Сама же проблематика, в контексте которой рассмотрено настоящее дело, сводиться к одной из самый одновременно простых и сложных правовых категорий — институту исковой давности. В настоящем деле суды первых двух инстанций, вполне, казалось бы, обоснованно, пришли к выводу, что ФНС России, будучи участником дела о банкротстве должника, обладала информацией о последовательном проведении процедуры замещения активов должника, в состав которых включена дебиторская задолженность, в отношении которой не проводились мероприятия по ее взысканию, суды пришли к выводу о пропуске уполномоченным органом срока исковой давности на предъявление требования о возмещении ответчиками убытков, вызванных процедурой замещения активов должника. В то же время, судами не учтены такой немаловажный фактор, для определения начала течения срока исковой давности, как гносеологическая возможность осведомленности о нарушении собственного права. А именно, в контексте ограниченности в получении информации.