Фабула
Дело о банкротстве ООО «ЛАН» было возбуждено в июне 2019 года. В феврале 2023 года суд признал ООО «ЛАН» банкротом, была введена процедура конкурсного производства.
В сентябре 2021 года суд привлек Александра Лепихова к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «ЛАН», а также с него были взысканы убытки в размере 2,8 млрд рублей.
В августе 2023 года суд установил размер субсидиарной ответственности Александра Лепихова в сумме 233,6 млн рублей.
Финансовый управляющий имуществом Александра Лепихова и АО «БМ-Банк» обратились в суд с заявлениями о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения о привлечении Лепихова к субсидиарной ответственности и взыскании с него убытков. Они аргументировали это тем, что применение двух мер ответственности (убытки и субсидиарная ответственность) исключено, так как они имеют единую правовую природу.
Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявлений.
АО «БМ-Банк» и банк ВТБ пожаловались в окружной суд, рассказал ТГ-канал Субсидиарная ответственность.
Что решили нижестоящие суды
Суды пришли к выводу, что обращение с заявлениями о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам направлено на преодоление установленного законом порядка обжалования судебного акта. Заявители не реализовали возможность обжалования определения от 29.08.2023 года об определении размера субсидиарной ответственности в апелляционном порядке в установленный срок.
При этом в удовлетворении ходатайства о восстановлении срока на апелляционное обжалование указанного судебного акта кредиторам было отказано.
Суды отклонили доводы заявителей о единой правовой природе субсидиарной ответственности и убытков, указав, что они обусловлены разными правовыми основаниями. Взыскание убытков основано на статье 61.20 закона о банкротстве, а субсидиарная ответственность — на статье 61.11 того же закона.
Что решил окружной суд
Окружной суд не согласился с выводами нижестоящих судов о невозможности заявителям обратиться с заявлением о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения от 27.09.2021 года, а не в порядке апелляционного обжалования определения от 29.08.2023 года.
Суд указал: «Учитывая, что именно определением суда от 29.08.2023 года установлен размер субсидиарной ответственности Лепихова по обязательствам ООО «ЛАН» в размере 233,6 млн рублей, в то время как определением от 27.09.2021 года с Лепихова взысканы убытки в размере 2,8 млрд рублей, и возможность его обжалования исчерпана, то при наличии оснований для корректировки размера ответственности контролирующего должника лица в пределах вреда, причиненного третьим лицам, пересмотру подлежит судебный акт, которым размер ответственности установлен в большем размере».
Суд отметил, что вывод нижестоящих судов о том, что определение от 29.08.2023 года не обладает признаками вновь открывшегося обстоятельства для пересмотра определения от 27.09.2021 года, «не соответствует правовой природе и задачам института ответственности контролирующих должника лиц именно в процедуре банкротства, а не в корпоративных отношениях».
Окружной суд также не согласился с выводами судов об отсутствии оснований для пересмотра по новым обстоятельствам определения от 27.09.2021 года по причине того, что ответственность Лепихова за причиненные обществу убытки не подлежит корректировке в пределах субсидиарной ответственности в связи с тем, что причиненные им корпоративные убытки затрагивают правовой интерес ООО «Новый лес» (единственного участника ООО «ЛАН»).
Суд обратил внимание на то, что право требования к Лепихову в виде взыскания убытков, установленное определением от 27.09.2021 года, было продано по договору уступки прав требования (цессии) от 18.11.2022 года индивидуальному предпринимателю Учаеву. Однако процессуальная замена в реестре требований кредиторов Лепихова требований ООО «ЛАН» о взыскании убытков на ИП Учаева не произведена.
Суд подчеркнул: «Указанные обстоятельства судами оставлены без внимания, а, следовательно, вывод о наличии у ООО «Новый лес», как участника ООО «ЛАН», правомерного интереса, подлежащего защите, является преждевременным, сделан без учета вышеизложенных обстоятельств. Судебный акт фактически принят без участия противоположной стороны ввиду не извещения потенциальных правопреемников исключенного из ЕГРЮЛ юридического лица».
Окружной суд отметил, что суды неполно установили все имеющие значение для дела обстоятельства и для принятия обоснованного и законного судебного акта требуется исследование и оценка доказательств, а также совершение иных процессуальных действий, что невозможно в суде кассационной инстанции в силу его полномочий.
Суд указал, что при новом рассмотрении спора суду первой инстанции следует «определить круг лиц, права и правомерный интерес которых может быть затронут принимаемым судебным актом, дать оценку всем доводам заявителей, в том числе о необходимости при взыскании убытков установления правомерного интереса бенифициара, существовавшего на момент причинения убытков, дать оценку всем представленным в дело доказательствам, с учетом доводов и возражений сторон, принять законный, обоснованный и мотивированный судебный акт».
Итог
Окружной суд отменил акты нижестоящих судов. Вопрос о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения от 27.09.2021 года о привлечении Александра Лепихова к субсидиарной ответственности и взыскании с него убытков направлен на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Антон Займуков, старший юрист РКТ, считает, что в первую очередь комментируемый судебный акт примечателен тем, что суд допустил возможность пересмотра вступившего в законную силу судебного акта о взыскании убытков на основании судебного акта об определении размера субсидиарной ответственности.
На практике это полезно с точки зрения соблюдения принципа non bis in idem, согласно которому никто не может быть наказан дважды за одно и то же нарушение. Возможность подобного пересмотра судебного акта позволяет выяснить и окончательно определить, не несет ли контролирующее должника лицо двойную ответственность. Что же касается самой фактуры дела, то ранее Верховный суд РФ рассматривал спор, в рамках которого контролирующее должника лицо одновременно привлекалось к субсидиарной ответственности и к взысканию убытков (определение № 306-ЭС20-15413 (3) от 28.09.2023 по делу № А57-12609/2017). В том деле Верховный суд РФ отказал в одновременном взыскании убытков и привлечении к субсидиарной ответственности, так как компенсация корпоративных убытков направлена на нивелирование потерь банкрота, которые должны были относиться на лиц, обладающих правом на получение ликвидационной квоты. Однако ответчик сам являлся таким лицом.
В рассматриваемом Арбитражным судом Дальневосточного округа споре ответчик и лицо, обладающее правом на получение ликвидационной квоты, не совпадают, пояснил Антон Займуков.
«При этом последнее не было привлечено к участию в деле, в связи с чем суд направил дело на новое рассмотрение. Если основания для привлечения к субсидиарной ответственности и взыскания убытков не совпадают, то вероятнее всего к ответчику все же будут применены две меры ответственности в виде взыскания убытков и привлечения к субсидиарной ответственности», — пояснил он.
Данный судебный акт интересен тем, что в нем разбирается ситуация, при которой лицо в рамках дела о банкротстве одновременно привлекается и к убыткам, и к субсидиарной ответственности. При этом кассация указывает на то, что в случае наличия оснований для корректировки размера ответственности контролирующего должника лица в пределах вреда, причиненного третьим лицам, пересмотру подлежит судебный акт, которым размер ответственности установлен в большем размере. Данный вывод кассации является логичным и не позволяет возложить на ответчика двойную ответственность за одни и те же неправомерные действия (бездействия).
Василий Раудин, партнер юридической фирмы «ЮСТ», отметил, что как следует из кассационного постановления, в рамках спора заявлен распространенный довод о том, что взыскание убытков с контролирующего должника лица должно быть ограничено размером его субсидиарной ответственности.
По мнению лиц, заявляющих данный довод, размер ответственности указанного лица (как субсидиарной, так и в виде взыскания убытков) фактически определяется судебным актом о привлечении лица к субсидиарной ответственности. Интересно отметить, что суд округа, отменяя акты нижестоящих инстанций, не опроверг их вывод об отклонении вышеуказанного довода, мотивированный тем, что в рассматриваемом случае привлечение лица к субсидиарной ответственности и взыскание с него убытков обусловлены разными правовыми основаниями. Одним из оснований для отмены, изложенных в кассационном постановлении, послужила вовсе не обязательность корреляции размера взысканных убытков с размером субсидиарной ответственности. Таким основанием стало несогласие суда округа с выводом о том, что заявители попытались использовать институт пересмотра акта о взыскании убытков по вновь открывшимся обстоятельствам в качестве способа компенсации пропуска срока на обжалование акта об установлении размера субсидиарной ответственности.
По мнению Василия Раудина, позиция суда округа представляется верной с точки зрения как логики, так и математики: при наличии оснований (которое еще предстоит установить) для уменьшения размера ответственности (имеются в виду и взысканные убытки, и субсидиарная ответственность) пересмотру подлежит тот судебный акт, который установил ответственность в большем размере. В рассматриваемом случае это как раз судебный акт о взыскании убытков, о пересмотре которого по вновь открывшимся обстоятельствам и просили заявители, пояснил юрист.
Людмила Хапугина, руководитель отдела финансово-экономических исследований экспертной компании «АльфаПро», отметила, что в комментируемом деле прослеживаются два вопроса, которые заслуженно можно назвать дискуссионными:
возможность пересмотра судебного акта, принятого ранее, по вновь открывшимся обстоятельствам в связи с принятием иного судебного акта;
и соотношение субсидиарной ответственности КДЛ (ст. 61.11 закона о банкротстве) и убытков, взыскиваемых с такого лица (ст. 51.1 ГК РФ).
Суд обоснованно отметил, что факт апелляционного обжалования судебного акта, обладающего признаками вновь открывшегося обстоятельства для пересмотра иного, принятого ранее судебного акта, не имеет никакого значения. Суд также учел, что размер убытков, установленный судебным актом, принятым ранее, на порядок превышает размер субсидиарной ответственности, что в совокупности с отсутствием иных средств для обжалования такого акта позволяют сделать его предметом пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам.
Людмила Хапугина подчеркнула, что здесь особо остро проявляет себя вторая из обозначенных проблем: соотношение субсидиарной ответственности и убытков в подобных делах.
«Выводы нижестоящих судов о разной правовой природе, указанных двух видов ответственности едва ли можно назвать верным. Норма ст. 61.11 ФЗ «О банкротстве» указывает на объективные пределы размера субсидиарной ответственности (не более совокупного размера требований кредиторов), из чего следует, что цель привлечения КДЛ к такой ответственности только одна — защита требований кредиторов, а сам размер ответственности высчитывается пропорционально непокрытым требованиям кредиторов. Взыскание убытков, исходя из п. 20 постановления Пленума ВС № 53 от 21.12.2017 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве», происходит в связи с противоправным поведением лица, но при отсутствии доказанности оснований привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности», — пояснила она.
Кроме того, отметила Людмила Хапугина, в отличие от размера субсидиарной ответственности, имеющей установленные пределы, размер убытков необходимо определять в каждом конкретном случае, причем с привлечением экспертов для проведения комплексной экспертизы с целью установления связи между действиями КДЛ и негативными последствиями для подконтрольного лица (с помощью оценки заключенных сделок, документации подконтрольного лица, решений КДЛ и т.п.).
«Таким образом, и убытки, и субсидиарная ответственность применяются в связи с противоправным поведением КДЛ и защиты интересов участников подчиненного лица, а в случае банкротства лица — требований кредиторов. Из этого следует, что в случае пересмотра судебного акта, определившего размер убытков, по вновь открывшимся обстоятельствам вероятнее всего судом будет ограничена ответственность КДЛ размером субсидиарной ответственности, определенным иным судебным актом», — подытожила юрист.
Сергей Лисин, управляющий партнер, председатель коллегии адвокатов ALX PARTNERS MOSCOW CITY LAW OFFICE, отметил, что это очень интересное дело, в котором переплетаются несколько сложнейших вопросов института ответственности КДЛ в банкротстве.
Ключевые размышления судей касаются природы корпоративных убытков в банкротстве и условий их ограниченности взыскания в соответствии с реестром непогашенных требований. И это дело имеет существенное различие от аналогичного и более простого дела в ВС РФ, где единственным участником и директором общества было одно физическое лицо (выводы судей при таком раскладе об отсутствии интереса у кредиторов взыскать корпоративные убытки сверх непогашенного реестра абсолютно понятны, так как кредиторы не могут претендовать на ликвидационную квоту банкрота). В рассматриваемом деле все сложнее. Во-первых, директор и участник — разные лица (участник вообще юридическое лицо). Во-вторых, перед ликвидационной квотой есть субординированный кредитор на сумму более 2 млрд рублей и корпоративные убытки могут обслуживать его интерес. В-третьих, эти корпоративные убытки уже давно были проданы за копейки с торгов и там уже образовался правопреемник.
По мнению Сергея Лисина, в этом деле может начать формироваться тезис нового уровня — что интерес во взыскании или сохранении корпоративных убытков в банкротстве сверх реестра непогашенных требований не должен быть просто «бумажный» (вот существует участник компании и этого уже достаточно).
«Должны быть рассмотрены все факторы дела, чтобы убедиться, что такой интерес нужно защищать и он не является «бумажным». Например, такими факторами мог быть и реально разный экономический интерес у директора или акционера должника, и наличие/отсутствие исторического корпоративного конфликта в банкроте, и процессуальное поведение сторон, в чью фактическую пользу были взысканы корпоративные убытки, и действия кредиторов по продаже корпоративных убытков с торгов, и действие/бездействие цессионария после приобретения долга и его разумный экономический интерес в приобретении такого долга. В общем это дело может еще превратиться в жемчужину банкротного права при рассмотрении на новом круге. Следим и верим…», — отметил он.
