С экс-гендиректора компании «Элит Дизайн» Слободана Сокича были взысканы 12,7 млн рублей убытков. Конкурсный управляющий вначале получил в суде исполнительные листы. Однако затем КУ направил в суд заявление о результатах выбора кредиторами способа распоряжения правом требования о взыскании убытков с контролирующего лица. В нем КУ попросил заменить взыскателя («Элит Дизайн») на его правопреемника ВЭБ.РФ в сумме требований 8,3 млн рублей и выдать кредитору исполнительный лист. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, удовлетворять заявление КУ отказался. ВЭБ.РФ пожаловался в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А40-169761/2018).
Фабула
В рамках банкротства ООО «Элит Дизайн» со Слободана Сокича были взысканы 12,7 млн рублей убытков. Конкурсному управляющему были выданы исполнительные листы.
Впоследствии КУ направил в суд заявление о результатах выбора кредиторами способа распоряжения правом требования о взыскании убытков с контролирующего лица, в котором управляющий попросил заменить взыскателя («Элит Дизайн») на его правопреемника ВЭБ.РФ в сумме требований 8,3 млн рублей и выдать кредитору исполнительный лист. В оставшейся сумме КУ попросил выдать исполнительный лист на имя должника.
Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, удовлетворять заявление КУ отказался. ВЭБ.РФ пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды исходили из того, что КУ не завершил мероприятия по реализации имущества, включенного в конкурсную массу (а именно по взысканию убытков по выданным исполнительным листам).
Также КУ не произвел расчеты с кредиторами, в то время как отчет о результатах выбора кредиторами способа распоряжения правом требования о привлечении к субсидиарной ответственности в соответствии пунктом 9 статьи 61.16 закона о банкротстве направляется в суд после завершения расчетов с кредиторами.
Кроме того, суды указали, что КУ изначально выбрал способ взыскания убытков в порядке исполнительного производства, ему были выданы исполнительные листы, а сообщение о выборе способа распоряжения правом требования было направлено кредиторам с нарушением сроков, установленных статьей 61.17 закона о банкротстве, после получения исполнительных листов.
Что думает заявитель
По мнению ВЭБ.РФ, исходя из положений статьи 61.20 закона о банкротстве установленный статьей 61.17 закона о банкротстве порядок распоряжения правом требования о привлечении к субсидиарной ответственности распространяет свое действие и на распоряжение правом требования о взыскании с контролирующего должника лица убытков.
ВЭБ.РФ отмечает, что исходя из системного толкования приведенных норм каждый из кредиторов обладает безусловным правом выбора сохранения за собой (в данном случае путем уступки) причитающейся ему части требования, а сама по себе выдача судом исполнительных листов конкурсному управляющему до публикации сообщения о выборе способа распоряжения правом не препятствует кредитору в его реализации.
В ситуации частичной уступки права требования в порядке статьи 61.17 закона о банкротстве выданные ранее исполнительные листы подлежали отзыву по аналогии с положениями части 7 статьи 319 АПК РФ. При этом суды не учли, что дело о банкротстве должника было прекращено.
ВЭБ.РФ считает, что суды, отказав в праве кредитора на выбор распоряжения требованием о взыскании убытков с бывшего гендиректора должника, в процессуальном правопреемстве без наличия на то законных оснований, воспрепятствовали свободному распоряжению ВЭБ.РФ его гражданским правом, что недопустимо.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
1. По смыслу статьи 2 закона о банкротстве целью конкурсного производства является последовательное и эффективное проведение мероприятий по получению наибольшей выручки от реализации имущества должника, максимальное наполнение конкурсной массы для соразмерного удовлетворения требований кредиторов должника.
Для реализации этой цели закон о банкротстве предоставил кредиторам и уполномоченным органам, требования которых не были удовлетворены за счет имущества должника-банкрота, иные вспомогательные правовые средства, в том числе возможность получить удовлетворение за счет имущества лиц, контролировавших должника, посредством привлечения их к субсидиарной ответственности по обязательствам должника либо взыскания с них убытков в порядке статьи 61.20 закона о банкротстве.
Положениями статьи 61.17 закона о банкротстве урегулированы отношения по распоряжению кредиторами правом требования о привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности. Однако данная статья не содержит указания на возможность применения соответствующего механизма в отношении распоряжения кредиторами своим правом требования о привлечении контролирующих лиц к гражданско-правовой ответственности в виде взыскания убытков, равно как не содержит эта статья и соответствующего запрета.
Соответственно, подчеркнула Экономколлегия, ключевой вопрос, подлежащий разрешению при рассмотрении настоящего дела, состоит в возможности применения положений о выборе способа распоряжения субсидиарной ответственностью к требованию о возмещении убытков с контролирующих лиц.
2. По смыслу пункта 2 постановления Пленума Верховного суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее — Постановление № 53) субсидиарная ответственность по обязательствам несостоятельного должника фактически представляет собой разновидность иска о взыскании убытков.
Выделение названного иска ввиду его специального применения и распространенности позволяет стандартизировать и упростить процесс доказывания, в том числе посредством введения презумпций вины ответчика (определение СКЭС Верховного суда от 03.07.2020 № 305-ЭС19-17007 (2)).
Вместе с тем при соотнесении субсидиарной ответственности с требованием о взыскании убытков с контролирующих лиц следует различать ответственность за вред, причиненный третьим лицам (кредиторам), и ответственность за вред, причиненный самому должнику. В отличие от субсидиарной ответственности, которая всегда имеет целью погашение требований кредиторов должника, убытки могут быть направлены на возмещение имущественных потерь как кредиторов, так и самой корпорации (акционеров/участников).
Ввиду этого в зависимости от имущественного интереса, на защиту которого направлено предъявленное арбитражным управляющим или кредиторами в деле о банкротстве требование о возмещении убытков, необходимо различать кредиторские (конкурсные) и корпоративные (замещающие) иски.
2.1. По заявлению о привлечении контролирующих лиц к ответственности в виде взыскания убытков по корпоративным основаниям прямым выгодоприобретателем выступает должник (его акционеры), ввиду чего цена такого иска законодательно не ограничена размером требований кредиторов (статья 61.20 Закона о банкротстве). Она определяется по правилам статей 15, 53.1, 393 ГК и равна сумме всех убытков, причиненных организации.
Предъявляя такой иск, кредиторы являются лишь процессуальными истцами, наделенными в силу статьи 61.20 закона о банкротстве полномочиями выступать от имени (вместо) корпорации и ее акционеров. При этом корпоративные убытки (в отличие от кредиторских) изначально не принадлежат сообществу кредиторов, поскольку направлены на возмещение вреда, причиненного собственникам юридического лица.
Удовлетворение от такого права требования кредиторы в процедуре банкротства могут получить лишь с учетом правил статей 134, 142 закона о банкротстве в форме распределения конкурсной массы, пополненной на сумму взыскания такой задолженности либо суммы, полученной от реализации данного права требования на торгах.
2.2. Иной правовой природой обладают кредиторские убытки (статья 1064 ГК, статья 61.13 Закона о банкротстве). С точки зрения законодательства о банкротстве право на соответствующий кредиторский иск возникает с момента, когда носящая недобросовестный характер деятельность должника начинает приносить вред кредиторам, то есть когда поступления в имущественную массу должника становятся ниже его кредиторской нагрузки (определение СКЭС Верховного суда РФ от 25.09.2020 № 310-ЭС20-6760), иными словами, когда стоимость чистых активов корпорации приобретает отрицательное значение.
Само субъективное право требовать взыскания кредиторских убытков принадлежит не корпорации, а сообществу кредиторов (конкурсной массе). В отсутствие кредиторов права на привлечение к субсидиарной ответственности или на возмещение кредиторских убытков (равно как и на конкурсное оспаривание) не имеется как такового. Поэтому должник (корпорация) в такой ситуации выступает лишь номинальным держателем права от имени сообщества кредиторов.
3. То обстоятельство, что право на привлечение к субсидиарной ответственности принадлежит кредиторам, обусловливает наличие у них полномочий на распоряжение этим правом в соответствии со статьей 61.17 закона о банкротстве.
Данной нормой предусмотрены три способа распоряжения требованием:
1) взыскание задолженности по требованию;
2) продажа требования с торгов;
3) уступка кредитору части требования в размере требования кредитора.
Реализация первых двух способов осуществляется в деле о банкротстве, конкурсная масса пополняется путем взыскания денежных средств с контролирующего должника лица или путем возмездной уступки требования к нему. Распределение конкурсной массы производится с соблюдением очередности, установленной статьями 134, 142 закона о банкротстве.
Третий же способ подразумевает замену взыскателя в части соответствующей суммы, для чего суд выдает на имя каждого такого кредитора как взыскателя исполнительный лист с указанием размера и очередности погашения его требования в соответствии со статьей 134 настоящего закона (статья 61.17 закона о банкротстве).
Суть этого способа распоряжения состоит в том, что кредиторы, будучи действительными собственниками права требования, прекращают представительские функции должника, принимая решение в дальнейшем самостоятельно реализовывать права в отношении принадлежащего им актива.
4. С учетом этого судебная коллегия приходит к выводу, что вопрос о возможности распоряжения правом на возмещение убытков должен разрешаться исходя из того, какой интерес защищает это право.
Поскольку кредиторские убытки, как и субсидиарная ответственность, принадлежат самим кредиторам и имеют своей целью возместить вред, причиненный кредиторам должника, к ним возможно применение механизма, установленного статьей 61.17 закона о банкротстве.
Напротив, к корпоративным убыткам как к активу самого должника (его акционеров) этот механизм не может быть применим.
4.1. Следует также учитывать, что размер права требования о взыскании кредиторских убытков может не покрывать размера требований всех кредиторов. Аналогичная ситуация складывается и при снижении размера субсидиарной ответственности (абзац второй пункта 11 статьи 61.11 закона о банкротстве).
Однако данное обстоятельство не может являться основанием для отступления от очередности, установленной статьями 134 и 142 закона о банкротстве, в связи с чем при выборе кредитором способа распоряжения правом требования в виде его переуступки первоначально необходимо соблюсти очередность удовлетворения текущих и реестровых требований, а при недостаточности средств – пропорциональность размеру требований кредитора соответствующей очереди.
4.2. Принимая во внимание изложенное, учитывая, что ни суд первой, ни суд апелляционной инстанций не выяснили правовой природы взысканных убытков, а также не проверили представленный управляющим расчет на предмет его соответствия принципам очередности и пропорциональности погашения требований кредиторов, то есть спор по существу фактически судами не разрешен, а судом кассационной инстанции допущенные нарушения не устранены, вывод об отсутствии оснований для процессуальной замены должника на его правопреемника ВЭБ.РФ в соответствующей сумме является преждевременным, пояснила Экономколлегия.
5. Также ВС отметил, что сама по себе выдача конкурсному управляющему исполнительного листа на принудительное исполнение судебного акта о взыскании убытков не препятствовала суду произвести процессуальную замену.
Так, из содержания статьи 61.17 закона о банкротстве следует, что выбор способа распоряжения правом требования о привлечении к субсидиарной ответственности (взыскании кредиторских убытков) отнесен непосредственно к компетенции каждого кредитора, а не конкурсного управляющего.
Пунктом 49 Постановления № 53 разъяснено, что по смыслу пунктов 5 и 6 статьи 61.17 закона о банкротстве требование в соответствующей части переходит к выбравшему уступку кредитору (подпункт 3 пункта 2 статьи 61.17 закона о банкротстве) независимо от того, какой выбор сделали другие кредиторы. Получение их согласия на уступку не требуется.
В рассматриваемом случае кредитор ВЭБ.РФ в установленный пунктом 2 статьи 61.17 закона о банкротстве срок направил в адрес управляющего заявление о выборе способа, предусмотренного подпунктом 3 пункта 2 настоящей статьи, в связи с чем оснований для отказа в процессуальной замене кредитора по формальным основаниям у суда не имелось.
Более того, выбор кредитором способа взыскания задолженности в процедуре банкротства не лишает его возможности впоследствии изменить способ распоряжения требованием при условии возмещения убытков субъектам, понесшим расходы на взыскание задолженности (пункт 22 Обзора судебной практики Верховного суда РФ № 2 (2021), утвержденного Президиумом Верховного суда РФ 30.06.2021 года, определение СКЭС Верховного суда РФ от 17.03.2021 года № 302-ЭС20-20755), подытожил Верховный суд.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Полина Чижикова, партнер юридической компании IMPRAVO, отметила, что рассмотрение Верховным судом такого спора окончательно поставило точку в вопросе распоряжения правом требования о взыскании убытков с контролирующих должников лиц.
Закон о банкротстве содержит прямое указание на право кредиторов стать правопреемниками по требованию о привлечении к субсидиарной ответственности, но отсутствие четкого регулирования относительно судьбы требования о взыскании убытков зачастую влечет длительные судебные разбирательства фактически без повода. На практике отсутствие однозначности в этом вопросе приводило к тому, что кредиторы часто настаивали именно на привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности (иногда безосновательно), вместо взыскания убытков, опасаясь, что в последнем варианте их интересы будут менее защищены. То, что и «кредиторские» убытки, и субсидиарная ответственность должны иметь схожее регулирование в части распоряжения правом требования — очевидно, однако по настоящий момент этот вопрос вызывал дискуссии в судах, защитники КДЛ ловко пользовались отсутствием конкретики в законе, вынуждая оппонентов доказывать схожую правовую природу двух требований, несмотря на то что и раннее Верховный Суд высказывался в пользу возможности передачи кредиторам права требования о взыскании убытков (например, определение ВС РФ от 24.07.2020 по делу № А19-10061/2016). Таким образом, существенные изменения в судебной практике вынесенное определение не принесет, но вероятно популяризирует эту позицию для сомневающихся.
ВС изящно разделил убытки на кредиторские и корпоративные. Кредиторские вошли в группу убытков, включающую и субсидиарную ответственность, а значит подлежащих передаче кредиторам в качестве прямого требования к причинителю вреда. Между тем, законодатель решил, что только субсидиарная ответственность подлежит передаче кредиторам. ВС устранил пробел, оставленный законодателем, поскольку процессуально оба вида заявлений рассматриваются по общим правилам и суды вправе переквалифицировать одно в другое в связи с наличием общего предмета доказывания.
По словам Евгения Ведилина, руководителя проектов «ЮрТехКонсалт», ВС ответил на один из значимых вопросов относительно возможности применения положений о выборе способа распоряжения субсидиарной ответственностью (ст. 61.17 закона о банкротстве) к требованию о возмещении убытков с контролирующих лиц.
Поскольку закон не содержит прямого указания на возможность применения указанных положений к убыткам взысканных с КДЛ, ранее практика нижестоящих судов по этому вопросу была не однозначной, но в большинстве случаев суды применяли аналогию и допускали применение этих положений ко взысканным убыткам, заменяя должника на, выбравшего соответствующий способ распоряжения требованием, кредитора. Теперь же ВС внес полную ясность в порядок применения таких положений закона, дав четкие разъяснения. Позитивно стоит отметить, что ВС не ограничился узким ответом на возникший вопрос, что применение положений закона к взысканным убыткам допускается, а дал довольно подробные разъяснения, как действовать нижестоящим судам и участникам дел о банкротстве, во-первых указав на необходимость определения правовой природы убытков, в зависимости от имущественного интереса на защиту, которого было направлено соответствующее требование о взыскании, в частности направлены ли таковые на возмещение имущественных потерь кредиторов (кредиторский иск) или самой корпорации (акционеров/участников), то есть корпоративный иск, цена которого не ограничена размером требований кредиторов.
Во-вторых, по словам Евгения Ведилина, ВС разъяснил, что по убыткам, взыскиваемым по корпоративным основаниям, удовлетворение требований кредиторов допускается лишь в порядке очередности и соответственно по таким убыткам применение механизма, установленного ст. 61.17 закона о банкротстве, не допускается.
«В-третьих, ВС окончательно допустил возможность применения такого механизма к кредиторским убыткам. ВС напомнил, что при решении такого вопроса необходимо соблюдать принципы очередности и пропорциональности погашения требований кредиторов, а также о том, что ранее выбранный кредитором способ взыскания задолженности не лишает его возможности впоследствии изменить свое решение», — отметил он.
Верховный Суд РФ восполнил пробел в правовом регулировании в части возможности распоряжения требованиями о взыскании убытков путем их уступки кредитору. Законом такой механизм предусмотрен только для требований, возникающих в результате привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности. Судом вполне закономерно отмечено, что запрет на такую передачу закон не содержит. Собственно, возможность уступки требований о взыскании убытков вытекает и из самой логики банкротного регулирования. Важно, что суд дифференцировал убытки на корпоративные и кредиторские, допустив передачу кредитору только последних. В этой части позиция суда все же могла быть менее категоричной, принимая во внимание цели конкурсного производства. Тем не менее кредитор сможет самостоятельно определять наиболее эффективный способ удовлетворения своих требований за счет взысканных в банкротстве кредиторских убытков. Такой подход однозначно способствует развитию законодательства о банкротстве.
Татьяна Колодкина, старший юрист практики корпоративного права и банкротства Versus.legal, напомнила, что ранее Верховный суд РФ давал краткие пояснения в отказных определениях о возможности применения ст. 61.17 закона о банкротстве к требованиям об убытках (определение СКЭС Верховного суда РФ от 25.09.2020 № 310-ЭС20-6760), но подробно не раскрывал, как кредиторы могут ими распоряжаться.
В данном определении Верховный суд РФ вновь обратил внимание на то, что требования о возмещении убытков и о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности имеют одну общую цель - возмещение причиненного вреда. Однако механизм распоряжения правом требования убытков не может автоматически применяться по аналогии со ст. 61.17 Закона о банкротстве. В отличие от права требования о привлечении к субсидиарной ответственности требования об убытках не всегда принадлежат к кредиторам должника. Вопрос о возможности передачи кредиторам требования зависит от характера убытков: причинили ли недобросовестные действия прямой вред кредиторам и уменьшили размер конкурсной массы (кредиторские убытки) или же основным бенефициаром в результате взыскания убытков является должник (корпоративные убытки). Теперь при решении вопроса о распоряжении требованием об убытках суду необходимо установить их природу.
По словам Татьяны Колодкиной, в настоящий момент судебной практикой четкие критерия различия между корпоративными и кредиторскими убытками не сформированы.
«Стоит предположить, что к корпоративным убыткам суды будут относить специальные требования из ст. 61.20 закона о банкротстве и ст. 53.1 ГК РФ. В частности, убытки в результате действий (бездействий), несущественно ухудшивших финансовое положение должника, или нарушения обязанности по составлению, хранению и передачи документов должника», — указала она.
Комментируемое определение не ограничивается вопросом применения ст. 61.17 закона о банкротстве к убыткам, взысканным с контролирующего должника лица. Верховный суд РФ разъяснил различия правовой квалификации кредиторских (конкурсных) и корпоративных (замещающих) исков и, соответственно, кредиторских и корпоративных убытков. Это разграничение потребует дальнейшего толкования на примере конкретных дел, поскольку суды, как правило, данную дифференциацию не учитывают. Вместе с тем, теперь она становится действительно важной, так как влечет различные правовые последствия, связанные, в том числе, с последующей судьбой такого требования. Важно, что Верховный суд РФ отдельно отметил необходимость соблюдения очередности удовлетворения требований при уступке кредиторских убытков. Соответственно, реестровые кредиторы не смогут претендовать на суммы, причитающиеся текущим. Помимо этого, Верховный суд РФ в очередной раз указал на недопустимость формализма при рассмотрении дел, в частности на незаконность отказа кредитору в выборе способа распоряжения требованием о взыскании убытков, в том числе из-за несоблюдения срока, предусмотренного ст. 61.17 закона о банкротстве.
Комментируемый судебный акт представляется примечательным в силу сразу нескольких моментов. Во-первых, по форме. В последние годы в России растет число юристов, считающих, что судам стоит если не нумеровать абзацы, то хотя бы нумеровать смысловые блоки. В данном контексте Определение Верховного суда выглядит прекрасно структурированным. Во-вторых, что касается внутреннего содержания судебного акта здесь следует отметить довольно глубокую теоретическую проработку текста. Поистине важной и нужной выглядит попытка Верховного суда на догматическом уровне разграничить понятия кредиторских и корпоративных убытков. Для практики безусловное значение в данном судебном акте имеет становящийся тенденцией подход Верховного суда на судейскую дискрецию: Высшая судебная инстанция в своих актах последнего времени все более и более повышает роль самостоятельности суда в оценке имеющихся в деле доказательств.
По словам управляющего партнер юридической компании «Генезис» Артема Денисова, Экономколлегия вынесла замечательное определение, в котором применен хоть и «примитивный Legal design, но все же применен».
За счет четкой структуры логику суда легко уловить. Определение не просто разбирает пределы применения ст. 61.17 закона о банкротстве, а раскрывает новую степень погружения в банкротное право. ВС РФ буквально говорит о том, что недостаточно исследовать то обстоятельство, все ли мероприятия для формирования конкурсной массы выполнены КУ или нет, прежде чем применять ст. 61.17. Суд должен определить правовую природу убытков КДЛ и в зависимости от направленности (кредиторской или корпоративной) устанавливать, могут ли независимые кредиторы такими убытками распоряжаться. Подход ВС РФ безусловно интересный, однако возникают вопросы: 1) каковы критерии отнесения убытков к тому или иному направлению? Ведь формулировка, предложенная ВС РФ, весьма неконкретная — убытки как ответственность за вред, причиненный третьим лицам (кредиторам), и ответственность за вред, причиненный самому должнику. Где та линия, которая разделяет убытки, причиненные независимым кредиторам, и убытки, причиненные самой корпорации (акционерам/участникам)? 2) как такая классификация может быть полезна в ином правоприменении безотносительно к ст. 61.17.
