно к положениям абзаца четвертого пункта 4 статьи 213.28 закона о банкротстве.
Судами не установлено, что Дьяконов не погашал задолженность перед органом обязательного социального страхования настолько, насколько позволяли его доходы или совершал действия, отрицательно повлиявшие на формирование конкурсной массы и возможность удовлетворения требований кредитора. Равным образом, судами не были установлены иные обстоятельства, предусмотренные статьей 213.28 закона о банкротстве, не позволяющие применить к должнику правила об освобождении от исполнения обязательств. В сложившейся ситуации эти правила к Дьяконову следовало применить.
ВС подчеркнул, что в силу прямого указания закона требования кредиторов по текущим платежам сохраняют силу и могут быть предъявлены после окончания производства по делу о банкротстве гражданина в общем порядке (пункт 5 статьи 213.28 закона о банкротстве). Это означает, что Дьяконов не освобождается от регрессных (новых) требований фонда по возмещению сумм периодических (ежемесячных) страховых платежей, перечисленных фондом родственнику погибшего в период со дня возбуждения дела о банкротстве и до дня завершения процедуры реализации имущества (статья 5 закона о банкротстве). Равным образом, сохраняют силу и регрессные требования, которые могут возникнуть в будущем в связи с перечислением фондом денежных средств (периодических платежей) уже после завершения процедуры реализации имущества.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов в части неприменения к Максиму Дьяконову правил об освобождении от дальнейшего исполнения обязательств. Дьяконов освобожден от дальнейшего исполнения требований кредиторов, в том числе не заявленных в рамках дела о его банкротстве.
Почему это важно
Партнер, руководитель консалтингового направления StoneState Михаил Тимофеев отметил, что проблемы, рассмотренные Верховным судом в настоящем деле, представляются крайне занимательными.
В очередной раз высшей судебной инстанции нашей страны пришлось растолковывать нижестоящим судом отдельные положения законодательства в их взаимосвязи друг с другом. Камнем преткновения в настоящем деле стало, очевидно, понятие регресса. Суды первых трех инстанций не смогли разглядеть регрессную природу требования фонда обязательного социального страхования к должнику. Тем это примечательнее, что прямое указание на именно регрессный характер требования фонда в подобных случаях указывает статья 1081 Гражданского кодекса РФ.
По словам Михаила Тимофеева, очевидно, что суды нижестоящих инстанций, принимая решения о неосвобождении должника от обязательств перед фондом обязательного социального страхования, руководствовались идеей, что к фонду переходит право требования о возмещении вреда жизни и здоровью, после того как фонд возместил вред потерпевшему.
«Однако нижестоящими судами не учтено, что при возмещении вреда у лица, возместившего вред, право требования к причинителю вреда возникает вновь, в момент возмещения. Таким образом, разрывается связь между причинителем вреда и потерпевшим, что лишает право требования фонда к должнику статуса требования о возмещении вреда жизни и здоровью», – пояснил юрист.
Второй проблемой, разрешенной Верховным судом, по словам Михаила Тимофеева, является проблема соотнесения гражданско-правового проявления недобросовестности и вины в совершении деяния, наказуемого в порядке уголовного преследования.
«И Верховный суд, к слову очень удачно, пришел к выводу, что нельзя отождествлять указанные понятия, ввиду того, что будучи виновным в совершении ДТП, должник в гражданско-правовом смысле не имел противоправной цели в причинении вреда, а значит не имеется оснований для неосвобождения должника от исполнения обязательств. В целом, позицию Верховного суда в настоящем деле следует считает обоснованной, логически выверенной и соответствующей действующему законодательству», – отметил он.
Управляющий партнер IMPRAVO Максим Борисов отметил, что с учетом тенденции ВС на прокредиторскую позицию, указанное определение Экономколлегии носит исключительный характер и значение.
При этом Верховный суд очень конкретно описал мотивы принятого решения и в совокупности использовать его как преюдициальный судебный акт к относительному большинству споров не получится. Тем не менее, суд сделал несколько важных выводов. ВС указал, что не любое уголовное деяние, за которое был вынесен приговор, следует рассматривать как недобросовестное поведение для оставления с долгами. Даже если это деяние повлекло долги, которые были включены в конкурсную массу. В указанном определении ВС углубился в описательную часть приговора и сделал выводы, что хоть приговором должник и признан виновным, но его вина возникла по неосторожности, а также сделал важный вывод, что если при предъявлении регрессных требований возмещение происходит не пострадавшей стороне, а в общую обезличенную «копилку» (в указанном случае это бюджет РФ), то, следовательно, связь между должником и тем, кто причинил вред, теряется. То есть не подпадают под исключение, предусмотренное пунктом 5 статьи 213.28 закона о банкротстве, аналогичные регрессные требований страховой компании и т. д.
Управляющий партнер АВЕРТА ГРУПП Алексей Шаров отметил, что в комментируемом определении Верховный суд подчеркнул исключительный характер такой меры, как отказ в списании долгов гражданина-банкрота по результатам завершения процедуры реализации его имущества.
Данное разъяснение в целом должно стимулировать суды внимательнее исследовать все фактические обстоятельства, касающиеся личности и поведения должника, при решении вопроса о дальнейшей судьбе его обязательств перед кредиторами и принимать решение о сохранении обязательств только при наличии исключительных обстоятельств, указанных в законе. В развитие этой мысли судебная коллегия ограничительно истолковала норму пункта 4 статьи 213.28 закона о банкротстве, указав, что не любые незаконные действия должника, приведшие к возникновению непогашенных обязательств, являются основанием для отказа в их списании. Для применения исключительной меры необходимо чтобы такое незаконное поведение подпадало под критерии, установленные указанной нормой, то есть носило умышленный характер и было непосредственно направлено на уклонение от погашения задолженности, введение кредиторов в заблуждение либо сокрытие имущества.
В рассматриваемом случае, по словам Алексея Шарова, обязательство должника возникло вследствие нарушения должником правил дорожного движения, повлекшего по неосторожности смерть двух или более лиц.
«Данное деяние является незаконным, вместе с тем совершено должником по неосторожности и не имеет какой-либо экономической направленности, установление которой необходимо для отказа в применении правила о списании долгов», – пояснил он.
Другое важное разъяснение, которое приводится в определении, отметил Алексей Шаров, касается требований, возникших вследствие причинения вреда жизни или здоровью граждан.
«Коллегия указала, что такое требование, включенное в реестр требований кредиторов в порядке регресса (в рассматриваемом случае требование Фонда социального страхования), является новым требованием, не обладающим характером обязательства из причинения вреда, поэтому на него не может распространяться режим, предусмотренный пунктом 5 статьи 213.28 закона о банкротстве, при котором такое требование во всяком случае сохранится после завершения процедуры реализации имущества. Стоит ожидать, что практика распространит данное правило и на другие случаи регрессных требований к должнику, например, на регрессные требования работодателя, возместившего вред, причиненный должником при осуществлении трудовых функций (пункт 1 статьи 1081 ГК РФ), на регрессное требование сопричинителя вреда к должнику при его совместном причинении таким лицом и должником (пункт 2 статьи 1081 ГК РФ). В целом позиция Верховного Суда направлена на исключение необоснованных случаев отказа в списании долгов гражданина-банкрота, что заслуживает положительной оценки», – отметил Алексей Шаров.
Юрист коллегии адвокатов «Регионсервис», адвокат Александр Личман отметил, что в комментируемом определении Верховный суд РФ разъяснил, что, являясь исключительной мерой, отказ в применении правил об освобождении гражданина от долгов, применяется в целях:
защиты социально значимых ценностей, таких как жизнь и здоровье человека;
недопущения злоупотреблений в отношении кредиторов, в том числе в виде недобросовестного поведения при возникновении и исполнении обязательств.
Поскольку после возмещения вреда, причиненного жизни, связь возникшего у фонда регрессного требования с личностью потерпевшего утрачивается и требование из направленного на возмещение вреда преобразуется в требование, направленное на пополнение бюджета, оно не подпадает под предусмотренное законом исключение. Оно уже не направлено на защиту социально значимых ценностей и кредитор может претендовать только на возмещение тех платежей, которые перечислялись им в период рассмотрения дела о банкротстве и позднее. При оценке добросовестности должника также подлежит оценке его поведение по отношению к фонду, как к единственному кредитору, в том числе не совершались ли им действия, направленные на уклонение от исполнения обязательств и препятствующие формированию конкурсной массы. Поскольку судами не были установлены такие обстоятельства, то и оснований для отказа в применении правил об освобождении гражданина от долгов не было.
