В рамках дела о банкротстве Игоря Толмачева финансовый управляющий оспорил платеж в размере 150 тыс. рублей в пользу Александра Толмачева как подозрительную сделку. Суд первой инстанции отказался признать платеж недействительным, но апелляционный суд отменил это определение и удовлетворил требования финуправляющего. Кассационная инстанция согласилась с выводами апелляционного суда, указав на возможность доказывания цели причинения вреда кредиторам не только через юридическую, но и через фактическую аффилированность. Окружной суд учел родственные отношения сторон сделки и отсутствие раскрытия ими экономических мотивов платежа, возложив бремя доказывания его обоснованности на аффилированное лицо.
Фабула
В отношении Игоря Толмачева была введена процедура реализации имущества (дело А40-19749/2021). Финансовый управляющий обратился в суд с заявлением о признании недействительным платежа в размере 150 тыс. рублей, совершенного Игорем Толмачевым в пользу Александра Толмачева.
Финуправляющий посчитал данный платеж безвозмездным и совершенным в целях причинения вреда кредиторам (ООО «БМПК Капитал», Совкомбанку и банку ВТБ) при наличии непогашенной задолженности перед ними и злоупотреблении правом со стороны должника и ответчика.
Арбитражный суд Москвы отказался удовлетворить заявление финансового управляющего, посчитав, что не доказана аффилированность сторон сделки, безвозмездность платежа и цель причинения вреда кредиторам.
Девятый арбитражный апелляционный суд отменил определение первой инстанции и признал платеж недействительным на основании пункта 2 статьи 61.2 закона о банкротстве и статьи 10 ГК РФ.
Игорь Толмачев пожаловался в Арбитражный суд Московского округа, рассказал ТГ-канал Судебная практика по банкротству.
Что решили нижестоящие суды
Арбитражный суд Москвы исходил из недоказанности аффилированности сторон сделки, раскрытия должником перед ответчиком своего финансового состояния, безвозмездности платежа и цели причинения вреда кредиторам.
Девятый арбитражный апелляционный суд установил фактическую аффилированность Игоря и Александра Толмачевых, которые не представили доказательств возмездности сделки с учетом повышенного стандарта доказывания в спорах с аффилированными лицами. Целью сделки являлось причинение вреда кредиторам путем вывода денежных средств в пользу третьих лиц без доказательств встречного предоставления.
Что решил окружной суд
Арбитражный суд Московского округа согласился с выводами апелляционного суда. Апелляционный суд правильно определил цель причинения вреда кредиторам при наличии следующих условий: неплатежеспособность должника в момент совершения сделки и наличие обстоятельств, предусмотренных пунктом 2 статьи 61.2 закона о банкротстве. Эти презумпции являются опровержимыми.
Суд округа подчеркнул, что наличие неисполненных обязательств должника, включенных в реестр требований кредиторов, подтверждает неплатежеспособность в юридически значимый период. При заключении договора поручительства обязательство поручителя возникает в момент подписания договора.
Кроме того, окружной суд указал на возможность доказывания цели причинения вреда кредиторам не только через юридическую, но и через фактическую аффилированность. Учитывая родственные отношения между Игорем и Александром Толмачевыми и не раскрытие ими экономических мотивов сделки, бремя доказывания обоснованности сделки лежало на аффилированном лице, чего сделано не было.
Итог
Арбитражный суд Московского округа оставил без изменения постановление Девятого арбитражного апелляционного суда, а кассационную жалобу Игоря Толмачева — без удовлетворения.
Почему это важно
Алексей Симоненко, партнер Московской коллегии адвокатов «Арбат», отметил, что, с одной стороны, Верховный суд РФ в очередной раз применил повышенный стандарт доказывания к фактически аффилированному лицу, имеющему родственные связи.
С другой стороны, банкротные презумпции, позволяющие перекладывать бремя доказывания/опровержения, перекладываются на сторону по делу только лишь в мотивировочной части решения суда. К сожалению, в арбитражном процессе отсутствует институт промежуточных решений, который широко распространен в американской системе правосудия, когда на определенном этапе судопроизводства, суд мог бы определить, применяется ли к стороне ответчика повышенный стандарт доказывания и признает ли суд сторону аффилированной. Это кардинально изменило бы подход к состязательности и подготовке позиции сторонами. Распространены случаи, когда сторона ответчика настаивает, что не является аффилированной стороной и не обязана предоставлять более широкую доказательную базу, зачастую касающуюся коммерческой тайны. Если бы суд обязал бы сторону всё же раскрыть эти данные, до вынесения окончательного решения, на мой взгляд такого рода судебных актов было бы в разы меньше, а решения сводились бы к исключительно: представил доказательную базу или нет.
Исходя из фабулы дела, постановления кассации и апелляции представляются вполне обоснованными. Нераскрытие мотивов совершения сделки, к тому же при отсутствии явного встречного предоставления, как правило, влечет признание таких сделок недействительными. Немаловажное значение в таких ситуациях имеет фактическая аффилированность сторон, которая подразумевает наличие у таких сторон единого умысла на сокрытие имущества должника и тем самым на причинение убытков его кредиторам. Иногда суды идут от обратного, указываю, что фактическая аффилированность сторон следует из отсутствия встречного предоставления или экономической обоснованности действий сторон, т.к. между независимыми участниками оборота такие отношения попросту не могли возникнуть. Участникам подобных споров можно посоветовать как можно подробнее раскрывать экономические мотивы своих действий и представлять подтверждающие документы.
Старший юрист BGMP Павел Маркин отметил, что, безусловно, нельзя не согласиться с выводами судов кассационной и апелляционной инстанции о необходимости применения презумпции осведомленности аффилированного лица о цели причинения вреда кредиторам сделкой.
Однако к апелляционному и кассационному постановлениям есть несколько замечаний. Во-первых, установление фактической аффилированности ничем не мотивировано. Во-вторых, суд указывает на то, что сделка за пределами годичного срока. Апелляционный суд, делая вывод о наличии цели причинения вреда кредиторам, ссылается на отсутствие доказательств возмездности сделки и аффилированность лица. С учетом того, что установление аффилированности вызывает сомнения, получается, что суд апелляционной инстанции признавая сделку недействительной по п.2 ст. 61.2 закона о банкротстве применил исключительно критерии п. 1. ст. 61.2. Также из судебных актов следует, что оспариваемая сделка совершена при наличии непогашенной задолженности перед банками. Суды не установили и не проверили, наступил ли срок исполнения по основному обязательству (ссылаясь на начало исполнения поручительства в момент его принятия, что по сути правильно, но на наш взгляд не совсем релевантно спорным правоотношениям) и игнорируют фактические обстоятельства, что должник исполнял свои обязательства по кредиту вплоть до 15.07.2020 года, а оспариваемая сделка совершена 28.01.2020 года. При этом размер сделки явно несопоставим с фактически исполненными обязательствами перед банком: 150 тыс. брату против 9 млн банку, что также вызывает сомнения в обоснованности вывода о наличии цели причинения вреда кредиторам.
Таким образом, подчеркнул Павел Маркин, постановления апелляционного и кассационного судов, если и исправляют ошибки, то делают это настолько сжато, что невозможно оценить правильность применения судами норм права и соответствие выводов фактическим обстоятельствам.
«Постановление суда кассационной инстанции не содержит развернутых разъяснений, в связи с чем вряд ли окажет влияние на судебную практику», — пояснил он.
Управляющий партнер ЮК «Варшавский и партнеры» Владислав Варшавский отметил, что позиция суда кассационной инстанции прогнозируема.
На мой взгляд, она в целом ложится в русло существующей правоприменительной практики. При этом судом кассационной инстанции совершенно обоснованно сделан вывод о том, что о факте общности экономических интересов может свидетельствовать не только юридическая аффилированность, но и фактическая. Этот вывод крайне важен, прежде всего, потому, что спор рассматривался в отношении физического лица, где ситуации фактической аффилированности более распространены и являются стандартными.
По словам Владислава Варшавского, при рассмотрении кассационной жалобы суд обратил внимание на обстоятельство нераскрытия должником и ответчиком экономических мотивов перечисления денежных средств.
«В подобных ситуациях, как верно указал суд кассационной инстанции, бремя доказывания реальных правовых последствий сделки, мотивов ее заключения, экономического смысла лежит именно на аффилированном лице. Аффилированное лицо и должник не только не предприняли попытку привести убедительные доказательства, но и, как установлено судом апелляционной инстанции, не раскрыли экономических мотивов перечисления денежных средств между родственниками», — подытожил он.
Антон Солощенко, управляющий партнер экспертной компании «АльфаПро», отметил, что вопрос о признаках фактической аффилированности участников банкротного процесса не является новым для арбитражных судов и уже был исследован как и в Обзоре ВС РФ от 29 января 2020 года, так и в отдельных определениях СК по экономическим спорам ВС РФ (например, определение № 307-ЭС22-15103 (2,5) по делу № А56-104043/2019).
Необходимо отметить определенную явную тенденцию — не ориентироваться исключительно на формальные признаки при выявлении аффилированности лиц, общности экономических интересов, экономических причин осуществления сделок и т.д. Соответственно, в комментируемом деле суд поддержал устоявшуюся практику и при наличии сомнений в правомерности и возмездности подозрительной сделки правомерно признал ее недействительной. Мы считаем эту позицию правильной и надеемся, что суды будут следовать ей и далее. Важно отметить следующее: при наличии фактической аффилированности стороне следует приложить максимум усилий для демонстрации суду общности экономических интересов и заинтересованности: суд заинтересован в более тщательной проверке обоснованности требований финансового управляющего. Здесь может помочь комплексная экспертиза, которая выгодно подсветит мотивы совершения сделки между должником и кредитором, экономические последствия данной сделки, ее влияние на банкротство и иные ключевые обстоятельства.
