Алексей Толмачев

Комментируемое определение не ограничивается вопросом применения ст. 61.17 закона о банкротстве к убыткам, взысканным с контролирующего должника лица. Верховный суд РФ разъяснил различия правовой квалификации кредиторских (конкурсных) и корпоративных (замещающих) исков и, соответственно, кредиторских и корпоративных убытков. Это разграничение потребует дальнейшего толкования на примере конкретных дел, поскольку суды, как правило, данную дифференциацию не учитывают. Вместе с тем, теперь она становится действительно важной, так как влечет различные правовые последствия, связанные, в том числе, с последующей судьбой такого требования. Важно, что Верховный суд РФ отдельно отметил необходимость соблюдения очередности удовлетворения требований при уступке кредиторских убытков. Соответственно, реестровые кредиторы не смогут претендовать на суммы, причитающиеся текущим. Помимо этого, Верховный суд РФ в очередной раз указал на недопустимость формализма при рассмотрении дел, в частности на незаконность отказа кредитору в выборе способа распоряжения требованием о взыскании убытков, в том числе из-за несоблюдения срока, предусмотренного ст. 61.17 закона о банкротстве.

Вместе с тем, остается неразрешенным вопрос, на кого будут распространяться фактически сформированные презумпции? На все органы управления, на тех, на кого укажет конкурсный управляющий, или будут сформулированы иные критерии? Важно, что Верховный суд РФ установил возможность привлечения руководителей кредитной организации за создание самой системы неэффективного управления риском. Здесь необходимо отметить недопустимость расширительного толкования данного подхода к ординарным должникам, поскольку иначе суды могут допустить привлечение за неэффективное ведение предпринимательской деятельности, что, безусловно, не предполагалось высшей инстанцией. Допускаю, что такая практика была сформирована после ряда дел о привлечении к субсидиарной ответственности руководства банков, в которых Верховный суд РФ вставал на сторону ответчиков, указывая на недоказанность противоправных действий контролирующих лиц. Комментируемое определение, таким образом, направлено на достижение баланса интересов сторон, в целях пресечения попыток контролирующих органов уйти от ответственности, сославшись на неучастие в управлении должником вопреки наличию у них соответствующих полномочий.

В данном деле позиция нижестоящих судов балансирует между интересами залоговых кредиторов получить компенсацию, во всяком случае ее первую часть, в случае существенного превышения требований фонда над стоимостью недостроенного имущества, и интересами фонда как приобретателя имущества застройщика. Если Верховный суд РФ поддержит доводы заявителя в итоговом судебном акте, будет окончательно закреплен приоритет залоговых прав кредитора при передаче объекта недвижимости фонду.

Вместе с тем, в течение долгого времени формировалась практика, направленная против злоупотреблений арбитражных управляющих по установлению дополнительных, зачастую невыполнимых или излишних, требований к участникам торгов. Это привело к появлению императивного положения ст. 110 закона о банкротстве о недопустимости требовать от заявителя документов помимо тех, что определены в этой статье. Сам же перечень документов, которые может потребовать управляющий, минимальный, и в него не входят документы корпоративного одобрения сделок. С этой точки зрения управляющий, действуя в ограниченных условиях, под страхом применения мер административного характера, не имеет возможности отказать участнику торгов в признании его победителем и отказаться от заключения договора.

Верховный суд РФ развивает тезис о том, что любые разумные сомнения в независимости арбитражного управляющего трактуются против него и в отсутствии надлежащего опровержения влекут отказ в его утверждении (Определение Верховного суда РФ от 28 августа 2023 г. N 307-ЭС23-6153 (1, 4, 5) по делу N А56-108239/2019). В данном деле сомнения возникли у банка, который является мажоритарным кредитором. И, по сути, Верховный суд РФ говорит о том, что такие возражения не могли быть проигнорированы судами. Безусловно, банк обладает самостоятельной правосубъектностью в деле о банкротстве, о чем указали нижестоящие инстанции, но вместе с тем имеет законный и обоснованный интерес в утверждении независимого арбитражного управляющего. Поэтому суды должны были либо утвердить кандидатуру арбитражного управляющего, предложенную СРО, аккредитованную при банке, либо запустить механизм случайной выборки, чтобы отбросить любые сомнения в независимости и беспристрастности арбитражного управляющего. В итоге, представляется, что планомерное ужесточение контроля над назначением кандидатур управляющих, предложенных кредиторами, приведет к блокированию применения данного института, поскольку суды будут опасаться утверждать управляющих при наличии любых возражений, что называется от греха подальше.

Так и в комментируемом деле двукратное участие безучастного победителя торгов, минимальный задаток по сравнению со стоимостью имущества, позволяющий безболезненно участвовать номинальным лицам, подталкивают к выводам об искажении самой сути торгов, о которой пишет Верховный суд. Интересно, что, рассматривая дела о признании банкротных торгов недействительными, Верховный суд нередко обращается именно к общим понятиям: нивелирование смысла торгов, потеря сути их проведения и пр. С одной стороны, это расширяет возможности судов, которые могут с опорой на «здравый смысл» признать недействительными любые подозрительные торги, с другой, отсутствие четких правил, алгоритма проведения торгов способствует появлению все новых и новых схем обхода закона.

В частности, суды проигнорировали основания, по которым было отказано в признании недействительным договора купли-продажи, а именно, наличие зачета, который прекратил обязательства по договору. Признание зачета недействительным естественным образом устанавливает новые обстоятельства для оспаривания договора купли-продажи и поэтому, как логично указал Верховный суд, обособленный спор может быть пересмотрен. Необходимо также отметить, что Верховный суд четко разграничил пересмотр судебных актов об оспаривании договора купли-продажи и сделок, которые формально с ним связаны (предшествующее внесение доли в уставный капитал и уступка требований). Пересмотру подлежит только сам договор, обязательства по которому прекращены зачетом. То есть Верховный суд отдельно указал на необходимость пересмотра не всей цепочки сделок, а ограничил возможность оспаривания только договором купли-продажи, как бы обособляя его.

Обусловлено это многими факторами, среди которых непростая фабула таких споров, зачастую требующая специальных знаний; большое количество ответчиков (в том числе, из-за нежелания заявителя самостоятельно разбираться в выявлении контролирующих лиц, отдавая этот вопрос на откуп суду) и эпизодов, являющихся основанием для привлечения к ответственности; загруженность судов и, как следствие, отсутствие достаточного времени для рассмотрения таких споров. Передача комментируемого дела на рассмотрение экономической коллегии, на первый взгляд, является следствием данных обстоятельств, поскольку правовые вопросы, поднятые в определении Верховного суда, тривиальны и уже успели набить оскомину. Верховный суд обращает внимание на доводы ответчиков о том, что их действия не могли привести к невозможности удовлетворения требований кредиторов, как по сумме, так и по существу. И действительно, если посмотреть на размер вмененных сделок: 1,7 млн рублей, 17,9 млн рублей и проч., то он, очевидно, не соотносится с размером субсидиарной ответственности более 1 млрд рублей.

Сейчас Верховный суд передал оба спора на рассмотрение, что, вероятно, приведет к оспариванию как зачета, так и сделок, лежащих в его основании. Причем основанием для оспаривания сделок будут нормы, позволяющие привлечь к ответственности лиц, ответственных за их совершение (п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве). В определении о передаче Верховный суд предлагает оценивать последствия недействительности зачета не формально (возврат номинально равноценных обязательств (прав) сторонам), а исходя из реально возникших правоотношений после признания сделки недействительной. При таком подходе с учетом обстоятельств конкретного дела становится возможным пересмотр судебных актов о взыскании убытков.

Применительно к арбитражным управляющим Верховный суд РФ придерживается взвешенного решения, что поспешность при наличии спора о деньгах в конкурсной массе не может быть признана добросовестным поведением и необходимо резервировать денежные средства до разрешения спора. Тем более, что для обоснования такого подхода в законе есть норма (п. 6 ст. 142 закона о банкротстве). Из текстов судебных актов нижестоящих инстанций следует, что они, в целом, согласны с обязанностью конкурсного управляющего вернуть задаток покупателю. Однако суды предложили заявителю обратиться с новым иском о взыскании убытков, что вряд ли соотносится с принципом процессуальной экономии, тем более что конкурсное производство в отношении должника завершено; или хотя бы уточнить исковые требования, что также не является условием для отказа в иске, ведь суды могут, при необходимости, переквалифицировать требования. В отношении организатора торгов суд кассационной инстанции сослался на условия типового договора о задатке и сделал обоснованный вывод, что организатор торгов обязан возвратить задаток. Организатор торгов как профессиональный участник рынка не мог не знать о разнице правового регулирования в отношении победителя торгов и единственного участника, которая заключается в том, что последний не обязан заключать договор купли-продажи, а задаток подлежит возврату при соответствующем волеизъявлении участника торгов.

Если в заседании Верховного суда РФ не вскроются какие-то экстраординарные обстоятельства, о которых не сказано в определении о передаче или в судебных актах нижестоящих инстанций, постановление кассации будет отменено. Первая и апелляционная инстанции, установив состав недействительности, предусмотренный п. 3 ст. 61.3 закона о банкротстве, вполне обоснованно признали залог недействительным. Кассация же применила не закрепленную в законе, но часто применяемую «презумпцию добросовестности банка», которая трактуется как иммунитет от оспаривания любых требований или сделок.

Подход к соблюдению баланса интересов сторон встречных обязательств был предложен Верховным судом в Определении № 307-ЭС21-5824 от 22.07.2021. Решение проблемы изящно отдано на откуп кредитору: он либо возвращает вещь и встает в реестр с залогом в отношении нее, либо оставляет вещь себе, а его требование в реестре уменьшается на стоимость вещи. Примечательно, что в 2021 году Верховный суд прямо указал, что судебное понуждение кредитора к передаче вещи в конкурсную массу должника против его воли как собственника и без достаточных гарантий ему как кредитору незаконно и необоснованно.

Ранее в определении по делу концерна «Риал» Верховный суд уже допустил возможность субординации требований лица, находящегося в процедуре банкротства. Такие требования, при наличии оснований, должны быть субординированы. Поэтому, вероятнее всего, судебные акты будут отменены. Отдельного внимания заслуживает указание на отчет временного управляющего по завершении процедуры наблюдения как на надлежащее доказательство наличия имущественного кризиса должника. Если этот довод будет отражен и в итоговом судебном акте Верховного суда по существу рассмотрения жалобы, доказывание данного обстоятельства будет существенно упрощено, а отчеты арбитражных управляющих по результатам процедуры наблюдения перестанут рассматриваться только как формальный документ, опосредующий переход из одной процедуры банкротства в другую.