Сергей Шевченко

Кроме того, суд кассационной инстанции сделал вывод, что при исследовании неравноценности встречного предоставления по п. 1 ст. 61.2 Закона о банкротстве могут учитываться все сделки из цепочки в совокупности, а не каждая отдельная. При этом при исследовании действительности отношений сторон оспорены могут быть сами спорные платежи, а не договор-основание, во исполнение которого данные платежи совершаются. Позиция суда кассационной инстанции будет иметь важное значение при оспаривании сделки между должником и контрагентом, являющимся по факту технической компанией. По отношениям с такими контрагентами – техническими компаниями, стороны в силу распределения беремени доказывания должны представить все необходимые документы при наличии обоснованных сомнений в реальности отношений сторон.

Кроме того, суд первой инстанции допустил иные значительные процессуальные нарушения. Во-первых, не произвел правопреемство с умершего участника должника на его сына Лаптева Ф.А., во-вторых, утвердил мировое соглашение при неявке Лаптева Ф.А. и его представителя, несмотря на то, что с их стороны не было заявления о рассмотрении вопроса об утверждении мирового соглашения в их отсутствие. Верховный Суд при отмене отказного определения суда округа выразил важную позицию, что само по себе наличие доверенности с правом на заключение мирового соглашения по банкротному делу не свидетельствует об осведомленности доверителя о наличии конкретного дела. Должны проверяться все обстоятельства спора, а также письменная позиция лица, на которого возлагается обязанность по исполнению мирового соглашения, принятого большинством кредиторов. Изложенная в определении Верховного Суда РФ правовая позиция должна ориентировать нижестоящие суды на получение явных и убедительных доказательств, в частности, письменной позиции, очевидно выражающей согласие на исполнение третьим лицом заключенного в рамках банкротного дела мирового соглашения.

Основной вывод суда кассационной инстанции касается необходимости распределения бремени доказывания между кредитором, который обратился с заявлением о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности по долгам общества, исключенного из ЕГРЮЛ, и таким контролирующим лицом. Суд кассационной инстанции обоснованно отметил, что исключение должника из ЕГРЮЛ не может препятствовать привлечению контролирующего лица к субсидиарной ответственности.

Суд округа, отменяя постановление суда апелляционной инстанции в части привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, сформулировал очень важные правовые позиции, касающиеся опровержения презумпций непередачи документов и совершения сделок, совершенных во вред кредиторам. В своем постановлении суд кассационной инстанции указал, что сам по себе факт непередачи документов по дебиторской задолженности применительно к обстоятельствам дела не может служить основанием для привлечения ответчика к субсидиарной ответственности.

Суды нижестоящих инстанций, удовлетворяя требования конкурсного управляющего, указали, что причинение убытков выразилось в утрате возможности взыскания дебиторской задолженности обществом по причине истечения срока исковой давности. Основаниями для отмены судебных актов послужили следующие обстоятельства: не проверялся факт отсутствия просроченной задолженности у должника; не исследовался вопрос отражения дебиторской задолженности должником в бухгалтерской и налоговой отчетности; не проверялся факт наличия реальной возможности взыскания дебиторской задолженности, в частности, наличие имущества, денежных средств, которые бы позволили погасить требования должника. Особо суд кассационной инстанции отметил, что сама по себе ссылка заявителя на утрату возможности по взысканию дебиторской задолженности по причине непринятия соответствующих мер руководителем не может являться основанием для привлечения к ответственности в виде взыскания убытков.

Заключение должником в лице директор Новичковой соглашений об оказании бухгалтерских услуг и агентского договора с собой в статусе индивидуального предпринимателя, несомненно, является конфликтом интересов и формально отвечает критерию недобросовестности. Однако, необходимо принимать во внимание, что в период совершения спорных сделок Новичкова являлась единственным участником и единоличным исполнительным органом, в связи с чем речь можно вести только о взыскании кредиторских убытков, а не о корпоративных. Так, для взыскания убытков при имеющихся обстоятельствах необходимо также доказать невыгодность сделки для общества, определение которой отражено в п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица.

Позиция Верховного суда РФ при итоговом рассмотрении не должна изменить сформировавшуюся судебную практику по вопросу оспаривания цепочки сделок, совершенных с единым умыслом. В своем итоговом определении Верховный суд РФ укрепит сформировавшуюся позицию по оспариванию цепочки сделок, сделав акценты на ряд обстоятельств, которые в совокупности могут свидетельствовать о том, что несколько составных сделок представляют собой единую сделку по выводу ликвидного актива.

Изложенная Верховным судом правовая позиция в целом направлена на формирования единообразия судебной практики в части определения характера текущего требования кредитора по отношению к должнику, не находящемуся в процедуре банкротства в период действия моратория. Верховный суд РФ в своем определении, ссылаясь на п. 2 постановления Пленума ВАС РФ от 23.07.2009 года № 63, указывает на необходимость определения характера взаимоотношений сторон, а именно каким образом в договоре урегулирован порядок оплаты исполнения обязательства. Из определения Верховного суда РФ следует, что для квалификации требования в качестве текущего в период введения моратория должник должен допустить просрочку по договору, заключенного на условиях систематической оплаты за определенные периоды, то есть в рамках длящихся отношений между сторонами. Аналогию Верховный суд РФ проводит с обязательствами, связанными с пользованием водой, газом, по оказанию коммунальных услуг. Только при указанных обстоятельствах требование кредитора при введении моратория будет являться текущим, в связи с чем последний сможет начислить неустойку по отношению к должнику, не находящемуся в процедуре банкротства.

Предварительно следует отметить, что в настоящий момент действующее законодательство, в частности ст. ст. 383 и 388 ГК РФ, не содержит прямого запрета на уступку права требования излишни либо необоснованно уплаченного денежного штрафа в бюджетную систему РФ. Важно, что в анализируемом случае производство о привлечении к административной ответственности было прекращено за отсутствием состава правонарушения. При таких обстоятельствах представляется, что административный штраф в принципе утрачивает свой публично-правовой характер. Между тем, из текста анализируемого судебного акта вполне вероятно, что Верховный суд встанет на сторону заявителей кассационной жалобы. В таком случае, на мой взгляд, избранная Верховным судом позиция негативным образом отразится на хозяйственном обороте и правоприменительной практике, поскольку без каких-либо законодательных оснований ограничит оборот прав требований, вытекающих из публичных обязательств в виде уплаченного денежного штрафа. По сути Верховный суд в своем определении может создать новую норму, исходя из которой оборот вытекающих из публичных обязательств прав требований в виде уплаченного денежного штрафа станет невозможен либо затруднителен, что расходится с ранее упомянутыми правилами ст. ст. 383 и 388 ГК РФ.

К ключевым выводам, изложенным в комментируемом определении Верховного суда РФ, следует отнести автоматическое включение требования граждан, вытекающих из зарегистрированных договоров участия в долевом строительстве, в реестр застройщика при исключении данного требования в судебном порядке на основании заявления управляющего (иного заинтересованного лица). Кроме того, Верховный суд РФ, руководствуясь целями создания публичной организации — фонда развития территорий — фактически возложил на фонд обязанность проявлять должную осмотрительность, иначе содействие участникам строительства, обратившись к реестру недвижимости, и установить, что реестр застройщика сформирован управляющим с нарушением положений пункта 3.1 статьи 201.4 закона о банкротстве. В заключении Верховный суд РФ указал, что положения нормы абз. 3 п. 3.1. ст. 201.4 закона о банкротстве являются дополнительной гарантией защиты интересов гражданина, не свидетельствуют об установлении заявительного порядка совершения учетно-регистрационных действий в реестре застройщика и не отменяет обязанность управляющего по самостоятельному формированию соответствующей части реестра.