Компания «Кубаньреставрация» в 2015 году продала Татьяне Куркчи за 80 млн рублей аквапарк. Уже через несколько месяц покупатель перепродала недвижимость компании «Кубаньресурс», но уже за 140 млн рублей. При этом «Кубаньреставрация», с учетом заключенного с ней договора цессии прав требований к «Кубаньресурсу», получила от Куркчи за аквапарк лишь 1,4 млн рублей. В рамках банкротства «Кубаньреставрации» конкурсный управляющий потребовал признать сделки по продаже аквапарка и соглашение о зачете с Татьяной Куркчи недействительными сделками, с чем согласились суды первой и апелляционной инстанций. Однако окружной суд, в частности, усомнившись в результатах рыночной оценки недвижимости, определенной на основании судебной экспертизы, направил спор на новое рассмотрение. После чего банк «РНКБ» (залогодержатель) пожаловался в Верховный суд, который отменил постановление окружного суда и оставил в силе акты судов первой и апелляционной инстанций (дело А32-29863/2016).
Фабула
В июне 2015 года ООО «Кубаньреставрация» продало за 80 млн рублей Татьяне Куркчи недвижимое имущество (аквапарк). На момент заключения договора имущество было в залоге у «Крайинвестбанка» (ныне – «РНКБ»). Согласие залогодержателя на совершение сделки было получено.
Регистрация перехода права собственности Куркчи на объекты недвижимости была осуществлена до проведения расчетов между сторонами.
А уже в декабре 2015 года Куркчи продала аквапарк ООО «Кубаньресурс» за 140 млн рублей. Стороны согласовали оплату имущества покупателем в рассрочку. При этом «Кубаньресурс» в счет оплаты стоимости имущества перечислил Татьяне Куркчи 37 млн рублей.
В апреле 2016 года Куркчи уступила «Кубаньреставрации» (цессионарию) дебиторскую задолженность «Кубаньресурса». Стоимость уступаемого права требования составила 78,4 млн рублей.
Еще через 3 дня «Кубаньреставрация» и Татьяна Куркчи заключили соглашение о зачете, по условиям которого были погашены требования «Кубаньреставрации» к Куркчи из заключенного в июне 2015 года договора по продаже аквапарка и встречное требование Куркчи к «Кубаньреставрации» из договора цессии. Оставшийся долг по купле-продаже (1,6 млн рублей) Куркчи погасила посредством перечисления «Кубаньреставрации» денежных средств.
Кроме того, в 2020 году суд расторг договор купли-продажи аквапарка, который Татьяна Куркчи заключила с «Кубаньресурсом». С Куркчи в пользу покупателя были взысканы 37 млн рублей.
Наконец, в 2021 году суд признал недействительным договор цессии, заключенный между Куркчи и «Кубаньреставрацией».
При этом в 2018 году конкурсный управляющий «Кубаньреставрации», которая была признана банкротом, потребовал признать недействительной сделку по продаже «Кубаньреставрацией» аквапарка Татьяне Куркчи за 80 млн рублей и применить последствия недействительности сделки. В 2021 году КУ уточнил требования, попросив признать недействительным также соглашение о зачете.
Суд первой инстанции удовлетворил заявление КУ. Апелляция прекратила производство по жалобе Татьяны Куркчи. А окружной суд отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение. После чего банк «РНКБ» пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции указал, что оспариваемый договор купли-продажи заключен между аффилированными лицами. А на момент совершения оспариваемых сделок должник отвечал признакам неплатежеспособности.
Рыночная стоимость имущества по результатам судебной экспертизы составляет 186 млн рублей, что существенно превышает установленную договором цену в 80 млн рублей. В то же время фактически «Кубаньреставрация» в качестве встречного предоставления получила только 1,6 млн рублей.
Переданные «Кубаньреставрации» права требования к «Кубаньресурсу» не могут быть признаны надлежащим встречным исполнением, поскольку договор купли-продажи между Татьяной Куркчи и «Кубаньресурсом» был расторгнут в судебном порядке.
Заключение соглашения о зачете очевидно свидетельствовало о намерении сторон формально осуществить погашение задолженности Куркчи без реального предоставления денежных средств, что преследовало цель вывода ликвидного имущества из конкурсной массы должника, то есть причинение вреда прежде всего кредиторам последнего.
Кроме того, суд апелляционной инстанции квалифицировал требования КУ о применении последствий недействительности сделки в виде возврата имущества в конкурсную массу в качестве виндикационных требований к «Кубаньресурсу».
Суд пришел к выводу, что после принятия к производству заявления об оспаривании сделки «Кубаньресурс» создал препятствия для виндикации имущества, предприняв меры по внесению в ЕГРН записи об отсутствии правообладателя на участок под аквапарком. При этом после расторжения договора купли-продажи Куркчи не переоформила на себя права собственника имущества, что препятствует применению натуральной реституции со стороной оспоренной сделки.
Суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что «Кубаньресурс» является недобросовестным приобретателем.
При таких условиях суды первой и апелляционной инстанций удовлетворили заявленные требования, обязав вернуть спорное имущество в конкурсную массу должника.
Суд округа отменил судебные акты, указав, что при проведении экспертизы и выяснении цены спорного имущества не был учтен факт его обременения правами банка «РНКБ» как залогодержателя, что является фактором, снижающим рыночную стоимость объекта недвижимости. При этом банк, являющийся в данном деле основным кредитором, выразил согласие на заключение указанной сделки по указанной в договоре цене.
Также суд округа отметил, что при рассмотрении данного спора следовало обратить внимание на обстоятельства, оказывающие существенное влияние на рыночную стоимость имущества, в том числе обременение залогом, при необходимости поставив на обсуждение вопрос о назначении дополнительной или повторной экспертизы. Кроме того, судам следовало дать оценку доводам ответчиков об отсутствии признаков неплатежеспособности на дату заключения оспариваемого договора.
Что думает заявитель
Банк «РНКБ» указывает, что поскольку Татьяна Куркчи умерла, а в наследство никто не вступил, он к как залогодержатель лишен возможности получить удовлетворение своих требований за счет реализации предмета залога.
При этом банк не оспаривает вывод суда округа о влиянии залогового обременения на стоимость имущества. Однако и с учетом этого фактора, по мнению заявителя, судами первой и апелляционной инстанций была установлена неравноценность сделки исходя из совокупности иных обстоятельств.
Ключевым является факт согласования более высокой стоимости имущества при последующей его перепродаже Татьяной Куркчи в пользу «Кубаньресурса».
Совокупность установленных судами первой и апелляционной инстанций обстоятельств позволяет сделать вывод о подозрительном характере сделки и наличии оснований для удовлетворения заявленных требований.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Наличие залогового обременения действительно соразмерно снижает рыночную стоимость имущества на сумму правопритязаний залогового кредитора к должнику по основному обязательству (при отсутствии иного ликвидного обеспечения).
В то же время суды первой и апелляционной инстанций на основании экспертного заключения установили, что стоимость отчужденного должником аквапарка без учета обременения составляла 186 млн рублей. В реестр требований кредиторов должника (являющегося заемщиком по кредитному договору) включены требования банка на сумму около 100 млн рублей.
Таким образом, стоимость спорного имущества даже за вычетом правопритязаний залогового кредитора являлась существенной и составляла более 80 млн рублей. Данная сумма соотносится с ценой, по которой должник обязался продать спорное имущество Куркчи.
Следовательно, по внешним признакам, исходя из формальных условий договора от 19.06.2015 года, не было оснований для вывода о причинении вреда спорной сделкой.
Однако согласно разъяснениям, изложенным в абзаце пятом пункта 8 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», по мотиву неравноценности, являющейся частным случаем причинения вреда, может быть оспорена также сделка, условия которой формально предусматривают равноценное встречное исполнение, однако должнику на момент ее заключения было известно, что у контрагента по сделке нет и не будет имущества, достаточного для осуществления им встречного исполнения.
Данная правовая позиция позволяет исключить сохранение юридической силы сделок для ситуаций, когда аффилированные лица для вида отражают в тексте договора внешне созданные законные условия отчуждения, заведомо не намереваясь их исполнять. Такие стороны изначально рассматривают условие о размере стоимости предоставления контрагента должника как фиктивное, заранее осознавая, что оно не будет исполнено в полном объеме.
По сути, условие соглашения о полном размере стоимости прикрывает (пункт 2 статьи 170 ГК) собою условие о фактической (меньшей) стоимости предоставления контрагентом, и содержание прикрываемого условия охватывается волей обеих сторон сделки (определение СКЭС Верховного суда РФ от 07.08.2017 № 310-ЭС17-4012).
В рассматриваемом случае суды установили (и это не опровергнуто судом округа), что спорное имущество отчуждено аффилированному с должником лицу, а в качестве встречного предоставления получено лишь 1,6 млн рублей. При этом далее имущество перепродано в короткий промежуток времени также при отсутствии полной оплаты.
Таким образом, наиболее вероятно, по мнению Экономколлегии, что стороны оспариваемого договора заведомо не намеревались осуществлять действия по его исполнению, в связи с чем он может быть квалифицирован как направленный на причинение вреда кредиторам должника.
При этом приведенная судом округа правовая позиция о снижении стоимости имущества на сумму залогового обременения в данной ситуации применительно к установленным судами первой и апелляционной инстанции обстоятельствам дела вывод о вредоносном характере сделки не опровергает.
По этим же причинам подлежит отклонению и довод КУ о недопустимости для банка настаивать на оспаривании сделки по причине ее предварительного согласования.
Действительно, как правило, выдача кредитором согласия на совершение сделки лишает его права на ее оспаривание в силу общеправового принципа эстоппель (статья 157.1, пункт 5 статьи 166 ГК), так как предполагается, что кредитор счел предложенные условия сделки приемлемыми с точки зрения своих прав и законных интересов.
Однако само по себе наличие согласия не предполагает, что банк был осведомлен о целях сторон сделки заведомо не исполнять обязательства в части оплаты стоимости имущества. В силу чего выявленный впоследствии факт неисполнения сделки на согласованных условиях не препятствует выдавшему согласие лицу приводить доводы о том, что заведомое неисполнение сделки послужило причиной нарушения его прав.
Равным образом отчуждение согласовано банком как залоговым кредитором на условиях сохранения его залоговых прав (статья 353 ГК). В то же время в результате совершенных ответчиками юридически значимых действий возникла ситуация, при которой право следования залога фактически утрачено.
Банк указывал, что райсуд в 2017 году его требования удовлетворил, взыскав задолженность по кредитному договору в размере 116,3 млн рублей. Взыскание было обращено на заложенное должником имущество.
В 2021 году банк обратился в арбитражный суд с заявлением об установлении обеспеченных залогом спорного имущества требований в рамках дела о банкротстве «Кубаньресурса», за которым зарегистрировано спорное имущество.
Однако суд отказался включать требование банка в реестр по причине наличия вступившего в силу решения райсуда о расторжении договора купли-продажи, заключенного «Кубаньресурсом» и Куркчи. Конкурсный управляющий «Кубаньресурса» возражал против требований банка со ссылкой на решение суда, указывая на необходимость возврата имущества Куркчи. В указанном споре суд пришел к выводу, что предмет залога выбыл из конкурсной массы.
Тогда банк потребовал в райсуде обязать Росреестр зарегистрировать право собственности на спорное имущество за Куркчи и обратить взыскание на предмет залога. Но в мае 2022 года Куркчи умерла, а в наследство никто не вступил.
Таким образом, непризнание оспариваемых сделок недействительными приведет к тому, что банк как залогодержатель фактически будет лишен возможности получить удовлетворение своих требований за счет реализации предмета залога.
Очевидно, что, выдавая согласие на совершение спорной сделки на условиях сохранения залога, волей банка как разумного участника гражданского оборота не охватывалась ситуация, при которой такие залоговые права невозможно будет реализовать, в связи с чем ему должно быть предоставлено право ссылаться на причинение спорной сделкой вреда его имущественным правам.
А значит, у суда округа не было оснований для отмены актов судов первой и апелляционной инстанций и направления дела на новое рассмотрение с неправомерным предоставлением ответчикам возможности повторного рассмотрения спора в нарушение принципов равноправия и состязательности.
Выводы судов первой и апелляционной инстанций о подозрительном характере спорных сделок и наличии оснований для возврата имущества в конкурсную массу должника являлись правомерными и не подлежали пересмотру.
Итог
ВС отменил постановление окружного суда и оставил в силе акты судов первой и апелляционной инстанций.
Почему это важно
Партнер ProLegals Елена Кравцова считает, что ВС принял «весьма интересное определение в части формулировок о том, в силу каких обстоятельств банк вправе оспаривать сделки».
Право банка обусловлено невозможностью другим способом восстановить свои права залогового кредитора, кроме как оспариванием сделок по отчуждению имущества. Полагаю, что в данном случае у банка должен был быть иной механизм защиты, по иным основаниям, например применением специальных норм о залоге. Вряд ли можно считать позитивной ситуацию подмены правового механизма в целях процессуальной экономии, с учетом того, что ВС РФ достаточно редко находит основания для пересмотра судебных актов.
Партнер, руководитель практики банкротства «Инфралекса», адвокат Станислав Петров считает очевидным, что в последнее время контролирующие должника лица научились готовиться к банкротству и защищать совершенные ими сделки.
Поэтому, полагаю, что рассмотрение настоящего дела связано с совершенствованием практики, касающейся защиты интересов независимых кредиторов путем оспаривания внешне безупречных сделок, заключенных между должником и аффилированным ему лицом. Как правило, заключая такого рода сделки, заинтересованные лица не намерены изначально их исполнять, а потому мысль правоприменителя заключается в необходимости суду каждый раз исследовать поведение сторон, сопутствующее исполнению сделки, чтобы определить порок воли сторон и наличие оснований для признания такой сделки недействительной. Более того, стоит согласиться с позицией Верховного суда РФ, касающейся нераспространения принципа эстоппеля на залогодержателя, давшего согласие на отчуждение залогового имущества, и впоследствии оспаривающего такую сделку. Действительно, в таких случаях важно, чтобы суды исследовали обстоятельства дачи такого согласия, поскольку по общему правилу такие согласия не могут быть направлены на отказ от залога, а сопряжены с передачей имущества и сохранением залога на него.
Старший юрист Tomashevskaya & Partners Михаил Жужжалов считает, что определение ВС могло бы быть сформулировано короче: согласование мнимых и притворных сделок не исцеляет их, потому что недействительными их делает не нарушение интересов третьих лиц, а само поведение сторон сделки независимо от интересов третьих лиц.
Поэтому согласие третьего лица, интересы которого были в итоге нарушены сделкой, нельзя притянуть для обоснования действительности мнимой или притворной сделки. Именно по этой причине законодатель обозначил, что такие сделки ничтожны, а не оспоримы, то есть прямо указал, что порок этих сделок не в нарушении чьих-либо законных интересов, а в действиях сторон этих сделок. Весьма маловероятно, что найдутся кейсы, когда можно было бы применить и эстоппель против ссылок на ничтожность, это должны быть совсем исключительные случаи, которые затруднительно даже представить себе.
Юрист «IMPRAVO» Анна Варакута считает определение ВС важным в части определения необходимой доказательственной базы для признания сделки недействительной, как совершенной с намерением причинить вред имущественным правам кредиторов.
Верховный суд уделяет внимание цене спорного имущества, однако не рассматривает вопрос наличия у Куркчи (первоначального покупателя аквапарка) суммы для исполнения обязательства по уплате покупной цены должнику в полном объеме. Вместе с тем, анализ финансового состоянии покупателя мог бы послужить опорой в выводах о противоправной цели должника. Несмотря на явно свидетельствующие о недобросовестности лиц действия по скорой перепродаже имущества, а также отсутствие достоверных данных в ЕГРН, выводы высшей инстанции о полной неосведомленности банка о действиях должника при даче первым согласия на отчуждение имущества, отступление от принципа эстоппель для профессионального участника рынка, представляются довольно прокредиторскими.
Партнер, руководитель консалтингового направления StoneState Михаил Тимофеев считает комментируемый судебный акт обоснованным с точки зрения закона и актуальной правоприменительной практики.
Верховный суд вполне логично занял позицию, что выводы судов первой и апелляционной инстанций о подозрительном характере спорных сделок и наличии оснований для возврата имущества в конкурсную массу должника являлись правомерными и не подлежали пересмотру. При этом, важно отметить, что в приведенной Верховным судом мотивировке есть два небесспорных тезиса, с которыми, конечно, можно согласится, но которые требуют дополнительного анализа и аргументации: снижение рыночной стоимости предмета залога на размер обеспечиваемого залогом обязательства, а также необходимость учета противоправной, по сути, воли залогодателя на отчуждение имущества при выдаче согласия залогодержателя. Те подходы, которые в данном деле избрал Верховный суд, представляются в целом логичными, но не безупречными. Стоит ожидать, что именно два этих момента дальше «расползутся» по правоприменительной практике нижестоящих судов.
Руководитель практики юридической фирмы Orlova\Ermolenko Ангелина Балакина отметила, что Верховный суд отошел от формальных подходов и попытался восстановить права залогодержателя в запутанной судебной истории.
В данном случае ВС РФ абсолютно мотивированно указал на отсутствие оснований у суда кассационной инстанции для отмены нижестоящих судебных актов лишь на том основании, что судебная экспертиза не учла залог при оценке имущества. Напротив, Верховный суд подчеркнул, что результаты судебной экспертизы с такого рода погрешностью в любом случае не опровергают довод о вредоносном характере сделки. Направление дела на новый круг и непризнание оспариваемых сделок недействительными повлекло бы за собой нарушение прав залогодержателя, который фактически будет лишен возможности удовлетворить свои требования за счет реализации предмета залога. Направления дела на новый круг, независимо от результатов такого рассмотрения, как минимум бы воспрепятствовало залогодержателю обратить взыскание на заложенное имущество еще на продолжительный период времени.
Данное дело, по словам Ангелиной Балакиной, также примечательно тем, что несмотря на устоявшуюся позицию судов относительно недопустимости для залогодержателей настаивать на оспаривании сделки по причине ее предварительного согласия, Верховный суд делает исключение в части возможности залогодержателям, выдавшим согласие на спорную сделку, приводить доводы о ее порочности, в случае если это привело к нарушению их прав.
«Такого рода позиция, с одной стороны, в будущем поможет защитить права залогодержателей от многочисленных злоупотреблений при совершении сделок с заложенными активами, а, с другой стороны, указанную позицию залогодержатели могут трактовать в свою пользу, даже в случае отсутствия нарушения их прав», – пояснила она.
Руководитель екатеринбургского офиса юрфирмы «Арбитраж.ру» Артем Комсюков подчеркнул, что ВС вынес «на удивление редкое и справедливое определение.
Как видно из фабулы дела, суд округа отменил судебные акты нижестоящих судов и направил дело на новое рассмотрение. Обжалование подобных постановлений судов округа чаще всего заканчивается отказом в передаче, так как направление на новое рассмотрение означает, что дело «не разрешено и окончательный судебный акт не принят». Тем удивительнее рассматриваемый акт. Исходя из сути спора, абсолютно всем очевидно, что оспариваемая схема по выводу актива и замещение на право требования направлена на причинение вреда правам кредиторов. Почему суд округа решил иначе - вопрос риторический. По факту же, Верховный суд РФ указал, что стороны не намеревались исполнять договор купли-продажи в части оплаты, о чем объективно не мог знать залогодержатель. Его действия по выдачи согласия на куплю-продажу могу свидетельствовать только о знании о самом договоре, но не о истинных целях аффилированных и недобросовестных сторон.
