Кейс 1: в декабре 2018 года суд признал Артура Богомолова банкротом (дело № А40-49455/2018). Финансовый управляющий Виталий Корчагин попросил суд утвердить размер процентов по вознаграждению в сумме 14,5 млн рублей. Суд первой инстанции, с которым согласилась апелляция, удовлетворил заявление ФУ. После чего кредитор должника Алексей Тырнов подал жалобу в окружной суд. Подробнее читать о кейсе на PROбанкротство.
Кейс 2: в октябре 2021 года суд признал Алексея Лысякова банкротом (дело № А40-242489/2020). Финансовым управляющим утверждена Елена Давыдова. АО «Сити Инвест Банк» (кредитор) пожаловалось на действия (бездействие) Елены Давыдовой и потребовало отстранить ФУ. Кредитор указал, что ФУ незаконно перечислила бывшей жене должника более 4 млн рублей. Суд первой инстанции признал заявление АО «Сити Инвест Банк» необоснованным. Апелляционный суд признал действия ФУ незаконными и отстранил Елену Давыдову от исполнения обязанностей управляющего должника. Елена Давыдова и Алексей Лысяков пожаловались в окружной суд. Больше информации по данному кейсу читайте на PROбанкротство.
Как считает Наталья Василенко, самый вероятный итоговый сценарий развития событий в этих случаях — предъявление убытков арбитражным управляющим.
Как отстранение арбитражного управляющего, так и поспешность в выплате арбитражным себе вознаграждения, оспоренная в суде, являются одними из самых весомых аргументов в признании действий арбитражного управляющего недобросовестными. Поэтому хоть на первый взгляд ситуации непохожие, но их последствия могут быть одинаковыми — предъявление убытков к арбитражным управляющим, а в дальнейшем и к саморегулируемым организациям, членами которых они являются.
Рискую прослыть Кассандрой банкротства, но эти два кейса могут иметь далеко идущие последствия. Огорчает, что и в том и в другом случае именно поспешность и недальновидность, а не только непрофессионализм привели арбитражных к печальным последствиям. Предельная осмотрительность в каждом своем действии должна стать девизом каждого арбитражного управляющего.
21.02.2023 АС Московского округа был рассмотрен обособленный спор о признании недействительной сделки купли-продажи акций АО «АЛЕВ» — ранее крупного производителя молочной продукции (дело № А40-16864/2019, опубликована только резолютивная часть). Портал PROбанкротство уже писал об этом банкротстве. Кассация согласилась с судами нижестоящих инстанций, которые не нашли оснований для признания сделки недействительной, поскольку сделка не отвечала признакам пп. 1, 2 ст. 61.2 закона о банкротстве и ст. 10, 168 ГК РФ. Более того, в судебном заседании был рассмотрен вопрос о неприменении положений абз. 3 п. 26 ПП ВАС РФ от 22.06.2012 № 35, устанавливающий повышенный стандарт доказывания для должника к спорам о признании недействительными сделок по банкротным основаниям.
По мнению Ивана Веселова, сделки с наличной формой расчета всегда вызывают особый интерес у участников банкротных споров (справедливости ради, не всегда безосновательно). При этом расписка о получении денежных средств по договору часто является недостаточной для того, чтобы убедить суд, что исполнение по сделке было реальным, а не притворным/мнимым.
Например, такая проблема возникает при применении абз. 3 п. 8 ПП ВАС РФ от 23.12.2010 № 63, предусматривающего возможность признания сделки недействительной как неравноценной в том случае, если должнику на момент ее заключения было известно об отсутствии у контрагента достаточных денежных средств для ее исполнения. Однако для установления на стороне должника «такого знания» суды обращаются к абз. 3 п. 26 ПП ВАС РФ от 22.06.2012 № 35, ориентирующего, помимо прочего, исследовать имущественное положение контрагента и пр. При этом, несмотря на то, что абз. 3 п. 26 ПП ВАС РФ от 22.06.2012 № 35 касается споров о включении требований в реестр кредиторов (подразумевающий повышенный стандарт доказывания), его применение экстраполируется судами и на споры о признании недействительными сделок по банкротным основаниям (подразумевающий обычный стандарт доказывания «разумная степень достоверности»). См., например, определение СКЭС ВС РФ от 30.09.2019 № 305-ЭС16-18600(5-8) по делу № А40-51687/2012.
С учетом изложенного должник — физическое лицо оказывается в ситуации, когда доказать реальность получения наличных крайне затруднительно, особенно в том случае, когда контрагент по сделке не спешит раскрывать информацию о своем имущественном положении. Вменение же участникам оборота, не являющимся коммерсантами, обязанности по проведению проверки имущественного состояния каждого потенциального контрагента как минимум абсурдно и не отвечает логике и истории развития гражданского оборота.
Настоящее дело примечательно тем, что суд как раз и указал не недопустимость такого вменения в рамках споров о признании сделок недействительными, подчеркнув, что обязанность по доказыванию обратного должна лежать на кредиторе, оспаривающем сделку. Также вызывает интерес применение судом положений ст. 61.7 ЗоБ. Так, суд отметил, что компания, чьи акции были переданы по договору, находится в банкротстве, реестр требований кредиторов к которой составляет более 4 млрд рублей. В этой связи возврат акций в конкурсную массу должника приведет к ухудшению положения его кредиторов, поскольку акции являются неликвидным имуществом, а проведение торгов повлечет дополнительные затраты для конкурсной массы должника.
В рамках дела о банкротстве Серегина В. В. (дело № А40-144662/2020) финансовый управляющий должника на основании п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве и ст. 10, 168 ГК РФ оспорил сделки по перечислению должником в пользу бывшей супруги Серегиной С. Л. денежных средств за период с 26.10.2017 по 09.01.2020 в общем размере 17 864 219,52 рубля. Портал PROбанкротство писал об этом кейсе.
Определением Арбитражного суда города Москвы от 29.12.2021, оставленным без изменения Постановлением Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.04.2022 и Постановлением Арбитражного суда Московского округа от 17.06.2022, заявление финансового управляющего удовлетворено, признаны недействительными сделки Серегина В. В. в пользу Серегиной С. Л. по перечислению денежных средств в общем размере 17 864 219,52 рубля, применены последствия недействительности сделки в виде взыскания с Серегиной С. Л. в конкурсную массу Серегина В. В. 17 864 219, 52 рубля.
Судами установлено, что заявление о признании Серегина В. В. несостоятельным (банкротом) принято к рассмотрению Определением Арбитражного суда города Москвы от 25.08.2020, оспариваемые сделки совершены в период с 26.10.2017 по 09.01.2020, то есть в период подозрительности, установленный п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве. При перечислении денежных средств в пользу Серегиной С. Л. в назначении платежа было указано «дарение близкому родственнику», вследствие чего оспоренные перечисления совершены безвозмездно, с целью причинения вреда имущественным правам кредиторов.
Суды пришли к выводу о доказанности наличия оснований для признания оспариваемых платежей недействительными сделками по п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве и об отсутствии оснований для признания оспариваемых сделок недействительными по ст. 10, 168 ГК РФ.
Серегина С. Л. не согласилась с судебными актами и обратилась с кассационной жалобой в Верховный суд РФ. Первоначально Определением судьи Верховного суда РФ от 21.09.2022 № 305-ЭС22-10847(2) в передаче кассационной жалобы в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного суда Российской Федерации было отказано.
Однако Определением заместителя председателя Верховного суда Российской Федерации — председателя Судебной коллегии по экономическим спорам от 13.01.2023 кассационная жалоба Серегиной С. Л. была передана для рассмотрения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ.
Согласно опубликованной 20 февраля 2023 года резолютивной части Определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда РФ, судебные акты по указанному обособленному спору отменены, заявление финансового управляющего о признании сделок недействительными и применении последствий недействительности сделок направлено на новое рассмотрение в Арбитражный суд города Москвы.
Как следует из Определения от 13.01.2023, основанием для передачи кассационной жалобы послужило то, что суды не учли доводов Серегиной С. Л. о том, что денежные средства перечислялись в качестве алиментов на содержание несовершеннолетнего ребенка. Обязанность по содержанию несовершеннолетнего ребенка лежала на должнике в силу прямого указания норм семейного законодательства, а сам размер перечисленных сумм не превышал существенно того размера алиментов, который определен Семейным кодексом РФ.
Передача кассационной жалобы на рассмотрение Верховного суда РФ была обусловлена тем, что нижестоящие суды не учли цель конкурсного оспаривания подозрительных сделок должника — восстановление того положения, которое имело бы место, если сделки не были совершены (восстановление имущественной массы должника и уравнивание кредиторов). В том случае если такая цель не достигается, то оспаривание сделок становится бессмысленным. В данном деле в случае признания оспоренных платежей направленными на исполнение обязанностей по содержанию ребенка должника оспаривание платежей не меняет по существу состояние конкурсной массы и положение кредиторов.
Наличие несовершеннолетнего ребенка, считает Юлия Иванова, само по себе накладывает на должника обязанность по его содержанию, которая не зависит от наличия соглашения об уплате алиментов или решения суда об их взыскании. Порядок и форма предоставления содержания несовершеннолетним детям определяются родителями самостоятельно (ст. 80 Семейного кодекса Российской Федерации), сами алименты в силу своей правовой природы носят безвозмездный характер, поэтому совершение платежа в пользу бывшего супруга, с которым проживает несовершеннолетний ребенок, может быть квалифицировано как исполнение такой обязанности. При отсутствии соглашения об уплате алиментов их размер определяется законом либо в виде пропорции от дохода, либо в виде твердой суммы. Если размер выплаченных сумм не превышал того размера, который подлежал уплате по закону, отсутствует нарушение прав кредиторов, поскольку требования об уплате таких платежей подлежали бы удовлетворению либо в составе первой очереди текущих платежей, либо в составе первой очереди реестровых требований. Поэтому при сохранении выплаченных денежных средств в конкурсной массе кредиторы последующей очереди не могли на них претендовать. Нарушение прав кредиторов и неправомерный ущерб конкурсной массе имеют место только в том случае, когда размер таких выплат существенно превышает суммы, которые подлежали бы уплате в соответствии с законом (Определение Верховного суда РФ от 02.08.2018 по делу № 305-ЭС18-1570). В таком случае взысканию в порядке реституции подлежали бы платежи сверх суммы, определенной законом.
В рамках дела № А40-151442/20 о банкротстве ООО «ИТАЛ ПРОФ» Арбитражный суд Московского округа решал вопрос о наличии у лица, в отношении которого рассматривается заявление о привлечении к субсидиарной ответственности права на основании п. 6 ст. 16 закона о банкротстве инициировать исключение из реестра требований кредиторов субординированного требования. Подробно о кейсе можно прочитать на PROбанкротство.
ООО «Агрохолдинг Дубовский» обратилось в АС города Москвы с заявлением о включении его требований в размере 64 664 510 рублей в реестр требований кредиторов должника. Определением АС города Москвы от 16.08.2021 было отказано во включении его требований в реестр, однако требование было учтено в очередности, предшествующей распределению ликвидационной квоты.
В дальнейшем ООО «Агрохолдинг Дубовский» на основании п. 14 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом ВС РФ 29.01.2020, подало заявление о привлечении участника должника Маслова Н. Г. к субсидиарной ответственности.
После принятия заявления о привлечении Маслова Н. Г. к субсидиарной ответственности последний подал заявление об исключении требования ООО «Агрохолдинг Дубовский» из реестра со ссылкой на его фиктивность.
Вадим Бородкин надеется, что высказанная окружным судом позиция закрепится в судебной практике, особенно учитывая принятие Федерального закона от 21.11.2022 № 452-ФЗ о внесении изменений в закон о банкротстве, которым было установлено, что лицу, привлекаемому к субсидиарной ответственности, может быть предоставлено право на осуществление прав лица, участвующего в деле о банкротстве, по участию в предусмотренных законодательством обособленных спорах, если это влияет на размер конкурсной массы и размер ответственности привлекаемого лица. Поправки в закон о банкротстве были внесены с учетом ранее принятого Постановления Конституционного суда РФ от 16.11.2021 № 49-П, в котором ст. 42 АПК РФ и ст. 34 закона о банкротстве в их взаимосвязи были признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой по смыслу, придаваемому им судебной практикой, они не позволяли лицу, привлеченному к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, обжаловать судебный акт, принятый без участия этого лица, о признании обоснованными требований кредиторов должника и о включении их в реестр требований кредиторов за период, когда это лицо являлось контролирующим по отношению к должнику.
Однако из Постановления Конституционного суда РФ не следовало, что контролирующие должника лица вправе инициировать любые споры в рамках дела о банкротстве, тем более не предусмотренные законом о банкротстве. Данное обстоятельство имеет важное значение.
В настоящее время решается, по какому пути пойдет судебная практика: по пути максимального дозволения контролирующим лицам инициировать любые споры только лишь на том основании, что заявление подается контролирующим лицом, либо с необходимостью в каждом конкретном случае оценивать поданное заявление на соответствие критериям наличия у контролирующего лица экономического интереса. Представляется, что правильным является именно второй вариант (как с точки зрения закона, так и с позиции поиска баланса интересов заинтересованных лиц). Цель необходимости наделения контролирующих лиц дополнительными правами по защите их экономического интереса выражается в двух основных направлениях, которые условно можно использовать как критерии наличия экономического интереса: споры по формированию конкурсной массы; споры, влияющие на размер конкурсной массы, а значит, ответственности привлекаемого лица.
В этой связи, продолжает Вадим Бородкин, если инициируемый контролирующим лицом спор не подпадает ни под один из критериев наличия экономического интереса привлекаемого к ответственности лица, то поданное заявление должно быть оставлено без рассмотрения как заявленное неуполномоченным лицом.
Так, в рассмотренном окружным судом споре заявление было направлено против субординованного требования кредитора, размер которого в силу п. 11 ст. 61.11 закона о банкротстве никак не мог затронуть экономический интерес привлекаемого к субсидиарной ответственности лица. Также окружной суд указал на порочность выбранного контролирующим лицом варианта защиты, основанного на п. 6 ст. 16 закона о банкротстве. Согласно указанной норме требования кредиторов включаются в реестр и исключаются из него арбитражным управляющим или реестродержателем на основании вступивших в силу судебных актов, устанавливающих их состав и размер.
Если и говорить о надлежащем способе защиты интересов контролирующего лица, то с учетом выраженных позиций Конституционного суда РФ в Постановлении от 16.11.2021 № 49-П и СКЭС ВС РФ в Определении от 30.09.2021 № 307-ЭС21-9176, а также внесенных Федеральным законом от 21.11.2022 № 452-ФЗ изменений в закон о банкротстве, то надлежащим способом защиты должно признаваться обжалование определения суда о признании требований кредитора обоснованными.
ФНС по итогам проверки доначислила ООО «ПК Уссурийский» налоги, пени и штрафы. Позже по заявлению ФНС суд признал должника банкротом. В рамках банкротства конкурсный управляющий подал заявление о привлечении экс-гендиректора ООО «ПК Уссурийский» Тамары Сафоновой к субсидиарной ответственности. При этом само ООО «ПК Уссурийский» потребовало в суде признать налоговые доначисления незаконными. Сафонова попросила суд привлечь ее к участию в споре с ФНС в качестве третьего лица. Но суды трех инстанций признали ходатайство экс-гендиректора налогоплательщика необоснованным. Тогда Сафонова пожаловалась в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и отправил спор в суд первой инстанции на новое рассмотрение (дело № А51-5236/2022). Подробнее о данном деле можно прочитать на PROбанкротство.
В Постановлении от 16.11.2021 № 49-П, КС РФ, рассуждает Кирилл Саськов, рассматривая вопрос о допустимости оспаривания КДЛ судебных актов о включении требований кредиторов в реестр, выразил общую правовую позицию: в рамках спора о привлечении к субсидиарной ответственности лицо уже не имеет возможности оспорить размер задолженности должника перед кредитором и обоснованность включения соответствующего требования в реестр, в то время как размер ответственности напрямую зависит от наличия или отсутствия данных требований. Позднее были внесены изменения в ст. 34 и 61.15 закона о банкротстве, в соответствии с которыми КДЛ обладают правами лиц, участвующих в деле о банкротстве, в любом обособленном споре, решение по которому может повлиять как на основания, так и на размер их субсидиарной ответственности.
Интересно, что зачастую многие кредиторы банкрота включаются в реестр на основании ранее просуженного долга, в этом случае суд не может не удовлетворить требование такого кредитора, а для того, чтобы «выбить» его из реестра, необходимо обжаловать соответствующий судебный акт, которым был взыскан долг с должника. Общий правовой подход, обозначенный в постановлении КС РФ, позволяет КДЛ подать жалобу на такое решение вне рамок дела о банкротстве или же участвовать в качестве третьего лица в данном споре в суде первой инстанции, хотя нормативное регулирование говорит только об «обособленном споре». Ситуация, которая станет предметом рассмотрения СКЭС в деле № А51-5236/2022, является аналогичной оспариванию решения о взыскании задолженности с должника вне рамок дела о банкротстве и должна быть разрешена в соответствии с ранее обозначенным КС РФ подходом. В то же время хочется надеяться, что ВС РФ не просто даст ответ на конкретный вопрос, а подчеркнет, что судам следует в каждом случае определять, есть ли у КДЛ интерес участия в деле.
В случае с Тамарой Сафоновой задолженность перед уполномоченным органом, возникшая в результате совершения налогового правонарушения и составляющая более 50% требований, включенных в реестр требований кредиторов, составляет презумпцию того, что действия генерального директора довели должника до банкротства. Формально данную презумпцию можно опровергнуть, доказав отсутствие вины директора, однако на практике это сделать невозможно, если речь не идет о том, что на момент совершения правонарушения его квалификация в качестве такового не была однозначной, например, ввиду неопределенности законодательного регулирования или если иным контролирующим лицом было совершено налоговое преступление, о котором директор не знал. В остальных случаях руководитель всегда будет виновен в привлечении общества к ответственности, а единственная возможность КДЛ защититься — доказать, что компания была привлечена к ней неправомерно, что невозможно сделать в споре о привлечении его к субсидиарной ответственности в силу обязательности законной силы судебного акта.
При этом налоговая проверка может быть проведена за период, когда руководителем общества являлось лицо, которое на момент вынесения решения о привлечении должника к ответственности уже не осуществляет полномочия директора и не может представить свои возражения, хотя такой руководитель является главным «свидетелем» хозяйственной деятельности юридического лица, оценка которой судом повлияет как на возможность взыскания с бывшего директора, так и на размер самой ответственности. В такой ситуации подлежащий правовой защите интерес КДЛ очевиден.
Действующие лица:
