В рамках банкротства умершего Юрия Шестопалова суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, включил в реестр основанное на договоре займа требование бывшего чемпиона мира по шахматам Анатолия Карпова в размере 434,4 млн рублей. Сын умершего должника оспаривает акты судов, указывая, что подпись Шестопалова в договоре займа выполнена другим человеком. При этом ни Шестопалов, ни Карпов не находились в Республике Ингушетия, где данный договор был удостоверен нотариусом. Должник в этот момент был в Италии, а кредитор — в Москве. Тем не менее, суд первой инстанции отклонил ходатайства сына умершего должника о фальсификации доказательств и о назначении по делу судебной почерковедческой экспертизы. Экономколлегия отменила акты нижестоящих судов в части признания обоснованным требования Карпова, основанного на договоре займа, и направила спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А40-300549/2019).
Фабула
В рамках дела о банкротстве умершего Юрия Шестопалова его кредитор - Анатолий Карпов попросил суд включить требование в размере 17,5 млн рублей, возникшего в связи с частичным исполнением им судебного акта о солидарном взыскании кредитной задолженности с Карпова и Шестопалова, в реестр должника.
В дальнейшем предъявленное кредитором требование было дополнено требованиями о включении в реестр суммы в размере 45,1 млн рублей, возникшей из неисполнения должником обязательств по возврату займов по пяти распискам, а также суммы в размере 434,4 млн рублей, возникшей в связи с неисполнением должником обязательств по возврату суммы займа, полученного на основании удостоверенного нотариусом договора от 23.05.2018 года.
Юрий Шестопалов (сын умершего должника) в суде первой инстанции дважды в порядке статьи 161 АПК заявлял о фальсификации договора займа от 23.05.2018 года и ходатайствовал о назначении судебной почерковедческой экспертизы, а также приводил доводы о недоказанности финансовой возможности Карпова предоставить заем в сумме 2,6 млн рублей, 6,9 млн долларов и 113,8 тыс. евро.
При новом рассмотрении спора суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, признал требование Карпова в размере 479,6 млн рублей обоснованным как подлежащее удовлетворению за счет имущества должника, оставшегося после удовлетворения включенных в реестр требований кредиторов. В удовлетворении заявления в части включения требования в размере 17,5 млн рублей было отказано.
Окружной суд отменил акты нижестоящих судов в части удовлетворения требований Карпова в размере 44,4 млн рублей (в отмененной части был принят новый судебный акт об отказе в удовлетворении требований).
Юрий Шестопалов пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды первой и апелляционной инстанций исходили из того, что договор займа недействительным не признан, а финансовая возможность Анатолия Карпова предоставить заем в заявленной сумме подтверждена доходом от призовых выплат, полученных им за участие в международных турнирах, а также от проведения сеансов одновременной игры и издания книг по шахматам, а также доходом кредитора от деятельности в качестве депутата Госдумы. В отношении требования в размере 700 тыс. рублей по расписке от 26.07.2013 суд указал, что в самой расписке должник подтвердил факт получения средств в указанной сумме и гарантировал их возврат.
При этом суд первой инстанции отказался удовлетворять ходатайство Шестопалова о назначении по делу судебной почерковедческой экспертизы и заявление о фальсификации доказательств по мотиву отсутствия признаков, поименованных в статье 303 Уголовного кодекса.
Суды признали требование кредитора подлежащим погашению после удовлетворения требований кредиторов, включенных в реестр, поскольку дополнение требований на суммы займов по распискам и договору поступило в суд уже после закрытия реестра.
С изложенными выводами впоследствии согласился суд округа, отменив судебные акты только в части удовлетворения требований в размере 44,4 млн рублей, составляющих суммы займа по распискам от 25.10.2004, от 07.04.2006, от 28.02.2005 и от 16.12.2014 года, в связи с пропуском срока исковой давности, о применении которой было заявлено стороной спора.
Что думает заявитель
Договор займа от 23.05.2018 года является недостоверным доказательством. При этом заявитель заявлял о фальсификации доказательств в порядке статьи 161 АПК и ходатайствовал о назначении по делу судебной почерковедческой экспертизы, ссылаясь на то, что проставленная от имени Шестопалова подпись в договоре займа от 23.05.2018 года указанному лицу не принадлежит.
В приведенную дату ни кредитор, ни должник не находились в Республике Ингушетия, где данный договор удостоверен нотариусом. Шестопалов находился в Италии, а Карпов – в Москве. В подтверждение указанных обстоятельств в материалы дела представлены соответствующие доказательства, которые не получили какой-либо правовой оценки со стороны суда.
Шестопалов обращал внимание на то, что в реестре нотариальных действий единой информационной системы нотариата сведения о совершении нотариального действия не найдены.
Обосновывая необходимость назначения по делу судебной почерковедческой экспертизы, Шестопалов представлял в материалы дела внесудебное заключение ООО «Столичная лаборатория исследования документов», в котором эксперт сделал вывод о том, что подпись от Шестопалова, изображение которой расположено в копии договора займа от 23.05.2018, выполнена другим лицом.
По мнению заявителя, приведенные им доводы и доказательства являлись достаточными для назначения по делу судебной почерковедческой экспертизы, однако суд первой инстанции немотивированно отказал в удовлетворении данного ходатайства, а также отклонил заявление о фальсификации доказательств. При этом суды проверочных инстанций допущенные нарушения норм процессуального права не устранили.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
ВС отметил, что в настоящем случае перед судами стоял вопрос о существовании у умершего должника заемных обязательств перед кредитором.
Учитывая, что такое состояние имущественной массы должника как банкротство характеризуется недостаточностью средств для удовлетворения требований всех кредиторов, разрешая споры о включении требований в реестр, необходимо тщательно проверять наличие и размер задолженности с тем, чтобы денежные средства от реализации конкурсной массы не были направлены лицу, в действительности кредитором не являющемуся.
В подтверждение возникновения долга Анатолий Карпов ссылался на факт передачи Шестопалову наличных денег в иностранной валюте, в доказательство чего в материалы дела была представлена копия заключенного в мае 2018 года договора займа, удостоверенного нотариусом Малгобекского нотариального округа Республики Ингушетия Багаудином Саутиевым.
Совершение платежа в наличной форме является законным способом расчетов и само по себе не свидетельствует о подозрительности такой операции, особенно в ситуациях, когда плательщиком выступает физическое лицо, а оплата по договору, произведенная в иностранной валюте в нарушение правил осуществления валютных операций, сама по себе не влечет недействительности договора.
Вместе с тем в силу особенностей обращения наличных денежных средств достоверная верификация факта совершения такой операции зачастую затруднительна, что может повлечь возникновение у недобросовестных лиц желание сфальсифицировать соответствующие документы.
Поэтому судебной практикой по делам о банкротстве выработаны критерии, позволяющие устранить сомнения в факте совершения платежа (в частности, пункт 26 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 года № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве»).
В частности, в этих целях может быть выяснено финансовое состояние плательщика (позволяло ли оно передать должнику сумму в заявленном размере), проведена экспертиза подлинности и давности подтверждающего оплату документа, выяснены обстоятельства, при которых совершался платеж, и т.д.
Суд вправе включить в предмет доказывания любые сведения, которые позволят выяснить спорные обстоятельства, устранить имеющиеся у суда убедительные сомнения в реальности операции и принять обоснованное решение, подчеркнула Экономколлегия.
Однако, разрешая настоящий спор, суд ограничился только затребованием информации о наличии у кредитора финансовой возможности по предоставлению заявленной ко включению в реестр суммы займа, отметив, что договор удостоверен нотариально и недействительным не признан.
В то же время частью 5 статьи 69 АПК предусмотрено, что обстоятельства, подтвержденные нотариусом при совершении нотариального действия, не требуют доказывания, если подлинность нотариально оформленного документа не опровергнута в порядке, установленном статьей 161 АПК, или если нотариальный акт не был отменен в порядке, установленном гражданским процессуальным законодательством для рассмотрения заявлений о совершенных нотариальных действиях или об отказе в их совершении.
Юрий Шестопалов (наследник) возражал против требования Карпова, заявляя о безденежности договора займа от 23.05.2018 года и ставя под сомнение принадлежность проставленной от имени его отца подписи на договоре указанному лицу, для чего наследник заявил в порядке статьи 161 АПК о фальсификации доказательства и назначении по делу судебной почерковедческой экспертизы.
Так, Шестопалов (наследник) начиная с первого круга рассмотрения спора в суде первой инстанции приводил документально обоснованные доводы о том, что в приведенную дату ни кредитор, ни должник не находились в Республике Ингушетия, где данный договор удостоверен. Шестопалов находился в Италии, а Карпов — в Москве.
В подтверждение указанных обстоятельств в материалы дела были представлены соответствующие доказательства, которые не получили какой-либо правовой оценки со стороны суда.
Шестопалов обращал внимание на то, что в реестре нотариальных действий единой информационной системы нотариата сведения о совершении нотариусом Багаудином Саутиевым спорноо нотариального действия не найдены, сведения об исправлении в установленном законом порядке номера реестровой записи отсутствуют.
Обосновывая необходимость назначения по делу судебной почерковедческой экспертизы Шестопалов (наследник) при новом рассмотрении спора представил в материалы дела внесудебное заключение ООО «Столичная лаборатория исследования документов», в котором эксперт сделал вывод о том, что подпись от Шестопалова выполнена другим лицом.
По мнению Экономколлегии, приведенные возражения являются убедительными и ставят под сомнение реальность хозяйственной операции по выдаче суммы займа, в силу чего они подлежали проверке в рамках рассмотрения заявления о фальсификации доказательства.
В соответствии со статьей 161 АПК суд должен проверить обоснованность заявления о фальсификации доказательства. В этом случае арбитражный суд принимает предусмотренные федеральным законом меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства, в том числе назначает экспертизу, истребует другие доказательства или принимает иные меры.
Сам по себе факт непредставления Карповым подлинного договора займа по запросу суда не может влечь негативные процессуальные последствия для возражающей стороны, поскольку исходя из принципов состязательности и процессуального равноправия сторон бремя доказывания наличия требования к умершему должнику лежит непосредственно на кредиторе.
Таким образом, с учетом конкретных обстоятельств настоящего обособленного спора непредставление Анатолием Карповым в материалы дела подлинного договора займа в силу части 9 статьи 75 АПК влечет недоказанность самого факта совершения хозяйственной операции по выдаче Карповым Шестопалову суммы займа.
Приняв доказательства и пояснения только со стороны кредитора и не проверив по существу контрдоводы возражающего лица, суды фактически создали ситуацию, при которой процессуальные возможности сторон не были равными. Одна из сторон была поставлена в преимущественное положение, что нарушает принципы состязательности и равноправия сторон в арбитражном процессе.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов в части признания обоснованным требования Анатолия Карпова, основанного на договоре займа, и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
По словам ведущего юриста банкротной практики Intana legal Дмитрия Якушевского, Верховный суд РФ напомнил о повышенном стандарте и критериях качества доказательственной базы при рассмотрении вопросов, касающихся установления факта передачи (оборота) наличных денежных средств между участниками оборота.
Ситуация наличия в материалах дела единственной копии документа не является редкостью, ожидаемой реакцией на которую является довод оппонента о фальсификации. Нельзя с безусловной уверенностью прогнозировать, что выводы ВС РФ о причинах отмены обжалуемых судебных актов содержат сигнал для нижестоящих судов об автоматическом привлечении к разрешению схожих вопросов соответствующего эксперта, поскольку рассмотренный спор изобилует очевидными противоречиями (нахождение сторон займа вне места его заключения и пороки сведений информационной базы системы нотариата). Наиболее интересным является вопрос о том, к какому решению придет суд, если назначенная судебная почерковедческая экспертиза выявит принадлежность подписи заемщику и будет ли такая экспертиза назначена.
Партнер ProLegals Елена Кравцова указала, что в данном деле ВС усмотрел нарушение норм процессуального права в виде игнорирования и отсутствия проверки по обоснованным возражениям ответчика.
Дело вряд ли можно назвать прецедентным. Судебный акт направлен на установление неких ориентиров при оценке обоснованности возражений и доводов участников процесса. В данном деле позиция ВС РФ в очередной раз подтверждает повышенный стандарт доказывания в делах о банкротстве, особенно при рассмотрении требований кредиторов, в связи с чем даже нотариально удостоверенные доказательства не имеют для суда заранее установленной силы, подлежат проверке при наличии сомнений.
Юрист IMPRAVO Анна Варакута отметила, что поскольку судебный акт Верховного суда касается важного аспекта доказывания в рамках спора о включении требований кредитора в реестр, он должен найти широкое применение на практике и стать ограничителем для признания на первый взгляд формально подтвержденных, но в действительности юридически необоснованных требований.
Вопрос достаточности тех или иных доказательств для подтверждения наличия между сторонами договора займа является актуальным и открытым (несмотря на уже имеющиеся разъяснения высших судов) не только в контексте включения требований в реестр требований кредиторов (РТК), но также, например, при оспаривании сделок должника-банкрота. Выраженная правовая позиция устанавливает стандарт доказывания: недостаточно представить копию документа, якобы свидетельствующего о наличии договорных правоотношений между физическими лицами. Комментируемое определение должно пресечь попытки установления требований лишь на основании «копий, дубликатов» при отсутствии оригиналов документов либо иных косвенных доказательств, в особенности, когда другая сторона спора заявляет о фальсификации.
Партнер и руководитель практики «Банкротство и суды» Melling, Voitishkin & Partners Павел Новиков считает, что вряд ли позиция ВС по данному спору радикально отразится на судебной практике.
Арбитражными судами даже на уровне Пленума закреплены правила проверки требования, возникшего в результате передачи наличных денежных средств должнику, из которых следует, что рассмотрению подобных требований должно быть уделено повышенное внимание. Например, судам необходимо проверять платежеспособность кредитора на момент выдачи денежных средств. В данном деле совокупность недочетов в представленных кредитором доказательствах (непредставление оригинала договора, отсутствие сведений о совершении нотариального действия и т. д.) повлекла за собой закономерный вывод ВС РФ о том, что требование должно быть проверено нижестоящими судами еще раз, поскольку нижестоящими судами не были сняты обоснованные сомнения в реальности долга. Возможно, данная позиция ВС РФ найдет отражение в практике по вопросу процессуального равноправия при оценке доказательств, совершенных в «усиленной» форме. Например, со ссылкой на данную позицию убедить суд в проведении экспертизы по нотариально заверенному договору займа будет гораздо проще.
Однако, подчеркнул Павел Новиков, к сожалению, главный вопрос, назревший в судебной практике при рассмотрении подобных требований, разрешен не был.
«А именно: ВС РФ не указал на то, что кредитору в данном случае необходимо доказывать наличие суммы долга в виде наличных денег на руках на дату выдачи займа должнику. Именно в данном деле, где наличными должнику было передано практически полмиллиарда рублей, ВС РФ мог сделать указание на то, что когда денежные средства выдаются должнику наличными, на кредитора возлагается бремя доказывания не только собственной платежеспособности, но и наличия денежных средств в виде наличных денег к дате совершения сделки, что может доказываться, например, справками о снятии денег из банкоматов. В данном деле ВС РФ подобного указания не сделал, сохранив своеобразную лазейку для недобросовестных кредиторов, которым достаточно только подтвердить собственную платежеспособность, но не наличие наличных денег на руках», — рассказал он.
Управляющий партнер юридической компании «Генезис» Артем Денисов отметил, что нотариальное действие, подобно преюдициальным актам, не может распространяться абсолютно на все факты, так или иначе затронутые в ходе нотариального действия.
Необходимо, чтобы факт, претендующий на бесспорность, непосредственно устанавливался нотариусом, относился к существу нотариального действия. В частности, удостоверяя договор купли-продажи объекта недвижимости, нотариус может зафиксировать факт произведенного между сторонами расчета за передаваемый объект. Но если, к примеру, лица включили в договор стандартное (типовое) указание об отсутствии задолженности по коммунальным, эксплуатационным платежам у продавца объекта, а впоследствии такая задолженность была выявлена, то само по себе данное условие не воспрепятствует взысканию задолженности. Маловероятно, что суд отвергнет подобные исковые притязания со ссылкой на то, что факт отсутствия задолженности был подтвержден нотариусом при совершении нотариального действия. Другое понимание вело бы к практически неограниченной ответственности нотариуса, стимулировало бы недобросовестных лиц к включению в договор условий, которые впоследствии могли бы подвергнуться неоднозначному толкованию.
По словам Артема Денисова, исключения из правила об освобождении от доказывания фактов, подтвержденных нотариусом, как в гражданском, так и в арбитражном процессе не являются универсальными и совершенными.
«Только с 29 декабря 2020 года нотариусы могут совершать ряд нотариальных действий в удаленном формате, то есть без личного посещения заявителем нотариальной конторы. В данном случае наследник должника ставит под вопрос не столько размер переданной суммы, сколько нахождение сторон договора в 2018 году у нотариуса, которые в обязательном порядке должны были присутствовать лично», — отметил он.
