В 2013 г. Елена Рыбалко подарила 1/2 доли квартиры Марии Артамоновой. В 2020 г. в рамках дела о банкротстве Рыбалко финансовый управляющий попросил признать договор дарения недействительным. Суды первой и апелляционной инстанций отказали, не найдя доказательств мнимости сделки и злоупотребления правом. Суд округа отменил акты нижестоящих судов, указав, что на момент сделки у Рыбалко была задолженность перед «Сбербанком». Артамонова обжаловала постановление окружного суда в Верховный Суд, указав, что управляющий пытается обойти срок исковой давности, оспаривая сделку по ст. 10, 168 и 170 ГК РФ вместо банкротных оснований. Судья Верховного Суда Г.Г. Кирейкова передала спор в Экономколлегию, которая не согласилась с позицией суда округа и отменила его постановление (дело № А40-231308/2020).
Фабула
В 2013 г. Елена Рыбалко подарила Марии Артамоновой 1/2 доли квартиры по договору дарения. В 2020 г. в рамках дела о банкротстве Рыбалко финансовый управляющий ее имуществом обратился в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о признании этого договора недействительным. Он также попросил взыскать с Артамоновой в конкурсную массу стоимость 1/2 доли квартиры в размере 6,37 млн рублей.
Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении требований. Суд округа отменил их акты и направил спор на новое рассмотрение. Артамонова обжаловала постановление окружного суда в Верховный Суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд города Москвы и Девятый арбитражный апелляционный суд не нашли оснований для признания договора дарения недействительным. Они указали на отсутствие доказательств мнимости сделки и того, что на момент ее заключения у Рыбалко были неисполненные обязательства перед кредиторами, включенными в реестр требований. Суды также не установили признаков злоупотребления правом сторонами сделки.
Арбитражный суд Московского округа отменил акты нижестоящих судов. Он посчитал, что вывод об отсутствии у Рыбалко неисполненных обязательств перед кредиторами сделан при неполном исследовании обстоятельств, поскольку на момент дарения у нее была срочная задолженность перед ПАО «Сбербанк». Окружной суд отметил, что наличие у должника неисполненных обязательств перед кредитором на момент отчуждения имущества играет роль для установления злоупотребления правом.
Что думает заявитель
Мария Артамонова указала, что суды первой и апелляционной инстанций, исходя из оснований оспаривания, на которые ссылался финансовый управляющий, полно установили обстоятельства дела. Они пришли к правильным выводам, в том числе о недоказанности мнимости договора дарения.
По мнению Артамоновой, управляющий под видом оспаривания сделки по ст. 10, 168 и 170 ГК РФ на самом деле оспаривает ее по банкротным основаниям, чтобы обойти трехлетний срок исковой давности. Она отметила, что долг перед конкурсным кредитором Сергеем Шведом возник из договора займа, заключенного позже договора дарения, поэтому оспариваемая сделка не могла затронуть права этого кредитора.
Заявитель отметила, что суд округа фактически направил дело на новое рассмотрение для выяснения обстоятельств, которые в принципе не нужно доказывать при оспаривании сделки по ст. 10, 168 и 170 ГК РФ. Наличие неисполненных обязательств на момент сделки свидетельствует о неплатежеспособности должника, а это должно исследоваться при оспаривании по банкротным правилам.
Артамонова не согласилась с выводом окружного суда о том, что срочная задолженность перед «Сбербанком» может говорить о наличии неисполненных обязательств на дату сделки. Она пояснила что неустойка начала начисляться должнику через полгода после дарения, когда Рыбалко перестала гасить кредит. На дату первого снятия денег с кредитной карты у должника образовалась задолженность, срок погашения которой еще не наступил, поэтому неисполненных обязательств не было.
Что решил Верховный Суд
Судья Верховного суда Г.Г. Кирейкова передала спор в Экономколлегию.
Верховный Суд РФ не согласился с позицией суда округа и отменил его постановление. С учетом даты заключения договора дарения (до 1 октября 2015 г.) сделка может быть признана недействительной на основании ст. 10 ГК РФ в соответствии с п. 13 ст. 14 Закона № 154-ФЗ.
Для квалификации сделки в качестве недействительной, совершенной с намерением причинить вред кредиторам, суду необходимо установить обстоятельства, неопровержимо свидетельствующие о наличии факта злоупотребления правом. Применительно к оспариванию сделки в интересах кредиторов должно быть установлено наличие умысла у обоих участников сделки, их сознательное, целенаправленное поведение на причинение вреда иным лицам.
Мария Артамонова не является заинтересованным по отношению к Елене Рыбалко лицом исходя из положений ч. 3 ст. 19 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Само по себе родство двоюродных сестер, проживающих отдельно, не создает признаков осведомленности о финансовых обязательствах другой стороны сделки и о цели скрыть имущество от кредиторов.
Обстоятельства жизни семьи наследодателя Веры Рыбалко и участие семьи Ирины Артамоновой (матери Марии Артамоновой) в поддержании нетрудоспособных родных объясняют причину дарения, не связанную с целью причинить вред кредиторам. В материалах дела установлено, что Мария Артамонова постоянно проживает в спорной квартире с 1999 г., а наследодатель осуществляла уход за своим сыном-инвалидом.
При недоказанности злоупотребления правом со стороны Марии Артамоновой наличие у Елены Рыбалко неисполненных обязательств перед кредиторами на момент совершения сделки не имеет правового значения. Поэтому направление судом округа обособленного спора на новое рассмотрение для установления названных обстоятельств является ошибочным.
Итог
Верховный Суд РФ оставил в силе определение суда первой инстанции и постановление апелляционного суда.
Почему это важно
Верховный Суд РФ в очередной раз подтвердил социально ориентированный подход при рассмотрении дел о банкротстве физических лиц, уделяя особое внимание защите прав добросовестных участников гражданского оборота, отметила Мария Агеева, партнер Юридической компании Legal solutions.
В данном судебном акте, по ее словам, СКЭС сформулировала значимую правовую позицию в отношении заинтересованности родственников, указав, что родственная связь между двоюродными сестрами сама по себе не свидетельствует об их осведомленности о противоправной цели совершения сделки. Действительно, напомнила она, в п. 3 ст. 19 Закона о банкротстве закреплена презумпция заинтересованности близких родственников, к которым не относятся двоюродные братья или сестры, что само по себе не препятствует доказыванию осведомленности иными способами, в том числе путем установления фактической аффилированности, о чем указала СКЭС, сделав оговорку, что двоюродные сестры проживали отдельно.
СКЭС обоснованно отметила, что в силу п. 3 ст. 19 Закона о банкротстве презумпция заинтересованности распространяется только на близких родственников, к которым двоюродные братья и сестры не относятся. Однако суд подчеркнул, что это не исключает возможность доказывания осведомленности иными способами, например, путем установления фактической аффилированности или иных обстоятельств, указывающих на злоупотребление правом, указала Мария Агеева.
В данном случае СКЭС обратила внимание на то, что двоюродные сестры проживали раздельно, что косвенно подтверждало отсутствие между ними тесной связи, способной повлиять на характер сделки. Таким образом, Верховный Суд РФ, основываясь на принципах разумности и добросовестности, восстановил баланс между частными интересами должника и его родственников и публичным интересом кредиторов, не допустив необоснованного расширения круга заинтересованных лиц в банкротном процессе.
По мнению Алексея Разумного, адвоката, советника KISLOV.LAW, позиция Верховного Суда РФ заслуживает поддержки как пример взвешенного и индивидуального подхода к квалификации сделок дарения в банкротстве.
Суд, продолжил он, подтвердил, что само по себе наличие задолженности у дарителя не является безусловным основанием для признания сделки недействительной: необходимы доказательства злоупотребления правом, включая умысел сторон на причинение вреда кредиторам и осведомленность контрагента по сделке о финансовых проблемах должника.
В рассматриваемом споре финансовый управляющий не справился с бременем доказывания: не представил убедительных доказательств ни мнимости сделки, ни согласованных действий сторон с целью причинения вреда интересам кредиторов. Особо отмечу, что суды отошли от формального подхода, указав, что двоюродное родство не свидетельствует автоматически о наличии у одаряемой сведений о финансовых трудностях дарителя. Такой подход препятствует необоснованному расширению круга оспариваемых сделок и защищает стабильность гражданского оборота.
Влияние позиции Верховного Суда РФ на практику заключается в укреплении принципа индивидуальной оценки обстоятельств при оспаривании сделок. Определение способствует формированию более предсказуемой и справедливой судебной практики, заключил он.
