ООО «АгроСервис», единственным учредителем, а затем и гендиректором которого была Наталия Кузеванова, получив аванс от ООО «Акра» аванс, так и не поставило товар. «Акра» взыскала в суде с нерадивого поставщика 1,9 млн рублей, однако физически деньги так и не получила. Впоследствии «Акра» уступила права требования к должнику «РостАгро». А единственный участник «АгроСервиса» Наталия Кузеванова приняла в состав участников этого общества созданную за неделю до этого британскую компанию «Сервисарго ЛТД». После того как «Сервисарго ЛТД» была принята, Кузеванова вышла из состава участников «АгроСервиса» и направила заявление о расторжении трудового договора. По заявлению «РостАгро» суд ввел в «АгроСервиса» наблюдение. При этом временный управляющий должника получил от Кузевановой лишь часть копий документов из истребованного перечня. После того как суд прекратил производство по делу о банкротстве «АгроСервиса» из-за отсутствия источника финансирования процедуры, «РостАгро» потребовало привлечь Кузеванову к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. Суд первой инстанции удовлетворил иск и привлек Кузеванову к субсидиарной ответственности. Но апелляционный суд, с которым согласился суд округа, отменил решение суда первой инстанции и отказал в иске. «РостАгро» пожаловалось в Верховный суд, который отменил постановления апелляционного и окружного судов, и оставил в силе решение суда первой инстанции (дело А16-1834/2022).
Фабула
ООО «АгроСервис» было зарегистрировано в марте 2017 года и в дальнейшем занималось сельскохозяйственной деятельностью. С 30.03.2017 по 14.08.2020 года единственным участником общества «АгроСервис» была Наталия Кузеванова, а с 30.01.2020 года она же являлась гендиректором этого общества.
В октябре 2018 года ООО «Акра» перечислило обществу «АгроСервис» (поставщику) 1,4 млн рублей в счет предоплаты за поставку товара в рамках заключенного между компаниями договора. Однако товар поставлен не был, а аванс не возвращен.
По решению суда с «АгроСервис» в пользу общества «Акра» были взысканы 1,4 млн рублей невозвращенного аванса, а также неустойка за просрочку поставки товара и проценты на сумму предварительной оплаты.
При этом в 2020 году общество «Акра» уступило право требование данного долга обществу «РостАгро».
И тогда же Наталия Кузеванова как единственный участник общества «АгроСервис» решила принять в состав участников этого общества британскую компанию «Сервисарго ЛТД». После того как компания «Сервисарго ЛТД» была принята с долей участия 9,09%, Кузеванова вышла из состава участников общества «АгроСервис» и направила заявление о расторжении трудового договора.
Кроме того, затем Кузеванова направила в налоговую службу заявление о недостоверности сведений в ЕГРЮЛ о ней как о руководителе общества «АгроСервис».
В 2021 году суд по требованию общества «РостАгро» возбудил дело о банкротстве общества «АгроСервис». Было введено наблюдение, а в реестр включено требование «РостАгро» на сумму 1,9 млн рублей.
В деле о банкротстве общества «АгроСервис» его временный управляющий неоднократно направлял Кузевановой запросы о предоставлении документов, касающихся деятельности должника. Часть копий документов из истребованного управляющим перечня (учредительные документы, бухгалтерские балансы за три года) управляющий получил от Кузевановой и из ФНС.
Кроме того, временный управляющий заявлял в суде требование об обязании Кузевановой предоставить информацию, касающуюся деятельности должника, в том числе документов первичного бухгалтерского учета, расшифровки статей баланса, кассовых документов, расшифровки кредиторской и дебиторской задолженностей, договоров, соглашений, контрактов не менее чем за три последних года, и т.п.
При этом компания «Сервисарго ЛТД» уведомила о своей предстоящей ликвидации и 07.12.2021 года была ликвидирована.
Наконец, в мае 2022 года суд прекратил производство по делу о банкротстве общества «АгроСервис» ввиду отсутствия источника финансирования процедур банкротства, а затем в связи с прекращением производства по делу о банкротстве оставил без рассмотрения заявление об истребовании у Кузевановой информации о должнике.
Ссылаясь на перечисленные обстоятельства, непогашенную реестровую задолженность должника перед обществом «РостАгро», неисполнение Наталией Кузевановой обязанности по передаче документации подконтрольного ей общества временному управляющему, приведшее к невозможности пополнить конкурсную массу должника и удовлетворить требования его кредиторов, общество «РостАгро» обратилось арбитражный суд с иском о привлечении Кузевановой к субсидиарной ответственности по обязательствам общества «АгроСервис» на основании подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 и пунктов 1, 2 статьи 61.19 закона о банкротстве.
В свою очередь, Кузеванова в возражениях указывала, что она передала новому владельцу — компании «Сервисарго ЛТД»— все документы общества «АгроСервис», в том числе договоры с контрагентами, входящую и исходящую корреспонденцию, учетную и бухгалтерскую документацию и т.п., а сама с октября 2020 года расторгла с обществом «АгроСервис» трудовой договор.
Суд первой инстанции иск удовлетворил, привлек Кузеванову к субсидиарной ответственности и взыскал с нее в пользу истца 1,9 млн рублей (непогашенные требования по задолженности по договору поставки) и 375 тыс. рублей (расходы на процедуру банкротства общества «АгроСервис»).
Однако апелляционный суд, с которым согласился суд, отменил решение суда первой инстанции и отказал в иске.
Общество «РостАгро» пожаловалось в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции признал доказанной заявленную истцом совокупность обстоятельств, необходимых для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности. Суд установил, что Кузеванова контролировала должника и не передавала документы общества новому участнику. Ввиду сокрытия Кузевановой документации о деятельности должника, суд исходил из презумпции ее вины в совершении действий (бездействия), приведших к банкротству общества «АгроСервис» и воспрепятствовавших формированию конкурсной массы.
Суд также принял во внимание и иные обстоятельства, свидетельствовавшие о недобросовестном поведении Кузевановой.
Так, суд отметил, что Кузеванова своими действиями создавала фигуру номинального владельца обществом «АгроСервис», формально передавая общество и управление им (в том числе и документацию) иностранному юрлицу — компании «Сервисарго ЛТД". Последнее учреждено за 10 дней до приобретения доли в обществе «АгроСервис», обладало минимальным размером капитала, имело одного сотрудника, являвшегося директором и владельцем 75% акций, а в скором времени компания ликвидирована (распущена) и т.п.
Апелляционный и окружной суды исходили из того, что в деле о банкротстве общества «АгроСервис»:
не вынесен судебный акт, обязывающий Кузеванову передать документы управляющему;
обстоятельства сокрытия документации, ее удержания либо утраты не устанавливались;
намерений о финансировании банкротства должника кредиторы, в том числе истец, не выразили;
истец не исчерпал возможности по удовлетворению своих требований в деле о банкротстве должника, не возражал против прекращения производства по этому делу.
Суды также отметили, что истец:
не указал на активы должника, для поиска которых и включения их в конкурсную массу необходима документация;
не указал документы, отсутствие которых (кроме переданных ответчиком управляющему) препятствовало проведению наблюдения;
не привел доводов по конкретным противоправным деяниям Кузевановой, в том числе, указывающих на вывод активов общества, совершение вредоносных сделок, причинение убытков.
При этом апелляционный суд согласился с выводом суда первой инстанции о номинальном характере участия компании Сервисагро ЛТД в обществе «АгроСервис» и наличии у Кузевановой статуса контролирующего должника лица, а суд округа, не опровергая данный вывод, указал на отсутствие правового значения этих обстоятельств для разрешения вопроса о привлечении ответчика к субсидиарной ответственности.
При этом в январе 2024 года общество «АгроСервис» было ликвидировано.
Что думает заявитель
По мнению заявителя, апелляционный и окружной суды в нарушение пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве и пункта 56 постановления Пленума № 53 неправильно распределили бремя доказывания, обязав истца доказывать обстоятельства сверх тех, что предусмотрены законом в презумпции доведения юридического лица до банкротства контролировавшими его лицами.
Освободив Кузеванову от обязанности опровергнуть свою причастность к доведению общества до банкротства, суды безосновательно возложили это бремя на кредитора, лишенного доступа к информации о финансово-хозяйственной деятельности должника.
Общество «РостАгро» полагает, что ему достаточно было доказать лишь признаки, входящие в презумпцию, что оно и сделало и доказало следующие факты:
наличие непогашенной основным должником задолженности;
отсутствие у основного должника возможности погасить задолженность (процедура банкротства должника прекращена в связи с невозможностью установить наличие у него имущества);
наличие у Кузевановой статуса контролирующего должника лица (передача корпоративного контроля иностранной компании носила номинальный характер и реализовывала общеизвестную схему ликвидации юридического лица путем включения в состав его участников номинала, что косвенным образом указывало на намерение реального контролирующего должника лица избавить общество от долгов, а самому уйти от ответственности);
доведение Кузевановой общества до банкротства (через презумпцию сокрытия документов, подразумевающую за таким сокрытием намерение скрыть следы своих противоправных действий);
объективную невозможность установить причину банкротства и сформировать конкурсную массу без документации должника.
Суды апелляционной инстанции и округа сочли совокупность вышеприведенных признаков недостаточной и указали на необходимость предоставления истцом сведений о заключении должником вредоносных сделок, о выводе активов, о вине ответчика и связи отсутствия документации с невозможностью удовлетворения требований кредиторов должника.
Однако, по мнению заявителя, при разрешении спора суды должны были оценивать именно поведение Кузевановой на предмет ее причастности к банкротству должника; установить причины банкротства (вызваны ли они случайными факторами либо преднамеренными или безразличными действиями ответчика). Только Кузеванова как контролирующее должника лицо могла и должна была раскрыть сведения о деятельности должника, но не сделала этого.
Ни в деле о банкротстве, ни в настоящем деле ответчик не опроверг отсутствие вины: не предоставил пояснения по существу хозяйственной деятельности должника, не представил в суд доводы и доказательства об объективном и случайном банкротстве должника, не представил документы о финансово-хозяйственной деятельности должника.
Общество «РостАгро» указало, что на стадии наблюдения анализ финансового состояния должника позволил прийти к выводу о недостаточности у него имущества для финансирования банкротства и бесперспективности дальнейшего ведения банкротных процедур. Поэтому «РостАгро» не стало наращивать расходы на ведение процедуры банкротства должника и согласилось с прекращением дела о банкротстве. В то же время контролирующее должника лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности независимо от того, на какой стадии было прекращено дело о банкротстве контролируемого им общества.
Кроме того, отсутствие вины должно доказывать контролирующее должника лицо как причинитель вреда.
Помимо прочего заявитель сослался на правовые подходы, изложенные в определении Верховного суда РФ от 06.03.2023 года №304- ЭС21-18637 и в постановлении Конституционного суда РФ от 07.02.2023 года № 6-П.
Что решил Верховный суд
Судья ВС С.В. Самуйлов счел доводы жалобы заслуживающими внимания и передал спор в Экономколлегию.
Что в теории
ВС отметил, что на стадии кассационного обжалования в Верховном суде данный судебный спор по существу свелся к разрешению вопроса о распределении бремени доказывания оснований для привлечения к субсидиарной ответственности КДЛ (хозяйственное общество), которое не рассчиталось с кредиторами и не имеет средств для финансирования процедур своего банкротства.
В соответствии со статьей 393 ГК РФ должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства.
Если должник (юрлицо) не исполнил обязательства перед кредиторами, а средств, достаточных для возмещения судебных расходов на проведение процедур его банкротства не имеется (производство по делу о банкротстве прекращено), то по обязательствам этого должника может быть привлечено к субсидиарной ответственности контролирующее должника лицо при доказанности того, что требования кредиторов должника невозможно удовлетворить вследствие противоправных деяний (действий или бездействия) этого лица (статья 61.11 закона о банкротстве).
Наличие или отсутствие таких деяний устанавливается судом на основании представленных сторонами судебного спора доказательств, к числу которых помимо прочего допускаются письменные доказательства, объяснения лиц, участвующих в деле, показания свидетелей и прочие (статья 64 АПК РФ).
По общему правилу лицо, участвующее в деле должно доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.
В то же время судопроизводство в арбитражных судах осуществляется на основе принципов равноправия и состязательности сторон и суд должен обеспечить им равные условия для реализации прав на судебную защиту. Суд определяет предмет доказывания и распределяет между сторонами бремя доказывания обстоятельств спора таким образом, чтобы оно было потенциально реализуемым исходя из объективно существующих возможностей в собирании тех или иных доказательств.
Недопустимо возлагать на сторону обязанность доказывания определенных обстоятельств в ситуации невозможности получения ею доказательств по причине нахождения их у другой стороны спора, недобросовестно их не раскрывающей.
Бремя доказывания оснований возложения субсидиарной ответственности на контролирующее должника лицо обычно лежит на кредиторах, в интересах которых заявлено это требование.
Вместе с тем отсутствие у контролирующих лиц заинтересованности в раскрытии документов, отражающих реальное положение дел и действительный оборот, не должно снижать уровень правовой защищенности кредиторов при необоснованном посягательстве на их права (пункт 56 постановления № 53).
В ряде случаев эта проблема решается законодательно введением презумпций - предположений, основанных на наибольшей вероятности наступления того или иного события (явления) при установлении прочих фактов. Презумпции считаются верными, пока не доказано иное, пояснила Экономколлегия.
Финансово-хозяйственная деятельность хозяйственных обществ отражается в документах, обязательность ведения и хранения которых устанавливается специальным законодательством.
Так, в частности, закон «О бухгалтерском учете» обязывает руководителя хозяйственного общества вести бухгалтерский учет и хранить документы бухгалтерского учета, в которых должно непрерывно отражаться содержание фактов хозяйственной жизни этого общества.
В связи с этим важнейшим источником сведений о деятельности общества и причинах его банкротства является его документация.
При этом закон о банкротстве обязывает органы управления должника (юридического лица) предоставлять временному управляющему по его требованию любую информацию, касающуюся деятельности должника.
Документы о финансово-хозяйственной деятельности должника, отвечающие требованиям относимости и допустимости, могут быть приняты судом в качестве письменных доказательств.
Предполагается, что отсутствие к моменту вынесения судебного определения о введении наблюдения документов, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством об обществах с ограниченной ответственностью (их сокрытие, непредставление арбитражному управляющему, утвержденному в деле о банкротстве), связано с тем, что контролирующее должника-банкрота лицо привело его своими противоправными деяниями в состояние невозможности полного погашения требований кредиторов должника, причинило тем самым им вред и во избежание собственной ответственности скрывает следы содеянного. Как следствие, это лицо должно отвечать перед кредиторами должника, пояснил ВС.
Таким образом, кредиторам, требующим привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица, сокрывшего документы хозяйственного общества, необходимо и достаточно доказать состав признаков, входящих в соответствующую презумпцию, в частности:
наличие и размер непогашенных требований к должнику;
статус контролирующего должника лица; его обязанность по хранению документов хозяйственного общества;
отсутствие (искажение) этих документов на момент введения в отношении должника наблюдения.
Презумпция носит опровержимый характер и иное может быть доказано лицом, привлекаемым к субсидиарной ответственности.
Это лицо должно доказать, почему доказательства кредиторов не могут быть приняты в подтверждение их доводов, раскрыв свои документы и представив объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность и чем вызвана несостоятельность должника, каковы причины непредставления документов и насколько они уважительны и т.п.
Правовые позиции о распределении бремени доказывания для установления наличия материально-правовых оснований привлечения к субсидиарной ответственности в аналогичной ситуации, о стандарте поведения добросовестного контролирующего лица и его ответственности изложены в постановлении Конституционного суда РФ от 07.02.2023 года № 6-П.
Создание препятствий кредитору в защите его прав косвенным образом указывает на интерес КДЛ в сокрытии своих противоправных действий и намерении уйти от ответственности.
По существу
При рассмотрении данного судебного спора общество «РостАгро» доказало наличие всех признаков, необходимых для привлечения Кузевановой к субсидиарной ответственности, в том числе те, которые входили в соответствующую презумпцию:
наличие непогашенной основным должником задолженности;
отсутствие у основного должника возможности погасить задолженность (процедура банкротства общества «АгроСервис» прекращена в связи с отсутствием у него имущества и невозможностью его отыскания);
наличие у Кузевановой статуса контролирующего должника лица (по существу была реализована общеизвестная схема ликвидации фактически несостоятельного юридического лица путем включения в его состав номинального участника и последующего выхода из состава реального лица, что косвенным образом указывало на намерение Кузевановой как реального контролирующего должника лица не платить по долгам общества и уйти от ответственности; передача документов должника иностранной компании носила мнимый характер);
доведение Кузевановой общества до банкротства (через презумпцию сокрытия документов, подразумевающую за таким сокрытием намерение скрыть следы своих противоправных действий);
объективную невозможность установить причину банкротства и сформировать конкурсную массу без документации должника, прежде всего без хозяйственных договоров и прочих документов первичного учета.
Вопреки выводам апелляционного суда и суда округа, совокупность вышеприведенных признаков достаточна для удовлетворения иска, подчеркнула Экономколлегия.
Истцу не требовалось доказывать наличие и противоправность прочих деяний Кузевановой. Отсутствие судебного акта, обязывающего Кузеванову передать документы управляющему, никоим образом не освобождало ее от такой обязанности и не препятствовало в деле о ее привлечении к субсидиарной ответственности представить эти документы.
Только Кузеванова как КДЛ могла и должна была владеть сведениями о деятельности должника, раскрыть их суду, дать объяснения о причине банкротства и предоставить суду документацию должника (или уважительные причины её отсутствия).
Доказанность того, что банкротство подконтрольного общества вызвано случайными факторами, объективными обстоятельствами, обычным предпринимательским риском и т.п., дало бы основания для освобождения контролирующего лица от субсидиарной ответственности.
В то же время ни в деле о банкротстве общества «АгроСервис», ни в настоящем деле Кузеванова не предоставила ни пояснений по существу хозяйственной деятельности должника, ни документов о его финансово-хозяйственной деятельности, а также не изложила в суде доводов по поводу причин банкротства контролируемого ей общества.
Причины непредставления документов, названные Кузевановой, оценены судами как неуважительные, надуманные и спровоцированные умышленными и противоправными действиями самой Кузевановой.
Отсутствие документов первичного учета (а именно на них в первую очередь настаивал истец) объективно препятствует установлению достоверных сведений о финансово-хозяйственной деятельности должника и о его активах.
В связи с этим несостоятельно утверждение апелляционного и окружного судов о том, что истец не обозначил активы должника, для поиска которых и включения их в конкурсную массу необходима документация, и документы, отсутствие которых препятствовало проведению наблюдения.
Общество «РостАгро» убедительно указало и на то, что на стадии наблюдения анализ финансового состояния должника позволил прийти к выводу о недостаточности у него имущества для финансирования банкротства и бесперспективности дальнейшего ведения банкротных процедур.
В связи с этим общество «РостАгро» не стало наращивать расходы на ведение процедуры банкротства должника и согласилось с прекращением дела, имея в виду, что контролирующее должника лицо может быть привлечено к субсидиарной ответственности независимо от того, на какой стадии было прекращено дело о банкротстве контролируемого им общества. Судебная коллегия не усмотрела в этих действиях общества «РостАгро» какой-либо недобросовестности.
Таким образом, апелляционный и окружной суды неправильно распределили бремя доказывания, обязав истца доказывать обстоятельства сверх тех, что предусмотрены законом в презумпции доведения юридического лица до банкротства контролировавшим его лицом. Освободив Кузеванову от обязанности опровергнуть свою причастность к доведению общества до банкротства, суды безосновательно возложили это бремя на кредитора, объективно лишенного доступа к информации о финансово-хозяйственной деятельности должника.
Напротив, суд первой инстанции, установив все признаки юридического состава, необходимые и достаточные для привлечения Кузевановой к субсидиарной ответственности, правомерно удовлетворил иск.
Экономколлегия заметила, что суд первой инстанции принял во внимание и иные обстоятельства, свидетельствовавшие о систематическом недобросовестном поведении Кузевановой.
Так, суд отметил, что Кузеванова своими действиями создала номинального владельца обществом «АгроСервис», формально передав общество и управление им (в том числе и документацию) иностранному юрлицу — компании «Сервисарго ЛТД». Последнее учреждено за 10 дней до приобретения доли в обществе «АгроСервис», обладало минимальным размером капитала, имело одного сотрудника, являвшегося директором, а в скором времени и вовсе ликвидировалось.
Итог
ВС отменил постановления апелляционного и окружного судов, и оставил в силе решение суда первой инстанции.
Почему это важно
Юрист юридической фирмы «Yalilov & Partners» Камила Хасанова отметила, что в рассматриваемом определении Верховный суд в очередной раз разъяснил особенности распределения бремени доказывания при привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности на основании установленных законом о банкротстве презумпций.
Ошибка нижестоящих инстанций свелась к тому, что бремя доказывания ими было распределено на основании общих правил, установленных статьей 65 АПК РФ, согласно которой каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается. Однако судами не был учтен тот факт, что в определенных случаях, с учетом характера и особенностей того или иного спора, суды могут отталкиваться от общепринятых правил распределения бремени доказывания. Как верно было отмечено Верховным судом, одной из целей введения законодательных презумпций является облегчение доказывания потерпевшей стороной обстоятельств в случае существенного затруднения собирания доказательств в обоснование своей позиции. Такие презумпции направлены на уравновешивание прав и интересов каждой из сторон и в полной мере отвечают принципам равноправия и состязательности судопроизводства. При этом указанные презумпции являются опровержимыми, что не лишает контролирующего лица представить позицию в противовес предъявленному требованию.
По словам Камилы Хасановой, в рассматриваемом споре пострадавший кредитор доказал все необходимые обстоятельства для применения презумпции, закрепленной в ст. 61.11 закона о банкротстве, вследствие чего наложение на него сверх требуемого обязательств по представлению дополнительных доказательств было недопустимо.
«Данное определение ВС трудно назвать практикообразующим, ибо аналогичную позицию суды неоднократно излагали и разъясняли ранее. Однако оно, в любом случае, будет иметь существенную роль для облегчения доказывания своей позиции пострадавшим от недобросовестных действий контролирующего лица кредиторам», — отметила она.
Михаил Тимофеев, партнер, руководитель консалтингового направления StoneState, отметил, что комментируемый судебный акт представляет собой замечательное явление, в первую очередь скорее даже не для практикующих юристов, а для нынешних студентов юридических факультетов.
Верховный суд, по сути своей, в форме определения по итогам рассмотрения конкретного дела, опубликовал конспект, посвященный теории доказывания в делах о привлечении к субсидиарной ответственности. Помимо того, высшая судебная инстанция дала доктринальное определение понятию презумпции, условия опровержения презумпции и формальный состав, необходимый, для того чтобы суду считать презюмируемые обстоятельства установленными. Что же касается практического значения выводов Верховного суда, следует отменить, что по существу, нового ничего не сказано, недаром в тексте судебного акта упоминаются позиции, сформированные не только самим Верховным судом, но и Конституционным судом. Правовые позиции о распределении бремени доказывания для установления наличия материально-правовых оснований привлечения к субсидиарной ответственности в аналогичной ситуации, о стандарте поведения добросовестного контролирующего лица и его ответственности изложены в постановлении Конституционного суда от 07.02.2023 № 6-П.
По словам Михаила Тимофеева, важно, что как добросовестное поведение отмечено аккумулирование и сохранение контролирующим лицом информации о хозяйственной деятельности должника, ее раскрытие при предъявлении в суд требований о возмещении вреда, причиненного доведением должника до объективного банкротства.
«Отказ же или уклонение контролирующего лица от представления суду характеризующих хозяйственную деятельность должника доказательств, от дачи пояснений либо их явная неполнота свидетельствуют о недобросовестном процессуальном поведении, о воспрепятствовании осуществлению права кредитора на судебную защиту», — указал он.
Полина Пестерева, адвокат коллегии адвокатов «Регионсервис», заметила, что позиция Верховного суда вновь касается распределения бремени доказывания и применения презумпций в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника.
Исправляя допущенные судами апелляционной и кассационной инстанций ошибки, Верховный Суд подтвердил, что субсидиарная ответственность контролирующих должника лиц, как при рассмотрении дела о банкротстве, так и в случае его прекращения, базируется на единых стандартах поведения. Стоит отметить, что споры о привлечении к субсидиарной ответственности вне рамок дела о банкротстве должника не первый раз попадают в поле зрения СКЭС. Ранее в определении № 307-ЭС21-29 по делу № А56-69618/2019 от 05.05.2021 излагалась правовая позиция о том, что непредъявление заявления о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника до прекращения производства по делу о банкротстве никак не умаляет наличие материального права кредитора требовать возмещения, причиненного ему вреда вне рамок дела о банкротстве.
По словам Полины Пестеревой, непосредственно в этом случае пассивное поведение контролирующего должника лица, никак не опровергающего доводы кредитора о намеренном сокрытии документации, непредставление их временному управляющему, прекращение полномочий гендиректора и смена участника вскоре после прекращения производства по делу при нераскрытии экономического смысла таких действий — только подтверждают позицию кредитора о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности.
«В очередной раз судебная практика подтверждает, что по данной категории споров крайне важны активные действия со стороны контролирующего должника лиц, особенно в ситуации применимости какой-либо из презумпций. На мой взгляд, можно прогнозировать увеличение количества дел о привлечении к субсидиарной ответственности вне рамок дела о банкротстве с опорой на изложенную правовую позицию о стандарте доказывания», — указала она.
Игорь Куницын, юрист практики разрешения споров и банкротства BGP Litigation, пояснил, что в данном случае на рассмотрение судебной коллегии был передан вопрос о распределении бремени доказывания при привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов ввиду непередачи управляющему бухгалтерской документации.
Дело о банкротстве было прекращено ввиду отсутствия источника финансирования, при наличии факта задолженности перед кредитором. При этом, до прекращения производства по делу о банкротстве подавалось заявление об истребовании бухгалтерской документации от КДЛ. Данные обстоятельства, в свою очередь, свидетельствует как о возможности подачи заявления о привлечении к субсидиарной ответственности вне рамок дела о банкротстве (в силу п. 3 ст. 61.14 закона о банкротстве), так и о факте уклонения КДЛ от передачи документов управляющему.В данном случае позиция ВС РФ полностью соотносится как с Постановлением Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53, позицией Конституционного суда РФ, сформулированной им в Постановлении № 6-П от 07.02.2023, а также п. 24 Обзора судебной практики ВС РФ № 1 (2020). В условиях доказанности заявителем достаточных оснований для привлечения к субсидиарной ответственности КДЛ, сокрывшего необходимые документы для формирования и пополнения конкурсной массы, а именно: наличие и размер непогашенных требований к должнику, статус контролирующего должника лица, его обязанность по хранению документов хозяйственного общества, отсутствие этих документов на момент введения в отношении должника процедуры наблюдения – бремя их опровержения переходит к субсидиарному ответчику.
По словам Игоря Куницына, судебной практикой выработан однозначный подход, при котором ввиду наличия косвенных доказательств, убедительно обосновывающих наличие у привлекаемого к ответственности лица статуса контролирующего, а также невозможности погашения требований кредиторов вследствие его действий (бездействия), бремя их опровержения возлагается на субсидиарного ответчика.
«Стоит констатировать, что перекладывание бремени доказывания с лица, не имеющего достаточной возможности в полной мере доказать и обосновать определенные обстоятельства, на лицо, которое данной возможностью обладает, характерно в целом для института банкротства в целях недопущения ущемления прав кредиторов должника как лиц, обладающих ограниченным объемом информации, рассчитывающих на восстановление своих прав и, хоть и частично, погашение задолженности перед ними», — отметил он.
Это определение превосходно написано и хорошо аргументированно. Верховный суд РФ много раз высказывался о распределении бремени доказывания в делах о привлечении к субсидиарной ответственности, но в первый раз сделал это максимально подробно, тщательно разложив всё по полочкам на примере конкретного дела. Методологическая ценность определения в том, что Верховный суд РФ сначала сформулировал теоретическую модель распределения бремени доказывания, а затем на конкретном примере данного дела показал как она должна работать на практике. Особая ценность определения в том., что Верховный суд распределил предмет доказывания не только «изнутри», но и «снаружи», то есть указал не только на факты, которые должны быть доказаны, но и факты, которые заявитель доказывать не должен — речь идет о фразе «Истцу не требовалось доказывать наличие и противоправность прочих деяний Кузевановой Н.А.»Это определение полезно обоим сторонам подобных дел - и привлекающим, и привлекаемым. Я надеюсь, что пойдет в широкую практику и уменьшит количество судебных ошибок.
ВС РФ напомнил о презумпции привлечения к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов и раскрыл ее ключевые составляющие (абз. 2, стр.7 Определения). По итогам рассмотрения было оставлено в силе решение суда первой инстанции. В свою очередь, суды апелляционной и кассационной инстанции, напротив, хотели увидеть причинно-следственную связь между непередачей документов и последующим банкротством. Возможно, результат рассмотрения спора в ВС РФ является верным для конкретного кейса, где ответчик проявлял пассивную позицию, не раскрывая истинных причин банкротства. Однако, данная позиция будет усиливать позицию заявителей в аналогичных спорах. Это может привести к несправедливой ситуации, когда судам будет проще сослаться на презумпцию, нежели исследовать объективные причины банкротства должника. В особенности, если они не вызваны действиями бывших руководителей банкрота.
Николай Полуситов, старший юрист МГКА «Бюро адвокатов «Де-Юре», отметил, что, разрешая данный спор, ВС РФ в очередной раз затронул тему внебанкротной субсидиарной ответственности, вызывающей массу вопросов в практике.
В мотивировочной части определения ВС РФ раскрывает нюансы применения опровержимых презумпций оснований субсидиарной ответственности за сокрытие руководителем документов о хозяйственной деятельности должника.
По словам Николая Полуситова, в судебном акте четко сформулирована необходимая для подтверждения презумпции совокупность обстоятельств:
наличие и размер непогашенных требований к должнику;
статус контролирующего должника лица;
обязанность данного лица по хранению документов хозяйственного общества;
отсутствие (искажение) этих документов на момент введения в отношении должника наблюдения.
«Доказанность данных обстоятельств является достаточным основанием для привлечения лица к субсидиарной ответственности в случае, если презумпция не опровергнута привлекаемым лицом. ВС РФ указал на ошибочность подхода судов нижестоящих инстанций, возлагавших бремя доказывания наличия в непереданных документах сведений о реально существующем имуществе на кредиторов. Позиция ВС РФ не является принципиально новой, она развивает правовой подход, изложенный в постановлении Конституционного суда от 07.02.2023 № 6-П, определении Верховного суда от 06.03.2023 № 304-ЭС21-18637. Однако, несмотря на это, комментируемое определение является важным для практики, так как в нем ВС РФ конкретизирует порядок применения опровержимой презумпции в прекращенном деле о банкротстве, а также формирует единообразный подход к разрешению споров данной категории», — пояснил он.
Управляющий партнер компании S&B Consult Ирина Беседовская заметила, что Верховный суд РФ абсолютно верно указал на то, что судами нижестоящих инстанций в рамках данного спора было неверно распределено бремя доказывания, обязав истца доказывать обстоятельства сверх тех, что предусмотрены законом в презумпции доведения юридического лица до банкротства контролировавшим его лицом.
Освободив Кузеванову от обязанности опровергнуть свою причастность к доведению общества до банкротства, суды безосновательно возложили это бремя на кредитора, объективно лишенного доступа к информации о финансово-хозяйственной деятельности должника. При рассмотрении данного судебного спора общество «РостАгро» действительно доказало наличие всех признаков, необходимых для привлечения Кузевановой к субсидиарной ответственности, в том числе те, которые входили в соответствующую презумпцию, а Кузеванова никаких опровержений не представила. Следует также отметить, что правовые позиции о распределении бремени доказывания для установления наличия материально-правовых оснований привлечения к субсидиарной ответственности в аналогичной ситуации, о стандарте поведения добросовестного контролирующего лица и его ответственности изложены в постановлении Конституционного суда от 07.02.2023 № 6-П. В такой ситуации ВС РФ принял единственно верное решение для восстановления прав общества «РостАгро» — отменил судебные акты судов апелляционной и кассационной инстанций и оставил в силе решение суда первой инстанции.
Денис Крауялис, советник практики разрешения споров юридической фирмы «Томашевская и партнеры», отметил, что ВС РФ продолжает формировать практику, в рамках которой устанавливаются повышенные требования к контролирующему должника лицу при осуществлении им руководства над организацией и при его участии в деле о банкротстве.
На стадии кассационного обжалования в ВС РФ данный судебный спор по существу свелся к разрешению вопроса о распределении бремени доказывания, при этом ВС РФ однозначно указал, что именно контролирующее должника лицо в большей степени обязано доказать свою непричастность к банкротству. ВС РФ указал, в частности, что причины непредставления документов, названные контролирующим лицом, оценены не просто как «неуважительные», а дополнительно охарактеризовал их как «надуманные и спровоцированные умышленными и противоправными действиями» самого контролирующего лица. Несколько раз суд отметил, что сокрытие контролирующим должника лицом документов свидетельствует о намерении скрыть следы противоправных действий. Достаточно важным в практической области является то, что ВС РФ указал все необходимые условия, которые требуется доказать кредиторам для привлечения такого лица к субсидиарной ответственности по подпункту 4 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве.
По словам Дениса Крауялиса, подобная оценка вызывает оптимизм, поскольку способствует формированию положительной практики, в рамках которой пострадавшим кредиторам не приходится доказывать те факты, которые они вовсе не могут подтвердить в силу отсутствия у них необходимых сведений о должнике.
«ВС РФ таким образом пресекает подход некоторых судов в необходимости доказывания дополнительных, сугубо формальных обстоятельств для привлечения к субсидиарной ответственности лиц по вышеизложенному основанию Закона о банкротстве. В данном деле таким формальным обстоятельством стало отсутствие судебного акта, обязывающего лицо передать документы управляющему несмотря на то, что в её действиях прослеживалась явная недобросовестность, на что отдельно акцентировал внимание ВС РФ. Следует также отдельно отметить, что ВС РФ все чаще в своих решениях ссылается на положения о добросовестности участников экономической деятельности (ст. 10 ГК РФ), что также следует оценивать положительно, поскольку это способствует более ответственному поведению как отдельных субъектов экономической деятельности, так и контролирующих должника лиц в частности», — подчеркнул он.
Павел Новиков, партнер и руководитель практики «Банкротство и суды» компании «Меллинг, Войтишкин и Партнеры», отметил, что Верховный суд в очередной раз напоминает нижестоящим судам правила распределения бремени доказывания и содержание применимых в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности презумпций, а также корректирует вектор судебной практики, который в последнее время стал направлен на некоторое содействие контролирующим должника лицам в их освобождении от субсидиарной ответственности.
Наиболее примечательными в комментируемом деле являются два момента. Во-первых, Верховный суд РФ в рамках одного судебного акта целиком сформулировал предмет доказывания по спорам о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства в случае отсутствия или нераскрытия документов о финансово-хозяйственный деятельности должника. Так, Верховный суд РФ указывает следующую совокупность обстоятельств, подлежащих доказыванию: 1) наличие непогашенной основным должником задолженности; 2) отсутствие у основного должника возможности погасить задолженность; 3) наличие у ответчика статуса контролирующего должника лица 4) доведение основного должника до банкротства (через презумпцию); 5) объективную невозможность установить причину банкротства и сформировать конкурсную массу в условиях отсутствия документации о финансово-хозяйственной деятельности должника. Во-вторых, Верховный суд указал, что содержанием презумпции, предусмотренной пп. 2. п. 2 ст. 61.11 закона о банкротстве, является доведение общества до банкротства через сокрытие документов, подразумевающее за таким сокрытием намерение скрыть следы противоправных действий контролирующего должника лица.
По словам Павла Новикова, анализируя цели и содержание указанной презумпции, Верховный суд приходит к выводу, что для привлечения к субсидиарной ответственности по основанию, предусмотренному пп. 2. п. 2 ст. 61.11 закона о банкротстве, не требуется вынесения определения об истребовании документации у бывшего гендиректора или в принципе разрешение указанного спора по существу.
«В случае отсутствия доказательств раскрытия документации о финансово-хозяйственной деятельности управляющему, бремя опровержения презумпции, в частности, через доказывание иных причин банкротства или предоставление суду документации о должнике (или уважительных причины ее отсутствия), возлагается на ответчика. Таким образом, комментируемое определение является чрезвычайно полезным для понимания причин существования презумпции доведения должника до банкротства через нераскрытие документации о финансово-хозяйственной деятельности должника и оценки определений, выносимых в рамках обособленных споров об истребовании документации, в контексте привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности», — пояснил он.
Комментируемое определение представляется обоснованным и весьма актуальным. Примечательно, что рассмотренный случай отказа нижестоящих инстанций в привлечении к ответственности совершенно пассивного и недобросовестного КДЛ не является единичным. Известно, что попытки передать споры с аналогичной фактологией на рассмотрение Коллегии уже предпринимались, однако были безуспешны. Верховный Суд рассмотрел проблематику защиты прав кредиторов должника-банкрота при помощи механизма привлечения к внебанкротной субсидиарной ответственности КДЛ. Однако наиболее интересно именно то, как высшая инстанция основательно прокомментировала вопросы распределения бремени доказывания в таких делах. В ситуации, когда производство по делу прекращено в связи с отсутствием финансирования, кредиторы остаются буквально ни с чем. Наложение же на них дополнительной нагрузки в виде обязанности доказать обстоятельства, выходящие за рамки предмета, установленного нормами главы III.2 Закона о банкротстве, в условиях объективного отсутствия у кредиторов нужной суду информации, вовсе лишают кредиторов надежды на поиск путей хотя бы частичного удовлетворения требований.
