В 2014 году Александр Шаркевич дал Алевтины Павловой взаймы на год 3,5 млн долларов под 27% годовых. В залог заемщик передала свою квартиру в Москве, оцененную в 153 млн рублей. Так и не получив деньги обратно, в 2015 году Шаркевич дал Павловой взаймы еще 475,5 тыс. долларов и 62 млн рублей под 10% годовых. Деньги вновь возвращены не были. В 2018 году Пресненский райсуд Москвы, с которым согласился Мосгорсуд, взыскал с Павловой в пользу Шаркевича долги по названным договорам займа, обратив взыскание на квартиру. При этом в споре в качестве третьего лица с правом заявлять самостоятельные требования поучаствовал Валерий Климов, который в 2014 году тоже заключил с Алевтиной Павловой договор займа под залог той же московской квартиры. В 2021 году Павлова была признана банкротом. После чего Шаркевич попросил суд включить в реестр должника основанное на договорах займа требование как обеспеченного залогом квартиры. А финансовый управляющий должника заявил встречное заявление о признании указанных сделок мнимыми. Суды трех инстанций заняли разные позиции, при этом суды первой и кассационной инстанций согласились с ФУ и признали сделки Шаркевича и Павловой незаконными. Александр Шаркевич пожаловался в Верховный суд, который отменил постановление суда округа и оставил в силе постановление апелляционного суда (дело А40-63802/2021).
Фабула
В марте 2014 года Александр Шаркевич заключил с Алевтиной Павловой на год договор займа на сумму 3,5 млн долларов под 27% годовых. В тот же день стороны заключили договор залога в отношении квартиры в Москве, оцененной в 153 млн рублей.
В 2015 году стороны заключили еще один договор займа на сумму 475,5 тыс. долларов и 62 млн рублей под 10% годовых.
В 2018 году Шаркевич взыскал с Павловой в районном суде задолженность по названным договорам займа, обратив взыскание на квартиру. При рассмотрении дела в качестве третьего лица был привлечен Валерий Климов — последующий залогодержатель Алевтины Павловой по заключенному в 2014 году договору залога недвижимого имущества (ипотеки) и ее же займодавец.
В 2021 году суд признал Алевтину Павлову банкротом. Александр Шаркевич попросил суд включить в реестр должника основанное на договорах займа требование в размере 632 млн рублей как обеспеченного залогом квартиры. Финансовый управляющий должника заявил встречное заявление о признании указанных сделок мнимыми.
Суд первой инстанции признал сделки мнимыми и отказался включать требование кредитора в реестр. Апелляция, напротив, признала требование Александра Шаркевича обоснованным и включила его в третью очередь реестра как обеспеченное залогом квартиры. Наконец, суд округа отменил постановление апелляционного суда и оставил в силе определение суда первой инстанции.
Александр Шаркевич пожаловался в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции, исключив преюдициальный характер вступивших в силу судебных актов судов общей юрисдикции, пришел к выводу о мнимости отношений, положенных в основу требований Шаркевича к должнику и обоснованности требований ФУ.
Апелляционный суд отклонил позицию суда об отсутствии преюдициального значения судебных актов судов общей юрисдикции. Он указал, что при рассмотрении дела о взыскании задолженности по договорам займа суды общей юрисдикции уже рассмотрели и отклонили аналогичные доводы Климова, привлеченного к участию в деле в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, что исключает их повторное рассмотрение.
Поскольку суды общей юрисдикции установили факт реальности оспариваемых договоров займа и получения Алевтиной Павловой денег от Александра Шаркевича, то ФУ и кредиторы должника должны использовать порядок обжалования, предусмотренный пунктом 24 постановления Пленума ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 «О некоторых процессуальных вопросах, связанных с рассмотрением дел о банкротстве».
Указав на отсутствие оснований для удовлетворения требований о признании сделок недействительными по специальным основаниям ввиду их совершения за пределами трехлетнего периода подозрительности, апелляционный суд не усмотрел оснований для удовлетворения заявления ФУ о признании сделок мнимыми и пришел к выводу об обоснованности требований Шаркевича к должнику и их включения в реестр в заявленном размере как обеспеченных залогом квартиры.
Суд округа признал обоснованными выводы суда первой инстанции, отклонив позицию апелляционного суда.
Что думает заявитель
Шаркевич настаивает на предоставлении надлежащих доказательств реальности его требований к должнику, которые основаны на вступивших в законную силу судебных актах судов общей юрисдикции, принятых при участии тех же лиц, излагавших те же доводы, о том же предмете.
По мнению заявителя, суд необоснованно применил к отношениям пункт 1 статьи 170 Гражданского кодекса ввиду полного соответствия действительной воли их сторон той, которая была выражена ими в условиях сделок.
Обязательства перед заявителем возникли у должника раньше, чем обязательства перед другими кредиторами в отсутствии имущественного кризиса у должника, что исключает как причинение вреда кредиторам названными сделками и наличие у заявителя цели злоупотребления правом, так и сам законный интерес в их оспаривании.
Действия по оспариванию сделок ФУ и Климовым, чье заявление о включение требований в реестр поступило в суд 29.12.2021 года и до сих пор не рассмотрено, направлены на незаконное преодоление старшинства залога Шаркевича, о котором Климов не мог не знать при заключении аналогичной сделки в мае 2014 года в отношении той же квартиры.
Суд округа вышел за пределы своих полномочий при установлении аффилированности Шаркевича и Павловой, доводы о которой были отклонены судом апелляционной инстанции и не исследовались судом первой инстанции. Данный вывод сделан без надлежащей проверки доказательств ввиду отсутствия каких-либо признаков аффилированности как на момент заключения оспариваемых сделок, так и более четырех лет после.
Наконец, условия сделок не содержат нерыночных условий. Павлова частично исполняла свои обязательства, а Шаркевич неоднократно предпринимал попытки по обращению взыскания на предмет залога до возбуждения дела о банкротстве должника.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Е.С. Корнелюк сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
ВС отметил, что в рассматриваемом случае в одно и то же время, до возникновения признаков собственной неплатежеспособности или недостаточности имущества, а также за пределами периода подозрительности, Алевтина Павлова заключила аналогичные по своему содержанию договоры займа под залог одной и той же квартиры с двумя не связанными между собой займодавцами – Шаркевичем и Климовым.
Оба кредитора находились с должником в доверительных отношениях. Климов с 2006 года был клиентом возглавляемого должником банка, а Шаркевич выступал займодавцем подконтрольной должнику организации с 2012 года.
Договоры залога квартиры, заключенные Павловой с обоими кредиторами — залогодержателями, также имели идентичное содержание за исключением одного обстоятельства: в договоре залога с Климовым не содержится пункта о том, что предмет залога на момент составления договора не находится под иным обременением, что было установлено в решении Пресненского райсуда Москвы в 2018 году.
Таким образом, Шаркевич и Климов являются конкурирующими кредиторами должника, требования которых подтверждаются одинаковым набором документов (договоры залога и займа, акты передачи денежных средств к ним идентичного содержания, составлены Павловой и подписаны в кабинете последней по месту нахождения банка, задолженность просужена в суде общей юрисдикции). Отличие состоит в том, что Климов часть денежных средств предоставил Павловой платежным поручением.
Экономколлегия напомнила, что в условиях банкротства должника и конкуренции его кредиторов, суду необходимо, с одной стороны, не допустить включения необоснованных требований к должнику, а с другой стороны, пресечь необоснованное оспаривание сделок последнего с целью преодоления старшинства залогов.
В силу абзаца второго пункта 10 статьи 16 закона о банкротстве разногласия по требованиям кредиторов, подтвержденным вступившим в законную силу решением суда в части их состава и размера, не подлежат разрешению арбитражным судом, рассматривающим дело о банкротстве, за исключением разногласий, связанных с исполнением судебных актов или их пересмотром.
Правовой механизм защиты кредиторов, полагающих свои права нарушенными судебным актом, на котором основано заявленное в деле о банкротстве требование (в частности, считающих предъявленное к включению в реестр требование необоснованным), разъяснен в пункте 24 постановления № 35.
Такие кредиторы, а также действующий в их интересах АУ вправе обжаловать в общем установленном процессуальным законодательством порядке указанный судебный акт. При этом в случае пропуска ими срока на обжалование суд вправе его восстановить с учетом того, когда подавшее жалобу лицо узнало или должно было узнать о нарушении его прав и законных интересов. Все конкурсные кредиторы, требования которых заявлены в деле о банкротстве, а также АУ вправе принять участие в рассмотрении жалобы, в том числе представить новые доказательства и заявить новые доводы.
Как верно указал суд апелляционной инстанции, из буквального текста апелляционного определения Мосгорсуда от 04.11.2018 года по делу № 33-49360/2018 следует, что доводы Климова, привлеченного к участию в деле третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, о мнимости договоров займа, заключенных между Павловой и Шаркевичем, о фактической непередаче денег и о ничтожности займов обоснованно отклонены. Также установлено, что конкурирующий кредитор Климов, исходя из согласованных им с должником условий договора залога, является последующим залогодержателем, а первым залогодержателем является Шаркевич.
Таким образом, подчеркнул ВС, даже если и исходить из права иных кредиторов опровергать сделанные ранее в рамках иного дела выводы относительно долга, то применительно к положению Климова вывод о непротивопоставимости ему ранее вынесенных судебных актов не может быть сделан, так как он уже приводил подобные доводы и возражал по требованию Шаркевича в ином процессе.
СКЭС согласилась с выводом апелляционного суда о том, что подача тех же возражений по требованиям Шаркевича в суд, рассматривающий дело о банкротстве, по сути, свидетельствует о попытке преодоления повторного рассмотрения того же самого спора в условиях, когда процессуальные возможности обжалования судебного акта уже реализованы ФУ должника и его конкурирующим кредитором.
Не может заслуживать поддержки и позиция АСВ о выбранной им тактике последовательного оспаривания всех сделок с указанными конкурирующими кредиторами для исключения обоих из реестра требований кредиторов должника.
Поэтому выводы апелляционного суда об отсутствии оснований для признания оспариваемых сделок мнимыми и отказа в удовлетворении заявления Шаркевича являются верными, а у суда округа отсутствовали основания для отмены правильного по существу постановления апелляционного суда.
Итог
ВС отменил постановление суда округа и оставил в силе постановление апелляционного суда.
Почему это важно
К.э.н., адвокат, советник АБ «БВМП» Дмитрий Палин отметил, что правовая позиция судов первой и кассационной инстанций в данном споре основана на «недоверии» арбитражных судов к судебным актам судов общей юрисдикции.
В самом деле, часто встречаются ситуации, когда должник с помощью «формального» и «дружественного» кредитора создает «искусственный долг», обременяет в его пользу наиболее ценное имущество и всю эту конструкцию «усиливает» судебным актом. Однако для таких «фиктивных» судебных актов, как правило, характерно полное отсутствие сопротивления со стороны должника — он попросту признает иск и все. Подобные акты действительно не признают имеющими преюдициальное значение арбитражные суды всех уровней, вплоть до ВС РФ. Но в данном случае судебный акт общей юрисдикции формального характера не носит. Суд действительно разбирался и устанавливал существенные для дела обстоятельства, и его решение является преюдицией, на что обратил внимание ВС РФ. Полагаю, что данное определение имеет ценность для практики именно тем, что акцентирует внимание арбитражных судов на необходимости досконально исследовать акты судов общей юрисдикции при рассмотрении вопроса о включении в реестр долгов, подтвержденных этими актами.
Партнер ProLegals Елена Кравцова отметила, что ВС в данном деле продолжает позицию об обязательности судебных актов, вынесенных по искам кредиторов в иных делах, и невозможности их преодоления в деле о банкротстве.
Предполагается, что кредиторы и арбитражный управляющий должны использовать иной механизм —обжалование в рамках отдельных исковых производств, где судебные акты вынесены. Однако пороки подобных судебных актов заключаются во взаимосвязи кредитора и должника. Формально данные дела рассматриваются без процессуальных нарушений или нарушений норм материального права, что чаще всего является существенным препятствием для их отмены. Полагаю, что по данной категории обжалуемых судебных актов ВС РФ необходимо установить критерии для их отмены, по аналогии с п. 20 Обзора судебной практики Верховного суда, утв. Президиумом ВС 15.11.2023 года, и установить основания для отмены, которые выходили бы за пределы норм АПК РФ. В настоящее время набор критериев очень скуден и не охватывает возможные ситуации.
Советник практики разрешения споров Tomashevskaya & Partners Денис Крауялис отметил, что в 2020 году Верховный суд уже принимал два ключевых определения, демонстрирующих прямо противоположные подходы к проблеме добанкротного подтверждения требований судебным актом.
Как ранее было указано в аналитических обзорах, в деле «СитиЛайн» (определение СКЭС ВС РФ от 08.06.2020 года N 305-ЭС17-2261(8) суд ввел дополнительный барьер к возможности обжалования судебных актов кредиторами. Согласно позиции ВС кредитор при обжаловании добанкротного судебного акта может ссылаться только на те доводы, которые ранее в процессе не звучали. В деле «СитиЛайн» кредитор подал жалобу на добанкротный судебный акт в соответствии с механизмом, закрепленным в п. 24 Постановления № 35. Однако в этом деле обжалуемое решение оказалось не одним из тех классических добанкротных фиктивных процессов: стороны в процессе занимали активные позиции, решение неоднократно обжаловалось в вышестоящие инстанции, суд дал надлежащую оценку всем доводам сторон и принял решение удовлетворить иск. В деле «Каменного пояса» (определение СКЭС ВС от 20.08.2020 года N 309-ЭС20-2354(1,2) высшая инстанция, напротив, позволила проигнорировать неугодный кредиторам судебный акт. ВС использовал специфический «сравнительно-правовой» метод, то есть фактически приступил к сравнению судебных актов по критерию их весомости. В основу рассуждения ВС был положен довод о различных стандартах доказывания. Поскольку в банкротстве стандарты доказывания выше, то именно акт арбитражного суда и побеждает в конкуренции с актом суда общей юрисдикции.
Комментируемое определение ВС, по словам Дениса Крауялиса, как раз свидетельствует о том, что различные инстанции при рассмотрении дела придерживались различных подходов.
«Первая и кассационная инстанции заняли позицию, близкую к позиции дела «Каменного пояса», апелляция же заняла позицию, близкую к делу «СитиЛайн». ВС в данном конкретном деле также посчитал, что спор необходимо разрешить из ранее сформулированного подхода по делу «СитиЛайн» и отдал ему предпочтение», — отметил он.
По словам юриста судебно-арбитражной практики АБ ЕПАМ Денис Казакова, Верховный суд напомнил, что если требование кредитора подтверждено судебным актом, то выводы суда не могут пересматриваться в деле о банкротстве.
Для оспаривания таких требований предусмотрен специальный механизм экстраординарного обжалования судебного акта. Обратный подход стал бы под сомнение обязательность судебного акта. Выводы Верховного суда должны привести к уменьшению случаев пересмотра судебных актов через процедуру банкротства. Другая проблема этого спора состоит в установлении границы между преюдицией, то есть установленными судом фактами, и правовыми выводами суда. Если факты в идентичных спорах повторно не доказываются, то выводы могут различаться в зависимости от объема предоставленных доказательств, правовой позиции сторон и т.д. К сожалению, Верховный суд не разъяснил, где проходит тонкая грань между этими понятиями, что было бы полезно для судебной практики, поскольку попытки подменить их встречаются часто.
