Михаил Жужжалов

По существу верна позиция, что добровольная реорганизация близка переводу прав и обязанностей по договору. Этим нередко злоупотребляют, когда хотят обойти применение норм о согласовании, в частности, перевода долга или перенайма. Помимо этого, ВС РФ намерен затронуть вопрос защиты арендатора, владение которого, может, и основано на порочных переходах права аренды, но который, тем не менее, длительное время рассматривался как арендатор арендодателем, который не оспаривал его позицию. Определение ВС РФ, если ответит на эти вопросы без упора на специфику лесного законодательства, будет иметь важное значения для куда большего количества споров.

Потенциально можно отправляться от момента расторжения, потому что ранее этого отсутствует требование о возврате неосновательного обогащения, по которому течет исковая давность. Однако мыслимы и более сложные подходы, а именно, с одной стороны, можно смотреть не на момент расторжения, а на момент возникновения оснований для расторжения (просрочки в данном случае), а с другой — само обязательство вследствие неосновательного обогащения можно представить как обязательство до востребования. В определении судья ВС явно заинтересовался подходом, что отправной точкой является возникновение основания для расторжения. Данный вопрос, равно и то, как ВС обоснует свое решение, представляют неподдельный интерес.

Говоря проще, расчеты в долларах приводят к применимости к ним американских норм, в том числе санкционных. Этот факт нередко не учитывается при организации расчетов. Между тем, определение Верховного суда явно недостаточно в том отношении, что весьма витиевато обсуждается вопрос, насколько банки должны предупреждать подобные ситуации. ВС не создал определенности, потому что в определении указываются сразу два обстоятельства. С одной стороны, банк не был подсанкционным на момент исполнения платежного поручения. С другой стороны, в конце судебного акта отмечается, что истец мог бы обратиться за получением специальной лицензии на разблокировку средств. Это может выглядеть как переложение на клиентов санкционных рисков.

Судебный акт не трансформирует это требование и, выходит, фиксирует его размер только на определенный момент. Учитывая очень широкий подход ВС к определению «единого правоотношения», финансовый результат которого определяет завершающее требование, практические любое требование, предложенное к включению в реестр, можно подвергнуть сомнению в плане размера, и, как следует из определения, просужденные в том числе. Логика очевидна: такая практика ведет к уменьшению задолженности. Но ценой может быть увеличение количества споров, поскольку в рамках спора по установлению задолженности суды не руководствуются логикой сальдирования так же, как в рамках банкротства. Как следствие, можно предположить, что практика ВС по сальдированию однажды подведет суды к «автоматическому ретроспективному зачету» в обычных хозяйственных спорах.

Поэтому согласие третьего лица, интересы которого были в итоге нарушены сделкой, нельзя притянуть для обоснования действительности мнимой или притворной сделки. Именно по этой причине законодатель обозначил, что такие сделки ничтожны, а не оспоримы, то есть прямо указал, что порок этих сделок не в нарушении чьих-либо законных интересов, а в действиях сторон этих сделок. Весьма маловероятно, что найдутся кейсы, когда можно было бы применить и эстоппель против ссылок на ничтожность, это должны быть совсем исключительные случаи, которые затруднительно даже представить себе.

Судя по определению, коллегия готовится дать толкование и этому акту. Именно риск нарушения режима использования субсидирований по Правилам № 696 должен лежать в основе оспариваемого решения банка. Поэтому принципиально важно, чтобы выработанная коллегией позиция стала известна также контролирующим органам и была поддержана другими коллегиями в случае спора с органами контроля. В идеале такой спор должен относиться к компетенции смешанной коллегии, в которой участвовали бы как судьи гражданско-правовой специализации, так и административно-правовой. Но такого формирования внутри Верховного суда нет, что создает некоторую озабоченность последствиями толкования Правил № 696 непрофильным составом судей – будет ли оно воспринято другими судьями. Данная проблема не имеет формализованного решения в виде формирование смешанной коллегии, что можно отнести к недостаткам существующей организации Верховного суда.

С одной стороны, ВС делает явный упор на недостаточную мотивированность решений нижестоящих судов. Этого очень не хватает нашей судебной практике, в которой значение мотивировочной части, к сожалению, до сих пор недопустимо низкое. С другой стороны, ВС пересматривает решения нижестоящих судов таким образом, что создается значительная неопределенность. Вроде бы позитивно то, что ВС затрудняет привлечение к субсидиарной ответственности в случаях, когда негативное влияние КДЛ неочевидно. Впрочем, польза этого относительна, потому что в прогностических целях использованные ВС критерии сильно не помогают. По сути, тезис ВС сводится к тому, что невыгодность сделок сама по себе не означает, что должник ими был доведен до банкротства. Это делает привлечение к субсидиарной ответственности менее механическим, но потому и менее определенным.

Формально в данном деле оспаривается сделка между третьими лицами, но поскольку должник восстановил контроль в одном из них, оспаривание сделки этого лица позволяло восполнить его имущественную массу. ВС вновь пересмотрел формальную логику нижестоящих судов, которые не заметили, что оспаривание должно осуществляться с учетом восстановления контроли должника в обществе-стороне оспариваемой сделки.

Если в практике по комиссиям за открытие ссудного счета можно было сказать, что эта операция не является самостоятельной по отношению к самому предоставлению займа, то с заградительными комиссиями такая логика не работает. Единственное, о чем остается спорить — это обоснованность размера заградительной комиссии. Однако если предположить, что службы банка, ответственные за проведение операции, имеют твердый бюджет, который покрывается за счет регулярных статей дохода, а не случайных поступлений от разовых операций, взимание специальной комиссии за соответствующие операции выглядит менее обоснованным, тем более если банк не пользуется услугами внешних подрядчиков в помощь своим службам. Вероятнее всего, что ВС не станет оценивать этот аспект, а остановится на оценке соразмерности комиссии в сравнении с другими аналогичными комиссиями.

В данном случае нарушение носило очевидный характер, поскольку нотариус нарушил однозначные процедурные нормы, и уголовно-правовая квалификация этого бездействия никак не влияет на факт нарушения и его оценку в гражданско-правовой плоскости. Более сложные вопросы, например, причинило ли бездействие нотариуса вред, определением не разбирались, а между тем они могут снова привести к отказу в иске уже на новом рассмотрении. При этом суды могли использовать отсутствие итогового судебного акта по уголовному делу как повод уйти от решения менее очевидных вопросов. К сожалению, этот фактор не всегда учитывается высшими судами при корректировке актов нижестоящих судов, но высший суд связан доводами кассационной жалобы, поэтому может не иметь возможности ответить на потребность судов в дополнительных разъяснениях. Представляется, что такие дела показывают несовершенства в работе высшего суда, который вынужден исправлять очевидную ошибку вместо того, чтобы оказывать более глубокое и основательное влияние на практику судов.

Подспудно к этому больше подталкивает желание суда стимулировать стороны сразу заявлять все взаимосвязанные требования вместе, что облегчает рассмотрение споров и снижает общую нагрузку судей. Разумеется, строгих правовых основании для такого стимулирования нет, но исподволь это стремление просачивается при толковании норм. В этом плане статья 207 ГК РФ закрепляет довольно нейтральный сам по себе принцип, что дополнительные требования, например, проценты за неправомерное пользование денежными средствами, следуют судьбе основных, например, требованиям о взыскании просроченной задолженности по оплате товара. Сложность состоит в том, что если по каким-то причинам эти требования будут заявлены самостоятельно друг от друга, придется отчасти рассматривать спор, как если бы предъявлялось также основное требование. Понятно, что желания разбирать не заявленное требование у суда не будет, как и будет озадаченность, что не все взаимосвязанные требования заявлялись одновременно.

До сих пор ликвидация юридических лиц, через которые проходило имущество в рамках вывода активов, могла привести к тому, что суды отказывали в иске о признании сделки недействительной либо о применении последствий недействительности. Это не самые частые ситуации, поскольку если брать материальные объекты, то у истца сохранялся виндикационный иск к любому текущему владельцу. Однако даже такой иск мог быть осложнен невозможностью оспорить первую сделку по отчуждению, без чего виндикационный иск не имел оснований. Для усиления защиты кредиторов пришлось изобрести ничтожность по ст. 10 и 168 ГК, которые, тем не менее, не всегда можно использовать, например, под вопросом возможность кредиторов вне банкротных процедур пользоваться таким средством защиты — нередко за ними не признают законный интерес.

Это может привести к увеличению количества отказов в удовлетворении таких ходатайств. Определение внешне ориентирует суды на погружение в фактические обстоятельства, окружающие такое ходатайство, из которых может следовать, что возможность обжаловать судебные акты в установленный законом срок все же была. Конкретно в рассмотренном ВС деле такая возможность могла вытекать из аффилированности ходатайствовавшего со стороной мирового соглашения. С одной стороны, ВС действует безусловно в нормативном поле и требует соблюдения требований закона, с другой стороны, нельзя отрицать того, что его позиция означала бы усложнение обоснования ходатайств о восстановлении процессуального срока. В этом плане полезно учитывать, что ВС реагировал не на само ходатайство, а на жалобу на восстановление процессуального срока. В связи с этим необходимо не забывать при обосновании и оценке таких ходатайств, что не все обстоятельства вокруг ходатайства могут быть изучены и для расширения таких обстоятельств есть сторона, не заинтересованная в пересмотре сроков, которая может действовать через подачу частной жалобы на определение суда о восстановлении срока, а также выразить мотивированную позицию, будучи вызванной для обсуждения ходатайства лица, не участвовавшего в деле, но права и обязанности которого затронуты обжалуемым судебным актом.

Как следует из определения о передаче дела на рассмотрение Экономколлегии, есть подозрение, что суды привлекли к субсидиарной ответственности до того, как могли установить, что информация действительно помогла бы удовлетворить требования кредиторов в большем объеме. Тем самым, есть вероятность, что суды сделали вывод о необходимости возмещения вреда, совместив только два факта — неполное удовлетворение требований кредиторов и нарушение бывшим руководителем обязанности по передаче всей документации общества конкурсному управляющему. Такое вменение недопустимо, поскольку само по себе неполное удовлетворение требований кредиторов еще не значит наличие чьего-либо злого умысла. Отсутствие части документов общества может объясняться разными причинами, равно как эти документы могут быть не единственным источником информации об активах, чтобы делать вывод, что именно отсутствие этих документов лишило конкурсного управляющего возможности максимально пополнить имущественную массу должника. Все эти обстоятельства имеют значение, поскольку иначе субсидиарная ответственность превратится в этакое поручительство по долгам общества, а не следствие того, что действия КДЛ воспрепятствовали максимальному удовлетворению требований кредиторов.