ООО «Еврофинанс» взяло кредит в Промсвязьбанке в размере 16 млн долларов, а затем предоставило взаймы аффилированному ООО «ПрофИнвест» 1 млрд рублей. Поскольку ООО «ПрофИнвест» не вернуло заем, а принадлежавшая компании недвижимость была выведена по цепочке сделок в пользу аффилированного лица на Кипр, за заемщика перед Промсвязьбанком рассчитался поручитель — ООО «Астория». При этом ООО «Еврофинанс» обратно деньги от ООО «ПрофИнвест» не получило и в дальнейшем было признано банкротом. По заявлению конкурсного управляющего ООО «Еврофинанс» суд первой инстанции, с которым согласился окружной суд, привлек к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц. Однако жалобой ответчиков заинтересовался Верховный суд, который отменил акты судов первой и кассационной инстанций, и оставил в силе постановление апелляционного суда, отказавшегося привлекать КДЛ к субсидиарной ответственности (дело А40-122605/2017).
Фабула
ООО «Еврофинанс» получило кредит в размере 16 млн евро в ПАО «Промсвязьбанк». Затем ООО «Еврофинанс» как займодавец и ООО «ПрофИнвест» заключили договор займа, по которому ООО «ПрофИнвест» получило 1 млрд рублей. На эти деньги ООО «ПрофИнвест» купило у ООО «Астория» участок. Купленный участок был разделен на два. Затем участки по соглашению об отступном были переданы кипрской компании «Трофенсе Холдинг Лимитед», которая, в свою очередь, реализовала их компании «Лабини Инвестментс Лимитед», а та продала участки Алексею Богачеву.
ООО «ПрофИнвест» так и не вернуло заем ООО «Еврофинанс». При этом в дальнейшем ООО «Еврофинанс» (далее — должник) было признано банкротом и конкурсный управляющий потребовал привлечь к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц: Ильдара и Розу Самиевых, Сергея Говядина, Сергея Говорухина, компанию Мэнзфилд Игзекьютив Лимитед, ООО «ПрофИнвест», Алексея Богачева, а также компании Трофенсе Холдинг Лимитед и Лабини Инвестментс Лимитед.
По мнению КУ, в результате совершения указанной совокупности сделок деньги ООО «Еврофинанс» были направлены аффилированному лицу в оффшорную юрисдикцию – Республику Кипр, а ликвидный актив (участок), за счет которого могли быть погашены требования независимых кредиторов должника, ООО «ПрофИнвест» передало третьему лицу. При этом одни члены группы лиц извлекли выгоду за счет должника, поскольку задолженность ООО «ПрофИнвест» по договору займа не была погашена.
Суд первой инстанции привлек к субсидиарной ответственности Самиевых, Говядина, Говорухина, компанию Мэнзфилд Игзекьютив Лимитед и ООО «ПрофИнвест». Апелляция в этой части определение отменила. А кассация, отменив постановление апелляции, оставила в силе определение суда первой инстанции.
Мэнзфилд Игзекьютив Лимитед, Говядин и Самиевы пожаловались в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции, сославшись на положения статей 61.10, 61.11 закона о банкротстве, согласился с доводами КУ, что в результате скоординированных действий контролирующих лиц и получения от должника денег в заем, приобретения участков и их последующей возмездной реализации в пользу иного лица без возврата суммы займа должнику, ООО «ПрофИнвест» стало выгодоприобретателем совместных действий, причинивших ущерб кредиторам должника, получив от последнего существенный актив по сделке. Такая совокупность сделок привела к банкротству должника и отсутствию у него возможности исполнения обязательств перед независимыми кредиторами.
При этом ООО «ПрофИнвест», на которое должником выведен существенный актив, по сути, на безвозвратной основе, не было обременено иными обязательствами перед неаффилированными кредиторами в отличие от должника.
Оценив структуру корпоративных связей группы компаний, суд пришел к выводу, что контроль над группой осуществляли Самиевы, Говядин, Говорухин, компания Мэнзфилд Игзекьютив Лимитед и общество «ПрофИнвест», в связи с чем привлек этих лиц к субсидиарной ответственности.
Суд апелляционной инстанции не согласился с подобной квалификацией отношений сторон. Как установил суд, деньги, которые должник предоставил ООО «ПрофИнвест» по договору займа, должник предварительно получил у ПАО «Промсвязьбанк» по кредитному договору (размер кредита — 16 млн долларов).
Исполнение обязательств должника обеспечивалось поручительством общества «Астория». В апреле 2017 года Промсвязьбанк направил ООО «Астория» требование о погашении им как поручителем просроченной задолженности по кредитному договору, которое было исполнено в мае 2017 года.
Впоследствии, ссылаясь на то, что к ООО «Астория» в порядке суброгации перешли все принадлежавшие Промсвязьбанку по кредитному договору права, указанное общество в рамках настоящего дела о банкротстве попросило в суде включить его требование в реестр заемщика. При этом в сентябре 2019 года суд заявление ООО «Астория» отклонил, указав, что ООО «Еврофинанс» перечислило ООО «ПрофИнвест» именно деньги, полученные по кредитному договору. То есть должник не был действительным получателем кредита, через него деньги прошли транзитом и попали к другой входящей в группу лиц компании. Суд первой инстанции ранее пришел к выводу, что поскольку весь кредит должник перечислил ООО «ПрофИнвест», а впоследствии эти деньги получило ООО «Астория» и именно за счет этих средств ООО «Астория» возвратило Промсвязьбанку долг. То есть фактически ООО «Астория» не использовало собственные (дополнительные) деньги для оплаты за должника.
А это значит, что должник перечислил ООО «ПрофИнвест» не свои деньги, а кредитные средства, полученные от Промсвязьбанка. При этом ООО «Астория» как поручитель погасило задолженность должника перед банком и не было включено в реестр требований кредиторов должника, что свидетельствует об отсутствии причинно-следственной связи между заключенной сделкой по выдаче обществу «Профинвест» займа и наступившей впоследствии неплатежеспособностью должника.
Суд округа согласился с выводом суда первой инстанции о вредоносном характере вменяемой ответчикам цепочки сделок. При этом суд отметил, что вопреки выводам апелляции погашение обществом «Астория» обязательств перед Промсвязьбанком никаким образом не опровергает наступление у должника банкротства в связи с невозможностью исполнения обязательств перед иными независимыми кредиторами по причине вывода существенного актива на иное аффилированное лицо (ООО «ПрофИнвест») и последующее отчуждение этим лицом высоколиквидного актива без возврата денег должнику, что сделало невозможным восстановление платежеспособности должника за счет взыскания суммы долга с ООО «ПрофИнвест», а соответственно и последующее пополнение конкурсной массы.
Что думают заявители
Заявители настаивают на правильности выводов апелляции об отсутствии вреда для должника и конкурсной массы от вменяемой совокупности сделок.
Генеральная идея и сущностная характеристика требования о привлечении к субсидиарной ответственности состоит в необходимости возместить причиненный вред, поэтому при отсутствии вреда как такового требование удовлетворено быть не может.
Заявители указывают, что вступившим в законную силу определением от 30.09.2019 (об отказе во включении требований ООО «Астория» в реестр) установлена совокупность следующих операций:
банк выдал должнику кредит;
весь кредит перечислен должником обществу «ПрофИнвест»,
впоследствии эти деньги были получены обществом «Астория»;
именно за счет этих средств общество «Астория» как поручитель возвратило банку кредит.
Поэтому вывод о том, что договор займа привел к объективному банкротству должника, противоречит фактическим обстоятельствам, поскольку он не повлек изменений в соотношении его активов и пассивов. Сделав обратный вывод, суды первой и кассационной инстанции не установили, в чем конкретно выражается вред и в каком размере он был причинен. Вменяемые сделки не могли повлечь за собой объективное банкротство должника, поскольку экономический эффект для должника от данных сделок не является отрицательным.
Кроме того, суды первой и кассационной инстанций нарушили нормы о преюдиции, в результате чего был проигнорирован факт предоставления должнику компенсации за изъятие актива. Ввиду отсутствия признака причинения вреда кредиторам, иск о привлечении к субсидиарной ответственности не мог быть удовлетворен.
Также заявители сослались на пропуск КУ срока исковой давности по заявленному требованию. Исходя из применимой редакции закона о банкротстве, исковая давность составляет один год. Об основаниях иска управляющий узнал в 2018 году, а предъявил требование только в 2021 году.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
В период времени, в рамках которого совершены вменяемые ответчикам действия, положения пункта 4 статьи 10 закона о банкротстве (в редакции ФЗ от 28.06.2013 № 134-ФЗ; в настоящее время аналогичная норма содержится в пункте 1 статьи 61.11 закона о банкротстве) предусматривали возможность привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности по его долгам в ситуации, когда их виновным поведением вызвана невозможность удовлетворения требований кредиторов.
Исходя из этого судебное разбирательство о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности должно в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (объективные, рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника (определение СКЭС Верховного суда от 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079).
Под действиями (бездействием) контролирующего лица, приведшими к невозможности погашения требований кредиторов следует понимать такие действия (бездействие), которые явились необходимой причиной банкротства должника, то есть те, без которых объективное банкротство не наступило бы. Суд оценивает существенность влияния действий (бездействия) контролирующего лица на положение должника, проверяя наличие причинно-следственной связи между названными действиями (бездействием) и фактически наступившим объективным банкротством (пункт 16 постановления Пленума ВС от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением КДЛ к ответственности при банкротстве»; далее – постановление № 53).
Процесс доказывания обозначенных выше оснований привлечения к субсидиарной ответственности упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций, при подтверждении условий которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.
Согласно одной из таких презумпций предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия КДЛ в ситуации, когда имущественным правам кредиторов причинен существенный вред в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве, абзац первый пункта 23 постановления № 53).
Заявляя в рамках настоящего обособленного спора требования о привлечении КДЛ к субсидиарной ответственности, КУ фактически исходил из того, что кредиторам был причинен вред посредством совершения совокупности сделок по выдаче займа обществу «ПрофИнвест», приобретению данным обществом участков с направлением в конечном счете денежных средств аффилированному лицу в оффшорную юрисдикцию, а также последующим отчуждением участка, что лишило должника возможности получить средства в счет возврата займа. Тем самым деньги были выведены из имущественной массы должника без равноценного встречного возмещения.
В то же время ответчики указывали, что в действительности КУ в целях предъявления своего требования обращает внимание лишь на часть взаимосвязанных сделок, не анализируя всю цепочку юридически значимых фактов в целом.
Согласно позиции, изложенной в определении СКЭС ВС от 23.06.2021 № 305-ЭС21-3961 (1-3), когда отношения сторон являются сложно структурированными и опосредуются чередой запутанных и связанных между собой сделок, правильная квалификация совокупности юридически значимых действий сторон должна осуществляться посредством сопоставления фактических обстоятельств, имевших место до инициирования оспариваемых действий, и обстоятельств, возникших после совершения сторонами всех операций.
Как установил суд апелляционной инстанции (и не опроверг суд округа), деньги, которые должник предоставил обществу «ПрофИнвест» по договору займа, предварительно были получены должником от банка по кредитному договору. Поручителем по указанному договору являлось общество «Астория», которое и погасило задолженность перед банком.
Полагая, что права банка в рамках кредитных отношений с заемщиком (должником) перешли к обществу «Астория» как к исполнившему поручителю в порядке суброгации, последнее обращалось в рамках настоящего дела с заявлением о включении задолженности в реестр. При новом рассмотрении спора (после отмены судебных актов определением СКЭС Верховного суда от 28.03.2019 № 305-ЭС18-17629 (2)) вступившим в законную силу определением Арбитражного суда Москвы от 30.09.2019 по настоящему делу в удовлетворении заявления общества «Астория» было отказано. При этом суд установил, что должник не был действительным получателем кредита, через его счета деньги транзитом были немедленно переданы другой входящей в группу лиц компании (обществу «ПрофИнвест»); впоследствии в результате внутригруппового перераспределения активов общество «Астория» возвратило долг банку именно за счет средств, полученных должником, не используя собственные (дополнительные) средства для оплаты по кредиту.
Таким образом, в рамках указанного обособленного спора суд фактически установил, что погашение обществом «Астория» задолженности перед банком произведено в рамках договора о покрытии с заемщиком (должником) в счет компенсации за изъятые у должника ранее кредитные ресурсы в пользу одного из членов группы (абзац второй пункта 7 постановления Пленума ВС от 29.06.2023 № 26 «Об особенностях применения судами в делах о несостоятельности (банкротстве) норм о поручительстве», пункт 5 Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденного Президиумом ВС 29.01.2020).
Следовательно, вопрос о возможном причинении контролирующими лицами вреда кредиторам должен разрешаться посредством сопоставления имущественного состояния должника, имевшегося до всей совокупности приведенных операций, с тем финансовым положением, в котором он находился после совершения сторонами этих операций.
С учетом приведенных обстоятельств предварительного получения кредита от банка, внутригруппового перераспределения полученных средств и их дальнейшего направления на расчеты с банком следует согласиться с выводами суда апелляционной инстанции о том, что вменяемые ответчикам сделки (являющиеся частью более разветвленной цепочки сделок) не привели к отрицательному экономическому эффекту для должника, так как не повлекли изменений в соотношении его активов и пассивов.
По своей правовой природе требование о привлечении к субсидиарной ответственности направлено на компенсацию последствий негативных действий контролирующих лиц по доведению должника до банкротства. Как указал Конституционный суд в Постановлении от 21.05.2021 № 20-П, субсидиарная ответственность контролирующих общество лиц является мерой гражданско-правовой ответственности, функция которой заключается в защите нарушенных прав кредиторов общества, восстановлении их имущественного положения. Генеральным правовым основанием данного иска выступают положения статьи 1064 ГК, поскольку конечная цель предъявления соответствующего требования заключается в необходимости возместить вред, причиненный кредиторам. Соответствующий подход нашел свое подтверждение в пунктах 2, 6, 15, 22 постановления № 53.
В данном случае отсутствие негативных изменений в соотношении активов и пассивов должника указывает на отсутствие признака причинения вреда кредиторам, в силу чего не имеется и условий для возложения на КДЛ субсидиарной ответственности по долгам общества.
Обратные выводы суда первой инстанции о причинении вреда кредиторам фактически вошли в противоречие с принятым им ранее по настоящему делу определением, что не согласуется с положениями статьи 16 АПК.
Также ВС отклонил довод представителей конкурсного управляющего и М2М Прайвет Банк о нанесении ущерба кредиторам должника посредством отчуждения спорных участков обществом «ПрофИнвест» в пользу компании Трофенсе Холдинг Лимитед. Данные участки никогда не являлись ни имуществом должника, ни имуществом, подлежащим передаче должнику, а потому сделка по их отчуждению не может быть признана как совершенная за его счет (статья 61.1 закона о банкротстве).
Кроме того, непринятие оперативных мер по взысканию долга по займу с общества «ПрофИнвест» (чем могла быть снижена эффективность мероприятий по получению исполнения посредством обращения взыскания на имущество заемщика) также не может быть поставлена в вину контролирующим лицам, поскольку погашение обществом «Астория» кредита за должника фактически устранило негативные последствия выдачи займа обществу «ПрофИнвест».
Таким образом, в ситуации, когда контролирующее лицо произвело компенсацию за изъятый ранее актив, по общему правилу отсутствуют основания для возложения на такое лицо ответственности по долгам подконтрольного общества. При этом с учетом обстоятельств настоящего дела даже возможный факт погашения задолженности перед банком в период, предусмотренный статьей 61.3 закона о банкротстве, не указывает на наличие условий для субсидиарной ответственности, поскольку согласно разъяснениям абзаца шестого пункта 23 постановления № 53 сам по себе факт оказания предпочтения одному из кредиторов не образует признака существенной убыточности сделки.
Итог
Экономколлегия отменила акты судов первой и кассационной инстанций, и оставила в силе постановление апелляционного суда.
Почему это важно
Адвокат, учредитель коллегии адвокатов «Егоров и партнеры» Александр Егоров отметил, что Экономколлегия ВС уже не раз высказывалась относительно необходимости в делах о банкротстве исследовать все экономические показатели и юридические факты в целом для оценки доводов и возражений сторон.
Комментируемое определение ВС полезно тем, что устанавливает простую и ясную позицию о необходимости сопоставления имущественного состояния должника, имевшегося до совершения спорных операций, с тем финансовым положением, в котором он стал находиться после их осуществления. Проще говоря, необходимо устанавливать, есть ли вообще ущерб и не был ли он восполнен в итоге. В вопросах привлечения к субсидиарной ответственности суды зачастую не анализируют сложно структурированные сделки на предмет сопоставления экономических последствий их результатов и для установления вины ограничиваются формальным анализом фактов выбытия активов из владения должника. В текущей ситуации развития института привлечения к субсидиарной ответственности, когда законодателем на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия вины в доведении должника до банкротства, абсолютно каждая позиция Верховного суда важна и необходима практикующим юристам для целей убеждения суда исследовать в полной мере запутанные и связанные между собой сделки.
По словам Александра Егорова, сложные схемы сделок требуют значительно расширять периоды для анализа, а иногда и истребовать доказательства, так как в сделках участвуют иные субъекты и часто бывает непросто мотивировать суд углубляться в экономических последствия деятельности должника, поэтому необходимо опираться на как можно большее количество позиций вышестоящих судов по аналогичным вопросам.
По словам ведущего юриста судебной практики INTANA Legal Евгения Шикунова, Верховный суд часто указывает нижестоящим судам, что при оценке цепочек взаимосвязанных сделок необходимо учитывать, как вся их совокупность повлияла на изменение экономического положения должника, а не эффект от отдельно взятых сделок.
По словам управляющего партнера АВЕРТА ГРУПП Алексея Шарова, ключевой вывод, к которому пришел ВС РФ в комментируемом деле, состоит в том, что компенсация КДЛ ранее изъятого актива может служить основанием для исключения ответственности таких лиц по долгам подконтрольного общества.
При этом в действительности не важно, где оказались первоначальные активы – в иностранной юрисдикции или на территории РФ. Ключевое значение имеет экономический баланс должника, который был восстановлен за счет средств других участников группы, являющихся КДЛ. По всей видимости, в каком-то смысле можно говорить об эластичности активов должника-участника группы. Такой подход высшей инстанции в целом не лишен логики: первоначальный кредитор получил удовлетворение за счет поручителя, требования которого не были включены в реестр. С другой стороны, сам поручитель получил косвенное удовлетворение от заемных средств должника, а общий баланс активов группы уменьшился на сумму кредита. При этом вопрос о том, кому из бенефициаров группы в конечном счете была выделена часть активов, происхождение которых отсчитывается с должника, лежит за рамками дела о банкротстве. С учетом сказанного можно позитивно отнестись к позиции ВС РФ. Тем не менее, стоит обозначить и возможные риски. Само по себе правило, выработанное высшей инстанцией, сформулировано достаточно широко, без конкретизации условий его применения. Скорее всего, в дальнейшем оно получит неоднородное развитие в практике нижестоящих судов.
Юрист МКА «Асград» Сергей Архипов отметил, что ранее Верховный суд РФ занимал последовательную позицию о недопустимости недобросовестного «дробления» бизнеса: сначала по налоговым спорам, затем по делам о банкротстве. При этом в абз. 3 п. 7 Постановления Пленума Верховного суда РФ № 53 даже содержится соответствующее разъяснение: «Предполагается, что является контролирующим выгодоприобретатель, извлекший существенные преимущества из такой системы организации предпринимательской деятельности, которая направлена на перераспределение (в том числе посредством недостоверного документооборота), совокупного дохода, получаемого от осуществления данной деятельности лицами, объединенными общим интересом (например, единым производственным и (или) сбытовым циклом), в пользу ряда этих лиц с одновременным аккумулированием на стороне должника основной долговой нагрузки. В этом случае для опровержения презумпции выгодоприобретатель должен доказать, что его операции, приносящие доход, отражены в соответствии с их действительным экономическим смыслом, а полученная им выгода обусловлена разумными экономическими причинами. Приведенный перечень примеров не является исчерпывающим».
Из текста судебного акта ВС следует, что он признает транзитный характер перечислений денежных средств между участниками группы лиц и признает, что ценные земельные участки не были в собственности должника, на котором была аккумулирована долговая нагрузка, в то время как владельцами ликвидных активов (holders) выступали другие члены группы, не обремененные обязательствами перед независимыми кредиторами. При этом ответчики никак не пояснили экономический смысл такой организации предпринимательской деятельности. Таким образом, судебный акт Верховного суда РФ может негативно отразиться на правовой защищенности кредиторов, пострадавших от «схем» недобросовестного «дробления» бизнеса. Также сомнения вызывает полная отмена постановления Арбитражного суда Московского округа, в то время как двое ответчиков, судя по тексту, вовсе не обжаловали постановление суда кассационной инстанции.
Юрист, медиатор, управляющий партнер юридической компании SHAPOVALOVA GROUP Екатерина Шаповалова отметила, что фактически генеральный вывод высшей судебной инстанции сводится к согласию с выводами апелляционной инстанции об отсутствии вреда, причиненного кредиторам должника: поскольку в рамках цепочки сделок передавалась денежная сумма, полученная должником по кредитному договору, собственные деньги должником и иными лицами не использовались.
Так, согласно позиции ВС РФ, при определении наличия условий для привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности необходимо анализировать не только фактически совершенные действия и сделки, но и проводить сравнение баланса пассивов и активов должника, существовавших до момента совершения спорных сделок и после проведения всех операций. Подобный подход, являясь правомерным с точки зрения формальной логики и существующих норм права, не позволяющих привлечь КДЛ к субсидиарной ответственности при отсутствии имущественного вреда интересам кредиторов, одновременно порождает «серую» зону правоприменения, в которой недобросовестные лица могут осуществлять совокупность притворных сделок по кредитным договорам или договорам займа, используя такой инструмент для уменьшения объема имущественной массы должника, оставаясь при этом вне поля оснований для привлечения к субсидиарной ответственности. Вместе с этим, подобный подход, путем перераспределения имущества внутри группы взаимосвязанных лиц, может способствовать выводу данного имущества путем передачи иным незаинтересованным лицам, что сделает невозможным обращение взыскания и восполнение конкурсной массы должника.
По мнению Екатерины Шаповаловой, при аналогичных обстоятельствах, учитывая сделанные выводы ВС РФ, арбитражным управляющим следует проводить более глубокий анализ цепочек сделок, чтобы подтвердить факт причинения ущерба действиями КДЛ.
Управляющий партнер ЮрТехКонсалт Алексей Николаев отметил, что в этом деле Верховный суд исправил ошибку нижестоящих судов, которые не стали вникать в суть сложившихся отношений.
Надеюсь, что это определение направит нижестоящие суды на более внимательное изучение оснований для привлечения к субсидиарной ответственности. Споры о привлечении к субсидиарной ответственности являются очень сложными, здесь суд должен установить причину несостоятельности, проанализировать много управленческих решений, чтобы понять, что именно привело к банкротству. На практике нередко суды не анализируют все обстоятельства, ограничиваясь только выводом, что одна или часть из взаимосвязанных сделок, совершенных контролирующими лицами, причинили вред кредиторам, хотя еще в п. 2 постановления Пленума ВАС РФ №62 от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» было прямо разъяснено, что само по себе наличие убыточной сделки в цепочке сделок не влечет взыскание убытков, если вся цепочка сделок убыточной не была.
Партнер компании ProLegals Елена Кравцова считает комментируемое определение ВС спорным.
Даже при наличии общегруппового интереса в совершении сделок необходимо анализировать имущественный статус и последствия сделок именно для должника, ведь каждая из компаний группы имеет своих кредиторов. Наша правовая традиция пока не предусматривает особенностей банкротства группы лиц. Также требует детальной проработки вывод ВС РФ о том, что погашение долга аффилированным лицом не могло повлечь негативных последствий для должника. С точки зрения математики, действительно, вывод из имущества должника займа, по которому заемщик не включен в реестр, не влечет финансового убытка. Однако само по себе наличие подобного невозвратного долга на балансе могло стать причиной банкротства. А факт введения процедуры банкротства уже влечет негативные последствия: наступление всех сроков для должника, возможность отказа от сделок с должником. Эти обстоятельства необходимо было изучить, чтобы сделать вывод об отсутствии негативных последствий займа и его вывода на связанное лицо.
