ООО «АгроПродукт» поставило ООО «Атомика» товар, часть которого осталась неоплаченной. «АгроПродукт» взыскал долг через суд, но исполнительное производство было прекращено из-за невозможности найти имущество должника. Процедура банкротства «Атомики» была прекращена из-за недостаточности средств. «АгроПродукт» подал заявление о привлечении Анастасии Хафизовой, контролирующего лица «Атомики», к субсидиарной ответственности. Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявления. Кассация отменила судебные акты, указав на нарушение норм права, неполное исследование обстоятельств дела и ненадлежащее распределение бремени доказывания судами (дело № А40-246854/2023).
Фабула
ООО «АгроПродукт» поставило ООО «Атомика» товар на сумму более 1,1 млн рублей, часть которого осталась неоплаченной. «АгроПродукт» взыскал долг через суд, но исполнительное производство было прекращено из-за невозможности найти имущество должника. Процедура банкротства «Атомики» была прекращена из-за недостаточности средств.
В ноябре 2023 г. «АгроПродукт» подал заявление в Арбитражный суд города Москвы о привлечении Анастасии Хафизовой, контролирующего лица «Атомики», к субсидиарной ответственности.
Суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении заявления. «АгроПродукт» обратился с кассационной жалобой в Арбитражный суд Московского округа, рассказал ТГ-канал «Судебная практика АС Московского округа».
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд города Москвы и Девятый арбитражный апелляционный суд отказали в удовлетворении заявления о привлечении Анастасии Хафизовой к субсидиарной ответственности.
Суды исходили из того, что в материалы дела не представлено доказательств, подтверждающих возникновение условий для возникновения обязанности по подаче заявления о банкротстве, позволяющих определить, что данное условие возникло ранее обязательств должника перед «АгроПродуктом».
Суды указали, что из представленных документов не следует, что неисполнение обязательств «Атомики» обусловлено исключительно недобросовестными или неразумными действиями Хафизовой.
Апелляционный суд также отметил, что должник прекратил ведение хозяйственной деятельности 10 июня 2021 г., при этом долг перед кредитором образовался в период с 2 ноября 2019 г. по 25 февраля 2020 г., иных кредиторов у должника нет. Заявителем не установлена дата объективного банкротства, а также не имеется ссылок на наличие иных неисполненных обязательств, возникших после указанной даты.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа отменил акты нижестоящих судов, направив обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.
Арбитражными судами не учтены положения законодательства, определяющие основания для привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, а также правила распределения бремени доказывания по данной категории споров при их разрешении вне рамок дела о банкротстве, на применение которых неоднократно указывалось в практике Верховного Суда РФ.
Ответственность контролирующих лиц является гражданско-правовой и для привлечения виновного лица к ней необходимо доказать наличие состава правонарушения, включающего наличие вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинно-следственную связь между противоправным поведением и наступившим вредом, вину причинителя вреда. Доказывание того, что погашение требований кредиторов стало невозможным в результате действий контролирующих лиц, упрощено законодателем для истцов посредством введения опровержимых презумпций.
В силу объективных причин у «АгроПродукта» не было возможности представить документы, объясняющие причины неисполнения «Атомикой» обязательств и прекращения хозяйственной деятельности. Суды не рассмотрели вопрос о перераспределении бремени доказывания, имея в виду неравные процессуальные возможности истца и ответчика, неосведомленность кредитора о конкретных доказательствах, необходимых для подтверждения оснований привлечения к субсидиарной ответственности.
Кредиторам, требующим привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица, сокрывшего документы хозяйственного общества, необходимо и достаточно доказать состав признаков презумпции: наличие и размер непогашенных требований к должнику, статус контролирующего должника лица, его обязанность по хранению документов, отсутствие (искажение) этих документов. Презумпция носит опровержимый характер и контролирующее лицо может доказать иное, раскрыв свои документы и представив объяснения.
Суд также отметил, что исключение юридического лица из реестра как недействующего не препятствует привлечению контролирующего лица к ответственности за вред, причиненный кредиторам, хотя и не является прямым основанием наступления указанной ответственности. Субсидиарная ответственность может быть возложена на контролировавших лиц, если неисполнение обязательств обусловлено их недобросовестными или неразумными действиями.
При рассмотрении исков о привлечении к субсидиарной ответственности бремя доказывания должно распределяться судом с учетом необходимости выравнивания возможностей по доказыванию юридически значимых обстоятельств дела, имея в виду, что кредитор, как правило, не имеет доступа к информации о хозяйственной деятельности должника, а контролирующие должника лица, напротив, обладают таким доступом.
Арбитражные суды вопреки требованиям процессуального законодательства не установили все фактические обстоятельства дела и не дали надлежащую правовую оценку представленным доказательствам и всем доводам сторон. Выводы судов сделаны при неполном выяснении обстоятельств, имеющих существенное значение для дела. Надлежащим образом не исследована и не оценена вся совокупность представленных участвующими в деле лицами доказательств с учетом их доводов и возражений по спору.
Итог
Арбитражный суд Московского округа отменил акты нижестоящих судов по делу о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности, направив обособленный спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.
Почему это важно
Олег Пермяков, партнер Юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры», отметил, что в целом сформированные выводы кассационной инстанции основаны на правовых позициях ВС РФ, которые неоднократно высказывались о распределении бремени доказывания.
В данном случае лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности, заняло пассивную позицию, не представило отзыв на исковое заявление, только в апелляционной инстанции представило документы, не раскрыло документы о деятельности должника. Суды нижестоящих инстанций могли привлечь генерального директора как контролирующего лица должника к возмещению убытков, как минимум исходя из недобросовестного поведения участника гражданских правоотношений. Отсутствие у кредитора возможности узнать, как именно и на какие нужды распределялись денежные средства должника, представляет собой актуальную проблему. Кредитор не может самостоятельно получить необходимые данные, вопреки нарушению банковской тайны. В то же время без первичных документов, подтверждающих движение средств, истцу невозможно доказать причинно-следственную связь между действиями КДЛ и обстоятельствами, на которые они ссылаются. Это создает замкнутый круг: для подтверждения недобросовестности должника нужны документы, а для их получения требуется помощь суда.
Суд кассационной инстанции поправил ошибки нижестоящих инстанций, поскольку их решения противоречат сложившейся судебной практике, считает Кирилл Степанов, управляющий партнер юридической компании «Команда Степанова».
Как давно сформулировал Верховный Суд: кредитору достаточно представить совокупность косвенных доказательств причинения убытков контролирующими должника лицами. Далее бремя доказывания переходит к субсидиарным ответчикам, которые должны доказать свою добросовестность. Действительно, судам необходимо учитывать, что иногда кредиторы находятся в более слабой позиции по сравнению с КДЛ, поскольку у них нет полного доступа к документации должника.
По словам руководителя практики «Банкротство» Акционерного общества «Бычков, Волгина и Партнеры» Екатерины Чуваевой, принятое судом кассационной инстанции постановление является продолжением поиска баланса прав и обязанностей сторон при разрешении споров о субсидиарной ответственности, в том числе после исключения юридического лица из ЕГРЮЛ.
С одной стороны, согласно устоявшейся судебной практике, обвинительный уклон в спорах о привлечении к субсидиарной ответственности недопустим, сам по себе статус контролирующего лица не является основанием для привлечения к ответственности, выводы о потенциальной возможности совершения или одобрения сделок не могут лечь в основу судебного акта и позиции кредитора. С другой – ответчики по таким спорам зачастую намеренно скрывают информацию и не представляют документы, доступа к которым у кредиторов нет по объективным причинам.
И в этом случае, продолжила Екатерина Чуваева, как и указал суд кассационной инстанции, кредитору достаточно представить доказательства «с разумной степенью достоверности наличия у него убытков, а также то, что вероятной причиной невозможности погашения требований кредиторов являлось поведение контролирующего должника лица».
«При представлении таких доказательств бремя доказывания обратного переходит на контролирующее должника лицо: именно такое лицо обязано представить документы в опровержение заявленных доводов, а также дать соответствующее пояснения того, как в действительности велась хозяйственная деятельность должника. В рассмотренном деле заявитель ссылался на конкретные обстоятельства и доказательства, которые ему доступны, а привлекаемое к ответственности лицо фактически ограничилось простым отрицанием вменяемых действий, не предоставив ни доказательств в пользу своих доводов, ни даже отзыва на заявление кредитора.
Более того, ответчик отказался представить финансовые документы в отношении должника, которые он был обязан хранить по закону. Суд кассационной инстанции указал, что подобное поведение ответчика недопустимо, отправил спор на новое рассмотрение с тем, чтобы суд первой инстанции при верном распределении бремени доказывания оценил обстоятельства спора», – отметила она.
Алия Нарузбаева, адвокат МКА RUBICON, пояснила, что процесс доказывания обозначенного основания привлечения к субсидиарной ответственности упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.
Арбитражный суд Московского округа напомнил, что суд должен рассматривать иск исходя из фактических обстоятельств дела, определять применимые нормы о субсидиарной ответственности или взыскании убытков в конкретном правоотношении, учитывать правовые позиции СКЭС Верховного Суда РФ. В комментируемом постановлении указано на недопустимость формального подхода, который приводит к нарушению права на судебную защиту добросовестных участников. Суд кассационной инстанции четко разъясняет о необходимости детального исследования фактических обстоятельств дела.
По словам Алии Нарузбаевой, привлечение контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности является исключительным механизмом восстановления нарушенных прав кредиторов.
«Конституционный Суд РФ неоднократно обращал внимание и на взаимосвязь добросовестного поведения с надлежащей заботливостью и разумной осмотрительностью участников гражданского оборота. В связи с чем подобная судебная практика полезна и направлена на борьбу со злоупотреблением своими правами. Считаю важным моментом разъяснение кассационной инстанцией конкретных действий, которые должны совершить арбитражные суды», – заключила она.
Михаил Герголенко, адвокат, юридическая фирма «СТРИМ», обращает внимание на то, что в последнее время в судебной практике активно наметился тренд на ужесточение порядка и требований для привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности.
«Суды первой инстанции все чаще отказывают в этих требованиях заявителям, в том числе, по формальным основаниям, оставляя подобные вопросы на разрешение вышестоящих судов. Позиция АСМО по делу продолжает заданный вектор судебной практики, предписывая нижестоящим судам более детально разбираться в материалах дела, доказательствах и обстоятельствах возникновения оснований привлечения к субсидиарной ответственности. Важную практическую роль играет указание на необходимость судам устанавливать причинно-следственную связь между действиями КДЛ и наступлением банкротства и степень вины КДЛ. В соответствии с данным тезисом суд сослался на постановление КС РФ от 7 февраля 2023 г. № 6-П, устанавливающее допустимые пределы оценки недобросовестности КДЛ», – отметил он.
С подробным и мотивированным постановлением суда невозможно не согласиться, полагает Даниил Анисимов, юрист адвокатского бюро «S&K Вертикаль». По его мнению, суд совершенно верно установил процессуальные нарушения распределения бремени доказывания, оценки доказательств, применения презумпции «сокрытия следов содеянного».
Из обстоятельств спора складывается даже впечатление, что нижестоящие суды нарушили принцип состязательности, выполнив бремя доказывания ответчика. Но интереснее в этом деле то, как оно будет развиваться дальше, поскольку, по всей видимости, этот кейс будет одним из немногих примеров привлечения руководителя к субсидиарной ответственности в связи с нарушением требования действовать в интересах юридического лица разумно.
Сергей Шевченко, ведущий юрист Enforce Law Company, заключает, что позиция суда кассационной инстанции об отмене судебных актов нижестоящих инстанций по существу представляется верной.
Основной вывод суда кассационной инстанции касается необходимости распределения бремени доказывания между кредитором, который обратился с заявлением о привлечении контролирующего лица к субсидиарной ответственности по долгам общества, исключенного из ЕГРЮЛ, и таким контролирующим лицом. Суд кассационной инстанции обоснованно отметил, что исключение должника из ЕГРЮЛ не может препятствовать привлечению контролирующего лица к субсидиарной ответственности.
По словам Сергея Шевченко, кредиторы по заявлениям, поданным вне рамок дела о банкротстве, лишены доступа к информации о деятельности должника.
«В этой связи контролирующее должника лицо, несмотря на исключение общества из ЕГРЮЛ, в силу распределения бремени доказывания должно представить необходимый перечень документов, предусмотренный Законом о бухгалтерском учете и необходимый для раскрытия хозяйственной деятельности такого должника. Иное создавало бы неравенство и давало контролирующему лицу преимущества в случае избежания процедуры банкротства должника. Также суд кассационной инстанции правомерно отметил, что презумпции, в том числе сокрытия следов содеянного (п. 2 ст. 61.11 Закона о банкротстве), также применимы вне рамок дела о банкротстве. Постановление суда Арбитражного суда Московского округа по настоящему делу не должно повлиять на практику, поскольку изложенные в судебном акте выводы полностью соответствуют выработанным подходам Верховного Суда РФ», – резюмировал он.
Артем Бондаренко, юрист ЮК «Генезис», отметил, что в комментируемом постановлении подчеркивается необходимость защиты прав кредиторов, особенно когда контролирующие лица уклоняются от раскрытия информации.
Суд указал на презумпцию, предполагающую, что отсутствие у юридического лица документов, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством, признается связанным с намерением КДЛ скрыть следы совершения действий, приведших к банкротству. При этом КДЛ может опровергнуть данную презумпцию, предоставив доказательства своей добросовестности. Отказ КДЛ от предоставления документов или объяснений может быть расценен судом как недобросовестное поведение. Суд указывает на необходимость установления причинно-следственной связи между действиями КДЛ и банкротством, а также на определение даты объективного банкротства.
По словам Артема Бондаренко, в постановлении акцентируется внимание на том, что суды должны учитывать возможность доступа к информации у сторон и распределять бремя доказывания с учетом этой особенности.
«Так, для перераспределения бремени доказывания факта ведения разумной и добросовестной хозяйственной деятельности заявитель должен доказать два обстоятельства: наличие убытков и причинную связь между действиями КДЛ и невозможностью погашения требований кредиторов, после чего бремя доказывания переходит к КДЛ. Позиция суда устанавливает важные ориентиры для применения норм о субсидиарной ответственности. Она исключает возможность злоупотреблений и повышает ответственность контролирующих лиц за свои действия. Это постановление имеет высокую ценность для формирования единообразной судебной практики в спорах о субсидиарной ответственности КДЛ», – делает вывод он.
