Конституционный суд РФ рассмотрел запрос ВС и жалобу конкурсного управляющего ООО «Предприятие строительных работ энергетики» (ПСРЭ) Михаила Ляпина на очередность уплаты налога на прибыль при продаже имущества банкрота. Заявитель оспаривал конституционность ст. 248, 249, п. 1 ст. 251 и 271 Налогового кодекса РФ по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяющему облагать налогом прибыль от продажи имущества организации-банкрота.
Правовая позиция заявителя жалобы сводилась к тому, что у налогообложения полученной от реализации имущества прибыли банкрота нет экономического основания. Продажа имущества банкрота производится для выручки средств и погашения имеющихся долгов перед кредиторами, что не соответствует понятию дохода для целей налогообложения по смыслу норм НК РФ. Ранее при рассмотрении этого спора в арбитражном суде суды трех инстанций разрешили спорный вопрос в пользу налогового органа.
Конституционный суд РФ постановил, что требования об уплате налога на прибыль организаций при реализации составляющего конкурсную массу в деле о банкротстве имущества подлежат удовлетворению в составе третьей очереди включенных в реестр требований кредиторов. Такой порядок должен действовать впредь до внесения федеральным законодателем в правовое регулирование изменений, вытекающих из постановления Конституционного суда. Более подробный разбор был опубликован на портале PROбанкротство.
Для меня важнейшим кейсом уходящего года было постановление КС про налог на прибыль от продажи конкурсной массы, принятое по запросу ВС. Несмотря на его компромиссный характер, оно все равно стало важнейшей вехой, ознаменовавшей конец эпохи необоснованных привилегий налогового органа в процедурах банкротства, которых за последние годы накопилось, увы, немало. Борьба с такими привилегиями — одна из ключевых задач банкротного права. Особенно важно, что КС защитил залог, уплата налогов за счет которого поставила сам важнейший институт залога под угрозу. Теперь очень важно, опираясь на это постановление КС, убеждать законодателя продолжить отмену налогов в ликвидационной процедуре.
В 2023 году было очень много интересных дел (впрочем, как и всегда), и поэтому было очень сложно выбрать. Но я остановился на самом, пожалуй, важном, значение которого нам еще предстоит оценить. С 2018 года, когда я опубликовал соответствующую статью (кстати, впервые под псевдонимом), я продвигаю идею о том, что правильно было бы исполнительным иммунитетом защищать не только непосредственно квартиру (единственную), но и деньги в определенной сумме. Когда я только начинал озвучивать это публично (интернет, как говорится, все помнит), мне возражали — мол, ну нет, это уже совсем перебор. И банки на это не пойдут.
Я же разбирал примерно следующий гипотетический пример. Вот у меня большая семья. Мне нужна минимум трехкомнатная, а лучше четырехкомнатная квартира, и я коплю на нее деньги. Накопил пока только на однокомнатную. Дальше у меня два варианта: купить ту квартиру, которая мне не подходит (ее потом все равно придется продавать или менять с доплатой), или копить дальше. И, по-моему, результат должен быть одинаковый.
Однако, если иммунитетом пользуется только квартира «в натуре», мне было, конечно, безопаснее ее покупать. Хоть это и бессмысленно с точки зрения потери денег на покупке-продаже-налогах. Собственно, я и ратовал за то, чтобы суды начали толковать правило об иммунитете единственного жилья творчески и защищали не только квартиры «в натуре», но и деньги.
Напомним фабулу этого кейса.
В рамках банкротства Дениса Анохина с торгов было продано единственное жилье должника — квартира, находящаяся в залоге у Александра Артемьева (кредитора). Между кредитором и финуправляющим возникли разногласия о порядке распределения вырученных при продаже залога денег. При этом суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, постановил, что в начале должны быть погашены требования залогового кредитора по основному долгу и процентам, затем требования кредиторов по текущим платежам и требования иных кредиторов третьей очереди по основному долгу и процентам и лишь после требования залогового кредитора по штрафным санкциям и требования иных кредиторов третьей очереди по штрафным санкциям. Артемьев с актами судов не согласился и пожаловался в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и определил, что в пользу залогового кредитора подлежат перечислению 90% суммы, вырученной от реализации предмета залога. Оставшиеся 10% направляются на погашение расходов. Кейс подробно описан на портале PROбанкротство.
А теперь какую мысль мы находим в Определении Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 06.10.2023 № 304-ЭС23-2129(3) по делу № А45-29954/2020?
На мой взгляд, именно эту мысль, что иммунитет единственного жилья может защищать и деньги. Конечно, надо признать, что казус был не самый «острый». Суд рассматривал не такое дело, в котором у должника были деньги на счете, но не было единственного жилья (надеюсь, такие дела впереди). Тем не менее «имеющий уши да услышит». (© Миледи) В данном деле суд обратил взыскание на единственное жилье, которое находилось в ипотеке, и отдал залоговому кредитору выручку. И еще остались деньги. Поскольку это именно деньги, а не квартира «в натуре», их, конечно, надо было передать остальным кредиторам должника. Так говорила формальная старая практика. А ВС РФ решил иначе. Он сказал, что эти деньги должны пользоваться таким же иммунитетом единственного жилья, как и само жилье. И это означает, что иммунитету на деньги — быть. И остался один шаг до той идеи, с которой я начал эту заметку. Ждем, кто его сделает первым.
В 2023 году Верховный Суд РФ принял важное определение по делу № А57-6120/19, которым отменил судебные акты нижестоящих судов и направил вопрос об утверждении процентного вознаграждения арбитражному управляющему АО «Аткарский МЭЗ» на новое рассмотрение. Арбитражный управляющий, продав находящийся в залоге у аффилированного с должником кредитора ООО «ГК «Русагро» завод его дочерней компании за 11 млрд руб., заявил к выплате процентное вознаграждение в размере 576 млн руб.
ООО «Сингента» возражало против установления вознаграждения в заявленном размере, ссылаясь на то, что личный вклад управляющего в достигнутый результат (продажа лота за 11 млрд руб.) был минимальный и вознаграждение в 576 млн руб. не соответствует объему фактически проведенных управляющим мероприятий. Больше подробностей по кейсу можно найти на портале PROбанкротство.
В интересах ООО «Сингента» была подготовлена кассационная жалоба в ВС РФ. Бюро «Бартолиус» добилось отмены в Верховном суде РФ вынесенных судебных актов и направления дела на новое рассмотрение. Таким образом, адвокатам удалось защитить интересы клиента, рассчитывающего на справедливое распределение конкурсной массы должника.
ВС РФ рассмотрел жалобу, подготовленную адвокатами «Бартолиус» в интересах конкурсного кредитора ООО «Сингента», согласился с доводами, что объем личного вклада арбитражного управляющего в результат процедуры подлежал исследованию и оценке.
Важность кейса, по мнению Юлия Тая, в том, что ВС РФ указал, что суды, устанавливая процентное вознаграждение в максимальном размере, уклонились от определения и анализа всех обстоятельств, входящих в предмет доказывания по спору. Тем самым нижестоящими судами было нивелировано стимулирующее воздействие данной части вознаграждения, что ВС РФ признано недопустимым. Анализируемый кейс существенно повлиял на судебную практику, он является революционным: теперь при рассмотрении аналогичных дел необходимо устанавливать баланс интересов арбитражных управляющих и кредиторов, рассчитывающих на справедливое распределение конкурсной массы. Дело было включено в п. 23 Обзора судебной практики по вопросам участия арбитражного управляющего в деле о банкротстве Верховного Суда РФ от 11.10.2023.
По сути, ВС истолковал Закон «О несостоятельности (банкротстве)» contra legem, но подобное толкование абсолютно необходимо, поскольку позволяет достичь цели правового регулирования прав и обязанностей лиц, участвующих в банкротстве вообще и АУ в частности. Также данная правовая позиция фактически требует от суда не математического (роботизированного) подхода в определении вознаграждения, а вдумчивого (нюансированного) рассмотрения вопроса о дополнительном вознаграждении, чтобы оно отвечало целям и задачам его установления и выплаты АУ с учетом его фактических действий и соблюдения принципа справедливости. Иной подход всегда будет приводить к эффекту «награждения непричастных и наказания невиновных».
В рамках дела о банкротстве АО «Военно-промышленный банк» конкурсный управляющий обратился с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности лиц, входящих в состав органов управления банка, а именно — председателя правления, членов правления, членов кредитного комитета, членов совета директоров.
В качестве оснований ответственности управляющий заявил формирование неликвидной ссудной задолженности, вывод ликвидных активов, создание дополнительных обязательств банка, хищение денежных средств вкладчиков, а также воспрепятствование работе временной администрации в виде непередачи электронных баз данных и документов. Все подробности по данному делу опубликованы на портале PROбанкротство.
Формулируя правовые основания определения, ВС РФ сделал акцент на том, что установленные в законе основания ответственности являются опровержимыми презумпциями и направлены лишь на перераспределение бремени доказывания в пользу истца. Наличие презумпцией не означает, что истец не может ссылаться на иные действия (бездействия) контролирующих лиц, которые не закреплены в законе, но при этом стали причиной банкротства.
Определяющим практику в данном судебном акте является то, что ВС РФ впервые допустил возможность привлечения к ответственности членов коллегиальных органов управления, которые фактически уклоняются от осуществления обязанностей, возложенных на них законом, внутренними нормами и правилами банка. В данной части членам коллегиальных органов вменена потеря контроля над действиями иных сотрудников банка, включая председателя правления, которые совершали противоправные действия и сформировали дефектную систему управления. При этом в качестве обоснования такого подхода суд сослался на нормы, позволяющие привлекать к ответственности номинальных руководителей, которые также, по сути, не участвуют в принятии управленческих решений, но при этом имеют правовую возможность оказывать на них влияние.
Несколько лет назад, продолжает Максим Стрижак, после принятия Верховным Судом Определений 7 октября 2021 года № 305-ЭС18-13210 (2) (дело о банкротстве ОАО КБ «Балтика») и от 10 ноября 2021 года № 305-ЭС19-14439 (3-8) (дело о банкротстве АО КБ «Гринфилд») практика судов по повальному привлечению к ответственности всех лиц, входящих в органы управления, была смягчена за счет выработки позиции о том, что банки осуществляют крупную по масштабам деятельность на рынке и обладают значительным количеством работников, в связи с чем к субсидиарной ответственности могут быть привлечены только те лица, действия которых непосредственно привели к банкротству кредитной организации.
Хотя ВС РФ в данном деле и повторил эту позицию, стоит учитывать, что нижестоящие суды склонны к перегибам. Поэтому стоит ожидать обратного тренда на привлечение к ответственности всех лиц, кто так или иначе входил в состав органов управления, даже если они непосредственно не принимали хозяйственно-управленческих решений. Как АСВ, так и иные заявители будут ссылаться на необеспечение должного контроля.
Также теперь субсидиарные ответчики не смогут ссылаться только лишь на то, что они не подписывали никаких протоколов и иных документов об одобрении убыточных сделок и управленческих решений. Таким образом, позиция Верховного суда расширяет пределы понимания добросовестных и разумных действий лиц, входящих в органы управления, а также оснований субсидиарной ответственности путем постулирования неправомерного уклонения от исполнения обязанностей по контролю. При этом участникам оборота и лицам, входящим в органы управления, стоит учитывать, что рассматриваемая позиция применима не только к банкам, но и к любым иным организациям, имеющим сложную корпоративную систему управления с элементами взаимного контроля.
В Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» от 26.10.2002 № 127-ФЗ внесено более 130 изменений с целью повышения эффективности процедур банкротства.
При этом статистические данные (ЕФРСБ) свидетельствуют о том, что в результате внесения указанных изменений в закон о банкротстве не происходит достижения результата, на который они направлены.
Причина заключается в том, что внесение изменений в закон о банкротстве происходит в отсутствие результатов научно-практических исследований состояния института банкротства, что приводит к предположительным выводам относительно причин низкой эффективности института и, как следствие, к предположительным решениям в отношении существующих проблем.
Применительно к регулированию деятельности арбитражных управляющих проблема заключается в отсутствии анализа всего спектра факторов, оказывающих влияние на деятельность арбитражного управляющего.
Закон о банкротстве в своем развитии характеризуется последовательным повышением имущественной ответственности арбитражных управляющих и СРО арбитражных управляющих.
Ужесточение имущественной ответственности арбитражного управляющего не привело к ожидаемому повышению эффективности процедур банкротства.
При этом указанные изменения закона привели к тому, что на протяжении последних пяти лет произошло существенное усугубление проблем, связанных с имущественной ответственностью арбитражных управляющих, в частности, наблюдается:
значительное увеличение случаев взыскания убытков с арбитражных управляющих и многократный рост размера взысканий;
ярко выраженная тенденция уязвимости арбитражного управляющего перед жалобами и высокая степень угроз привлечения к ответственности из-за проявления неуправляемых рисков снижает интерес к профессии со стороны ответственных высокопрофессиональных специалистов;
проявление негативных фактов криминальной активности отдельных участников отношений несостоятельности при реализации процедур банкротства, которые получают финансовое удовлетворение своих противоправных интересов при взыскании с арбитражных управляющих убытков;
системный кризис в сфере страхования ответственности арбитражных управляющих;
возрастающая уязвимость СРО АУ перед перспективами ее ликвидации из-за утраты части компенсационного фонда с его уменьшением за границы минимально допустимых значений в результате компенсационной выплаты (выплат).
Для решения проблемы НСПАУ в 2021 году направлено обращение в Минэкономразвития России, по результатам рассмотрения которого министерством проведено несколько рабочих совещаний с участием представителей НСПАУ, ФНС России и Росреестра.
По результатам совещаний органами государственной власти указано на недостаточность объективных данных, обосновывающих наличие обозначенных проблем, и, следовательно, отсутствует необходимость внесения соответствующих изменений в законодательство.
В этой связи у НСПАУ возникла идея — организовать проведение научно-практического исследования состояния имущественной ответственности арбитражных управляющих за период с 2017 по 2022 год силами ведущих научных учреждений нашей страны:
Финансовый университет при Правительстве РФ;
МГУ им. М. В. Ломоносова;
НИУ «Высшая школа экономики»;
РЭУ им. Г. В. Плеханова.
Чтобы именно ученые проанализировали реальное состояние института банкротства в этой части и дали свои научно обоснованные предложения по изменению законодательства о банкротстве.
Поскольку практика, которая сложилась в отношении внесения изменений в закон, свидетельствует о том, что эти изменения не приводят к достижению нужного результата, а, напротив, ведут к возникновению новых проблем. И причина, по нашему мнению, в неправильной постановке диагноза и, соответственно, в неправильном выборе лечения. Впервые в 2023 году в сфере несостоятельности (банкротства) НСПАУ использована практика проведения научно-практического исследования с целью выявления реальных проблем в указанной сфере и обоснования необходимости внесения изменений в законодательство.
