Компания «Мастер плюс» (подрядчик) должна была выполнить, но так и не выполнила ремонт и отделку помещений, принадлежащих Су Ким (заказчику). При этом во исполнение договора Ким перечислила подрядчику 1,3 млн рублей. Вначале Ким взыскала с «Мастер плюса» 1,3 млн рублей основного долга, неустойку, штраф и компенсацию морального вреда в суде общей юрисдикции. А затем инициировала банкротство «Мастер плюса» в арбитражном суде, добившись включения в реестр должника требования в размере 3,3 млн рублей. Но суд прекратил производство по делу о банкротстве из-за отсутствия у общества имущества. Полагая, что Константин Ли как контролирующее «Мастер Плюс» лицо несет ответственность за невозможность удовлетворения должником требований кредитора, Су Ким потребовала в суде взыскать с Ли 3,3 млн рублей убытков. Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, взыскал с Константина Ли 1,1 млн рублей убытков. Но окружной суд направил спор на новое рассмотрение. Ким пожаловалась в Верховный суд, который отменил акты судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А59-576/2022).
Фабула
В декабре 2018 года Су Ким (заказчик) и ООО «Мастер плюс» (подрядчик) заключили договор бытового подряда, по условиям которого подрядчик принял на себя обязательства по выполнению работ по ремонту и отделке помещения заказчика.
Во исполнение указанного договора и допсоглашения к нему Ким оплатила подрядчику 693,3 тыс. рублей, произвела оплату строительных материалов на сумму 307,5 тыс. рублей, а также дополнительно приобрела стройматериалы на сумму 391,3 тыс. рублей.
В связи с неисполнением подрядчиком договора заказчик обратилась в суд общей юрисдикции. Вступившим в законную силу решением суда в ноябре 2019 года договор подряда был расторгнут и в пользу с «Мастер плюса» взыскано 1,3 млн рублей основного долга, 802,8 тыс. рублей неустойки, компенсация морального вреда и штраф.
В марте 2021 года Ким обратилась в суд с заявлением о признании ООО «Мастер плюс» банкротом. В мае 2021 года суд ввел в отношении общества процедуру наблюдения, включив в реестр требования Ким в размере 3,3 млн рублей.
Но уже в ноябре 2021 года суд прекратил производство по делу о банкротстве «Мастер плюса» на основании решения собрания кредиторов ввиду отсутствия у общества имущества в объеме, достаточном для проведения процедуры несостоятельности.
Полагая, что Константин Ли как контролирующее ООО «Мастер Плюс» лицо несет ответственность за невозможность удовлетворения должником требований кредитора, Су Ким потребовала в суде взыскать с Ли 3,3 млн рублей убытков.
Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, взыскал с Константина Ли 1,1 млн рублей убытков. Но окружной суд направил спор на новое рассмотрение.
Су Ким пожаловалась в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды установили, что Константин Ли как единственный участник и гендиректор являлся и является лицом, контролирующим ООО «Мастер Плюс», обязательства которого перед Ким подтверждены судебными актами о взыскании денежных средств и включении соответствующих требований в реестр требований кредиторов общества в рамках дела о банкротстве.
Суды исследовали выписку по счету ООО «Мастер Плюс» с июля 2016 по декабрь 2020 года, бухгалтерскую отчетность и иные сведения о хозяйственной деятельности общества, в результате чего сделали выводы о том, что Ли как участник и руководитель действительно допустил нарушение принципа обособленности имущества юрлица, однако, с точки зрения судов, его поведение и само по себе прекращение хозяйственной деятельности не свидетельствуют о намеренном доведении общества до объективного банкротства, но не исключают привлечение его к иной гражданско-правовой ответственности по статьям 15, 53.1 ГК.
Установив, что Ли как гендиректор ООО «Мастер плюс», получив лично от Ким 693.3 тыс. рублей оплаты по договору бытового подряда, не внес их на расчетный счет общества, а также получив со счета последнего 484,4 тыс. рублей на покупку товаров, не представил оправдательных документов, в связи с чем, действовал недобросовестно, суды первой и апелляционной инстанций констатировали, что в распоряжении юрлица за вычетом налога находились (должны были находиться) денежные средства в сумме не менее 1,1 млн рублей ((484,4 тыс. + 693,3 тыс. рублей) – 6%), которые могли быть при должной степени заботливости и осмотрительности, а также при выполнении контролирующим лицом обязанностей по надлежащему документальному оформлению хозяйственной деятельности организации, направлены на погашение требований кредитора, однако, вследствие действий ответчика, фактически утрачены обществом, посчитали возможным частично удовлетворить исковые требования и взыскать в пользу истца 1,1 млн рублей убытков.
При этом суды отклонили доводы Ким о создании Ли «зеркальных» обществ с целью перевода бизнеса, поскольку доказательства перевода самого бизнеса (передачи активов – средств производства, материалов, иного имущества, перевода сотрудников, переоформления договоров поставки и т.п.) не представлены. Само по себе расположение организаций по адресам массовой регистрации, в отрыве от иных доказательств в совокупности, об их взаимосвязи с ООО «Мастер Плюс» и ответчиком не свидетельствует.
Арбитражный суд кассационной инстанции отменил судебные акты в части удовлетворения иска, указав, что ответчик заявил о применении срока исковой давности по требованию о взыскании убытков, однако суд первой инстанции не рассмотрел заявление Ли о пропуске истцом срока исковой давности, и оставил без изменения судебные акты в части отказа в удовлетворении иска Ким.
Что думает заявитель
Ким указывает, что Ли являлся и является единственным участником и руководителем ООО «Мастер Плюс» с даты его создания в 2016 году по настоящее время и несет ответственность за невозможность удовлетворения требований кредиторов, как контролирующее должника лицо.
Деятельность ООО «Мастер Плюс» была организована таким образом, что выручка, а также прибыль, фактически полученная от деятельности юрлица, поступала на личный расчетный счет контролирующего лица, без проведения надлежащего отражения в балансе, расходовалась руководителем, по своему усмотрению без отчета перед юридическим лицом и является ничем иным, как убытками, причиненными кредиторам ООО «Мастер Плюс».
Денежные средства контрагенты ООО «Мастер Плюс» перечисляли в обход должника напрямую аффилированному лицу — Ли, то есть сделки совершены в ущерб имущественным интересам самого должника.
Помимо вывода активов и формального прекращения деятельности должника, что само по себе свидетельствует о намерении причинить вред правам кредиторов, была создана такая бизнес-модель, при которой у ООО «Мастер Плюс» накапливается кредиторская задолженность, то есть в результате совершения должником сделок в отсутствие для него какого-либо экономического смысла, а у Ли, а впоследствии в учрежденном аффилированными лицами зеркальном обществе — прибыль.
Кроме того, суд первой инстанции отклонил ходатайства Ким об истребовании выписок из расчетных счетов Ли и доказательств подтверждения аффилированности ответчику вновь созданных обществ.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Е.Е. Борисова прислушалась к доводам жалобы и передала спор в Экономколлегию.
Что в теории
ВС напомнил, что участники корпорации могут быть привлечены к ответственности по обязательствам юридического лица, которое в действительности оказалось не более чем их «продолжением» (alter ego).
В частности, когда сами участники допустили нарушение принципа обособленности имущества юридического лица (например, использование одним или несколькими участниками банковских счетов юридического лица для проведения расчетов со своими кредиторами), если это создало условия, при которых осуществление расчетов с кредитором юридического лица стало невозможным.
В подобной ситуации правопорядок относится к корпорации так же, как и она относится к себе, игнорируя принципы ограниченной ответственности и защиты делового решения.
При этом кредитор как правило не имеет доступа к доказательствам, связанным с финансово-хозяйственной деятельностью должника, а контролирующие должника лица, напротив, обладают таким доступом и фактически могут его ограничить по своему усмотрению.
Поэтому предъявляя иск к контролирующему лицу, кредитор должен представить доказательства, обосновывающие с разумной степенью достоверности наличие у него убытков, а также то, что вероятной причиной невозможности погашения требований кредиторов являлось поведение контролирующего должника лица.
В случае предоставления таких доказательств бремя опровержения утверждений истца переходит на контролирующее лицо.
По существу
При рассмотрении дела в судах трех инстанций истец последовательно приводил доводы о том, что деньги контрагенты «Мастер Плюса» перечисляли в обход должника напрямую его единственному участнику и руководителю — Константину Ли.
Истец также указывал, что в результате создания Ли и его родственниками «зеркальных»юрлиц именно эти лица стали «центром прибыли», в то время как «центром убытков» остался должник — «Мастер Плюс».
При этом все «зеркальные» юрлица осуществляли деятельности через один Интернет-сайт, содержащий необходимую для привлечения клиентов информацию.
Эти обстоятельства не получили надлежащей оценки со стороны судов первой и апелляционной инстанции, что не позволяет считать решение суда первой инстанции и постановление арбитражного суда апелляционной инстанции законными.
При этом суд первой инстанции отклонил ходатайства Ким об истребовании выписок из расчетных счетов Ли, в то время как получить самостоятельно из банковских учреждений выписок по счетам иных лиц истец с очевидностью не имеет возможности.
Несмотря на то, что истец обосновал причины необходимости оказания содействия в получении доказательств, и в основе заявленных ходатайств лежало объективное неравенство сторон спора в возможности доказывания обстоятельств дела, суд первой инстанции фактически просьбы истца об истребовании доказательств проигнорировал, но затем — не усмотрел оснований для привлечения Ли к субсидиарной ответственности именно в связи с недоказанностью истцом оснований указанной ответственности, что не может быть признано допустимым.
В свою очередь Ли не представил в материалы дела доказательства, которые бы позволили реконструировать действительную картину имущественного положения его бизнеса с учетом средств, которые были получены контролирующим лицом от контрагентов «Мастер Плюса» на его личные счета.
Какие-либо объяснения относительно использования общего Интернет-сайта для ведения деятельности через несколько юрлиц, формирующих по сути единый бизнес, Ли также не дал.
В сложившейся ситуации сомнения в наличии обстоятельств, образующих основания для привлечения к субсидиарной ответственности, не опровергнутые со стороны контролирующего лица, должны трактоваться в пользу истца, а не против него, как это было сделано судами по настоящему делу.
Ограничив размер ответственности Ли суммой 1,1 млн рублей, которая была на легальном основании проведена по счетам «Мастер Плюса», фактически суды обосновали это ограничение самим характером нарушения, допущенного контролирующим лицом, разделившим бизнес на несколько юрлиц и допускавшим оприходование выручки на свои личные счета без отражения в учете общества, что также является неправильным.
Также Экономколлегия критично оценила довод о пропуске срока исковой давности.
Из установленных судами обстоятельств вытекает, что производство по делу о банкротстве «Мастер Плюса» прекращено 26.11.2021 года в связи с недостаточностью имущества общества для проведения процедуры банкротства, после чего 08.02.2022 года истец обратился в арбитражный суд с настоящим иском о привлечении Ли к субсидиарной ответственности.
При таких установленных судами первой и апелляционной инстанций обстоятельствах, не оспариваемых никем из участвующих в деле лиц, арбитражный суд кассационной инстанции не был лишен возможности самостоятельно сделать однозначный правовой вывод о том, истек ли срок исковой давности по настоящему делу, применив нормы материального права к обстоятельствам дела.
Итог
ВС отменил акты судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
В рассматриваемом определении Верховный суд РФ занял максимально справедливую и законную позицию. Действительно, режим ограниченной ответственности не подлежит применению, когда участники общества не соблюдают принцип обособленности имущества юрлица, а распоряжаются им по своему усмотрению. Также Верховный суд РФ обоснованно указал на неверное распределение нижестоящими судами бремени доказывания. Независимый кредитор объективно лишен возможности представлять полный пакет доказательств, в силу чего ему достаточно представить минимальные доказательства, зарождающие обоснованные сомнения в добросовестности действия привлекаемого к субсидиарной ответственности лица. При этом суд может и должен оказывать содействие в сборе доказательств, а не чинить препятствия в виде отказа в истребовании доказательств. Особое недоумении вызывает позиция суда округа о пропуске срока исковой давности. Не сомневаюсь, что с такими подробными указаниями от Верховного суда РФ суд первой инстанции удовлетворит заявленные требования.
Советник практики разрешения споров юридической фирмы «Томашевская и партнеры» Денис Крауялис отметил, что данное определение Верховного суда РФ имеет большое практическое значение для практикующих юристов, так как, по сути, выступает дорожной картой по доказыванию наличия оснований для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.
В частности, суд обратил внимание на то, что основания для привлечения к субсидиарной ответственности усматриваются, если обязательство принимает должник, а денежные средств принимает непосредственно на свой счет контролирующее должника лицо; создаются зеркальные общества, руководителями которых выступают родственника контролирующего должника лица, общества выступают центрами прибыли, тогда как должник — центром убытков. При этом суд в очередной раз указал на неверное распределение бремени доказывания, что нельзя отказывать заявителю в истребовании доказательств, которые могли подтвердить указанные выше доводы. Суд также указал на то, что пассивное поведение контролирующего должника лица, которое не опровергает приведенные доводы, не может быть использовано против заявителя, что если заявителем приведена достаточная совокупность косвенных доказательств, порождающих сомнения в добросовестности поведения ответчика как контролирующего должника лица, то именно ответчик должен убедительно их опровергнуть.
Очень хочется верить, что статья 53.1 ГК РФ наконец-то заработает на практике. Кредиторы вынуждены обращаться в суды о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, контролирующих общества, для защиты своих интересов. В соответствии со статьями 53, 53.1 ГК РФ должностные лица организации, а также лица, под контролем которых находится юридическое лицо, должны действовать добросовестно и разумно, и несут за свои действия ответственность, предусмотренную законодательством РФ. ВС в очередной раз указывает нижестоящим инстанциям на то, что бремя доказывания по таким делам лежит не на истце, а на ответчике. Добросовестность и разумность своих действий, приведших к невыполнению контролируемым им обществом обязательств, должно доказать лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности.
Сергей Лисин, управляющий партнер, председатель коллегии адвокатов ALX PARTNERS MOSCOW CITY LAW OFFICE, отметил, что данное решение является логичным продолжением ранее неоднократно высказанной позиции Верховного суда РФ о фактической презумпции виновности контролирующих лиц при неудавшемся (прекращенном) банкротстве юридического лица или исключении такого лица как недействующего.
Заявителю (кредитору) нужно лишь дать небольшие и очень косвенные доказательства порочности деятельности юридического лица (например, снижение основных средств по балансу или создание нового бизнеса с такими же видами деятельности), чтобы бремя доказывания окончательно перевернулось и придавило измученные тела контролирующих лиц непосильными, несписываемыми и вечными долгами по субсидиарной ответственности. Несмотря на то, что я являюсь противником субсидиарной ответственности в том ее отвратительном обличии, в коем она пребывает сейчас, нынешний рассмотренный кейс как раз является тем редким случаем правильного привлечения ответчика к такой "мере наказания". Если верить фактам, изложенным в судебном акте, ответчик совершил целую цепочку зла: взял аванс, ничего не сделав взамен; денежные средства не внес в кассу, а присвоил; фактически остановил деятельность юридического лица в момент, как потребовали неотработанный аванс; создал новое юридическое лицо и продолжил бизнес на нем; и самое страшное — не являлся в суд (в том числе в ВС РФ) и не давал какие-либо пояснения по ситуации. При таких обстоятельствах ответчик конечно заслуживает высшей меры наказания в банкротстве — привлечения к субсидиарной ответственности.
Юрист ЮК «Kislov.law» Кристина Камшилина отметила, что в рассматриваемом деле истец мог и должен был рассчитывать на то, что бремя доказывания будет распределено следующим образом:
истец является «слабой» стороной, потому что не имеет доступа к информации о финансово-хозяйственной деятельности компании, а контролирующие лица, наоборот, имеют такой доступ и могут ограничить его по своему усмотрению;
чтобы взыскать убытки с контролирующего лица, истцу достаточно предоставить доказательства, которые с разумной степенью достоверности подтверждают наличие убытков и то, что причиной невозможности погашения требований кредиторов было поведение контролирующего лица;
контролирующее лицо должно опровергнуть презумпции, которые устанавливают его виновность и убыточность его решений или поведения.
В этом деле истец привел весомые аргументы и доказательства в пользу того, что убытки были причинены истцу из-за виновных и противоправных действий ответчика, в том числе из-за создания «зеркальных» юридических лиц и необособления имущества контролирующего лица от имущества юридического лица. Однако суды нижестоящих инстанций переложили бремя доказывания с контролирующего лица на истца, который является «слабой» стороной, и, не получив достаточно доказательств виновности и противоправности действий контролирующего лица, отказали в удовлетворении исковых требований. Верховный суд РФ справедливо указал на недопустимость такого подхода и обратил внимание на действия контролирующего лица по «отзеркаливанию» бизнеса.
Людмила Хапугина, руководитель блока финансово-экономических исследований экспертной компании АльфаПро, отметила, что в комментируемом деле Верховный суд продолжает тенденцию по распределению бремени доказывания в спорах о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.
Заявителем было представлено большое количество косвенных доказательств, подтверждающих неправомерное ведение хозяйственной деятельности. В том числе, что прибыль приходовалась на личный расчетный счет контролирующего лица без проведения надлежащего отражения в балансе и расходовалась им по своему усмотрению. Поскольку вследствие действий исполнительного органа имущественная масса должника уменьшилась, определение суда представляется обоснованным и соответствующим практике разрешения аналогичных споров. Верным представляется и вывод суда о распределении бремени доказывания: в условиях непредставления в материалы дела ответчиком документов, опровергающих факт создания «зеркальной» компании, суды не могли сделать обоснованный вывод об отказе в привлечении к субсидиарной ответственности в связи с недоказанностью заявителем соответствующих оснований. Обращает на себя внимание вывод ВС о том, что ответчиком не были предоставлены доказательства, которые бы позволили реконструировать действительную картину имущественного положения его бизнеса. Таким доказательством в аналогичных кейсах, наряду с первичными документами, становится финансово-экономическая экспертиза.
Василий Раудин, партнер юридической фирмы «ЮСТ», отметил, что рассмотренное Экономколлегией Верховного суда дело может выступать примером внебанкротного применения судами норм об ответственности контролирующих лиц компании за причиненный ее кредиторам вред.
Выстраивание бизнес-цепочек таким образом, что одно юрлицо из группы компаний является центром прибыли, а другое — центром убытков, нередко обнаруживается как в делах о банкротстве, так и в исковых спорах (как в данном случае). В таких спорах истцу важно доказать совершение ответчиком ряда действий, благодаря которым были образованы подобные центры. Позиция Экономколлегии по делу посвящена, в том числе, вопросам распределения бремени доказывания. При этом позиция не является новой: Верховный суд и ранее высказывался о том, что контролирующее лицо может быть привлечено к ответственности по обязательствам корпорации, когда в нарушение принципа имущественной обособленности допущено смешение их активов, создавшее условия невозможности осуществления расчетов (Обзор судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 год, утвержденный Президиумом Верховного суда 26.04.2023).
По словам Василия Раудина, комментируемое определение Экономколлегии может и не иметь самостоятельного обширного влияния на практику, поскольку:
вынесено по конкретному делу;
использует уже существующие подходы вышестоящей инстанции;
не завершило рассмотрение дела по существу, а направило его на новый круг в суд первой инстанции.
В рассматриваемом споре суды возложили на истца чрезмерное бремя доказывания, отказав, при этом, в истребовании доказательств. Ответчик, в свою очередь, был освобожден от бремени опровержения высказанных истцом сомнений, что нарушило баланс интересов сторон спора. Впоследствии суды пришли к выводу о недоказанности требований истца, что, в ситуации отказа в содействии истцу в сборе доказательств в порядке истребования, представляется спорным. Правовая позиция ВС в целом продолжает тенденцию, сложившуюся в последние годы, направленную на более тщательную проверку по спорам, связанным с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности. Замечание ВС относительно полномочий о допустимости рассмотрения судом кассационной инстанции вопроса относительно срока давности также заслуживает положительной реакции. В целом ВС разъяснил право суда кассационной инстанции самостоятельно давать оценку по сроку исковой давности в случае, если все необходимые для этого фактические обстоятельства установлены нижестоящими судами, однако вопрос о сроке давности не разрешен. Это имеет важное значение для развития практики.
Комментируемое определение ВС нельзя назвать практикообразующим, оно все же больше про допущенные процессуальные нарушения и корректирующую роль ВС РФ. В целом определение твердо стоит на ранее высказанных позициях по вопросу взыскания убытков с участников должника после установления недостаточности средств для финансирования процедур банкротства должника при наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности. В этой связи следует упомянуть и постановление Пленума ВС РФ № 53 от 21.12.2017 года, и Обзор судебной практики за 2022 год от 26.04.2023 года. Удивительно, что при довольно обширно сложившейся судебной практике по данной категории споров судами были допущены весьма внушительные ошибки. Так же справедливо ВС РФ обратил внимание на явные процессуальные нарушения по делу, в том числе уклонение суда от способствования заявителю в собирании доказательств. Такой подход ВС РФ к распределению бремени доказывания может быть полезен в иных, схожих судебных спорах.
Ксения Малмыгина, юрист корпоративной практики Nordic Star, отметила, что в деле «Мастер Плюса» Верховный суд объемно высказался и об общих подходах, которые лежат в основе субсидиарной ответственности контролирующих лиц, и, что важнее для практики, прямо определил набор инструментов, которыми компенсируется диспропорция доказательственных возможностей при рассмотрении споров о субсидиарной ответственности вне дела о банкротстве.
Суд возвращает практику к идее о том, что в силу объективных причин заявитель в подобных спорах не обладает и не может обладать полной информацией о деятельности должника, предшествовавшей его банкротству. Базовым подходом к распределению бремени в таких спорах, сформированным Верховным судом и Конституционными судом, является идея о том, что заявителю необходимо представить достаточную совокупность косвенных доказательств, порождающих сомнения в добросовестности поведения ответчика как контролирующего лица и позволяющих утверждать, что вероятной причиной невозможности погашения требований кредиторов являлись действия / бездействие такого контролирующего лица. Далее уже на контролирующем лице, как наиболее «близком» к доказательствам и осведомленном о реальных причинах наступления неплатежеспособности, лежит бремя раскрытия всех существенных обстоятельств, которые повлекли невозможность погашения требований кредиторов.
По словам Ксении Малмыгиной, следствием отступления контролирующего лица от описанного выше стандарта процессуального поведения является трактовка судами обоснованных сомнений в добросовестности контролирующего лица против него, а не против заявителя, объективно ограниченного в доказывании.
«Верховный суд РФ отдельно отметил, что судам следовало оказать истцу содействие в получении доказательств: истребования выписок по расчетным счетам, сведений о родственных связях ответчика с участниками и руководителями «зеркальных» компаний, предположительно являвшихся «центрами прибыли» в сформированной ответчиком модели предпринимательской деятельности» — пояснила она.
Алексей Толмачев, адвокат, руководитель проектов банкротной практики Intana Legal,
отметил, что Верховный суд РФ отнесся критически как к выводам судов первой и апелляционной инстанций о недоказанности оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, так и к выводам кассационного суда о возможном пропуске срока исковой давности.
Рассматривая жалобу истца в части отказа в привлечении к субсидиарной ответственности и переквалификации требований во взыскание убытков, Верховный суд РФ перечислил сформированные ранее позиции как о бремени доказывания, так и о самих основаниях ответственности, в частности об ответственности за избрание участником таких моделей ведения хозяйственной деятельности в рамках группы лиц и (или) способов распоряжения имуществом юридического лица, которые приводят к уменьшению его активов и не учитывают собственные интересы юридического лица, связанные с сохранением способности исправно исполнять обязательства перед независимыми участниками оборота.
В части срока исковой давности Алексей Толмачев отметил, что направляя дело на новое рассмотрение, кассационный суд не сделал вывод или даже предположение о том, что срок исковой давности пропущен, указав на необходимость рассмотреть соответствующее заявление ответчика.
Верховный суд РФ же намекнул на то, что объективный и субъективный сроки не пропущены, упреждающе подчеркнув, что объективный срок необходимо отсчитывать с даты прекращения производства по делу о банкротстве. Отдельно Верховный суд РФ отметил, что кассационной инстанции не был лишен возможности самостоятельно сделать однозначный правовой вывод о том, истек ли срок исковой давности, применив нормы материального права к обстоятельствам дела. Подводя итог, Верховный Суд РФ в очередной раз указал на недопустимость формального подхода к рассмотрению таких заявлений, особенно когда из обстоятельств дела очевидна недобросовестная попытка ответчика уйти от оплаты долга посредством искусственного использования конструкции юридического лица.
Вячеслав Косаков, управляющий партнер NOVATOR Legal Group, считает, что в указанном судебном акте Верховный суд РФ отметил несколько важных моментов, которые позволят судам более внимательно относиться к спорам о взыскании внебанкротных убытков.
В частности, суд определил подход к оценке финансовой ситуации в компании, у которой выявлена недостаточность имущества даже для проведения процедуры банкротства, а также к оценке действий лиц контролирующих должника. Такой подход не является новым и достаточно часто встречается в судебной практике, но в данном судебном акте намечается тенденция к консолидированной правовой оценке такой категории споров для более системного применения нижестоящими судами. Интерес вызывает и оценка суда о возможности использования имущества компании в личных целях участников и степень ответственности за это. Также ВС закрепил обязанность судов оказывать содействие кредиторам при истребовании доказательств для проверки их доводов. Последняя позиция наиболее актуальна в связи с отсутствием арбитражного управляющего (так как процедура прекращена), на помощь которого могли полагаться кредиторы. Наконец, Верховный суд РФ еще раз обратил внимание на важность презумпции доказывания и защиты более слабого, с точки зрения доказывания, кредитора в данной категории споров.
