ООО «Лагуна» (застройщик) заключил с тремя инвесторами договоры участия в долевом строительстве и инвестиционный договор. По контрактам инвесторы вложили деньги в строительстве, а взамен должны были получить квартиры. Однако ООО «Лагуна» стала испытывать финансовые трудности и в итоге обанкротилась. Инвесторы добились включения своих требований в реестр требований участников строительства. В ответ конкурсный управляющий потребовал признать сделки недействительными, ссылаясь на аффилированность инвесторов и застройщика, и фактический вывод денег со счетов ООО «Лагуна» с помощью займов и векселей. Суды заняли разные позиции, при этом окружной суд оставил в силе определение суда первой инстанции, который признал сделки застройщика с инвесторами мнимыми. Верховный суд заинтересовался этим спором и решил его рассмотреть 15 декабря (дело А32-27414/2017).
Фабула
В сентябре 2014 года ООО «Лагуна» (застройщик) и управляющая компания Д.У. ЗПИФ недвижимости «Покровский» (Покровский, инвестор) заключили договор участия в долевом строительстве. По его условиям застройщик обязался построить 5-этажный многоквартирный дом (количество квартир – 45). А «Покровский», в свою очередь, перечислил ООО «Лагуна» 66,4 млн рублей.
В сентябре 2014 года ООО «Лагуна» (застройщик) и управляющая компания Д.У. ЗПИФ недвижимости «Анапский капитал» (Анапский капитал, инвестор) заключили инвестиционный договор. По его условиям ООО «Лагуна» обязалась построить ЖК «Центральная усадьба» (50 квартир). В свою очередь, Анапский капитал перечислил застройщику 67 млн рублей.
Также в 2016 году ООО «Лагуна» (застройщик) и управляющая компания Д.У. ЗПИФ недвижимости «Проектный капитал» (Проектный капитал, инвестор) заключили договор участия в долевом строительстве. По его условиям которого ООО «Лагуна» обязалась построить ЖК «Центральная усадьба» (25 квартир). За это «Проектный капитал» перечислил застройщику 34,4 млн рублей.
Затем ООО «Лагуна» было признано банкротом. И в ноябре 2018 года суд включил требования указанных инвесторов в реестр требований участников строительства (далее – реестр):
требования Покровского включены в реестр в количестве 40 квартир. Впоследствии Покровский был заменен в реестре на ООО«Экострой» (38 квартир). Также Покровский уступил права на пять квартир физлицам и их требования по пяти квартирам были включены в реестр. Покровский остался включенным в реестр на две квартиры;
требования Анапского капитала включены в реестр в количестве 50 квартир;
требования Проектного капитала включены в реестр в количестве 25 квартир. Впоследствии права требования к застройщику перешли к обществу «Экострой», произведена замена на последнего в реестре.
Конкурсный управляющий ООО «Лагуна» в рамках дела о банкротстве потребовал признать сделки с инвесторами недействительными. В качестве последствий недействительности КУ попросил исключить из реестра требования Анапского капитала, Покровского и ООО «Экострой» как правопреемника Покровского и Проектного капитала.
Суд первой инстанции требования КУ удовлетворил. Применены последствия недействительности сделок:
право требования Анапского капитала к ООО «Лагуна» по инвестиционному договору признано отсутствующим. Принадлежащие Анапскому капиталу права на помещения по договору участия в долевом строительстве подлежат возвращению в конкурсную массу должника;
с Проектного капитала в конкурсную массу должника взыскано 34,4 млн рублей.
- право требования Покровского к ООО «Лагуна» по договору участия в долевом строительстве признано отсутствующим. Принадлежащие Покровскому права на помещения по договору участия в долевом строительстве подлежат возврату в конкурсную массу должника. С Покровского в конкурсную массу должника взыскано 64,1 млн рублей.
Что решили нижестоящие суды
Суд первой инстанции установил, что оспариваемые договоры заключены заинтересованными лицами. Поступившие по договору на строительство домов деньги фактически в течение непродолжительного времени были перечислены в пользу аффилированной группы компаний через схему корпоративного (внутригруппового) инвестирования и изъятия, внешне оформленную предоставлением займов и векселей.
Суд исходил из мнимости сделок, совершенных со злоупотреблением правом. При применении последствий недействительности сделок суд указал на отсутствие доказательств осведомленности третьих лиц (подразумеваются общество «Экострой» и физические лица, которым уступлена часть прав по договорам) о недействительности сделок должника.
Апелляционный суд исходил из исполнения сторонами условий договоров и использования денег в соответствии с их целевым назначением.
Суд округа отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе определение суда первой инстанции.
Что думает заявитель
ПРСД (являющееся специализированным депозитарием Покровского, Анапского и Проектного капитала) просит отменить судебные акты в части взыскания денег с Проектного капитала и Анапского, в части признания сделок недействительными и взыскании денежных средств оставить заявление без рассмотрения. Указывает, что в данном случае применение односторонней реституции неправомерно, поскольку должник не выполнил своих обязательств по договорам и обязан вернуть уплаченные денежные средства.
Российский национальный коммерческий банк в своей жалобе обращает внимание на то, что вывод судов о добросовестности общества «Экострой», которое приобрело права требования к находящемуся в процедуре банкротства должнику и несет риск неблагоприятных последствий, сделан без исследования соответствующих обстоятельств. Считает необходимым применить последствия в виде исключения из реестра основанных на недействительных сделках требований.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Д.В. Капкаев счел жалобу заслуживающей внимания и передал спор в Экономколлегию, которая рассмотрит этот спор 15 декабря 2022 года.
Почему это важно
Руководитель практики ФБК Legal Алена Ермоленко полагает, что Верховный суд оставит в силе постановление суда апелляционной инстанции.
Во-первых, вывод судов первой и кассационной инстанций о мнимости договора долевого участия в строительстве по той причине, что денежные средства в схожей сумме были направлены аффилированным лицам, не выглядит обоснованным. Суд апелляционной инстанции указывает, что два дома построены полностью, третий построен на 90%. Если намерения сторон состояли в участии в долевом строительстве, то они были достигнуты, а значит о мнимости говорить нельзя.
Во-вторых, по словам Алены Ермоленко, суды первой и кассационной инстанций неверно применили срок исковой давности.
«Несмотря на то, что еще в 2014 году Президиум ВАС указал, что по общегражданским основаниям могут оспариваться только сделки, выходящие за пределы дефектов сделок с предпочтением или подозрительных сделок (постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 17.06.2014 № 10044/11 по делу № А32-26991/2009), этот вопрос остается крайне сложным, поскольку, по правде говоря, никто не понимает, чем отличается п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве (сделка с намерением причинить вред кредиторам) от ст. 10 и 168 ГК (злоупотребление правом), однозначных критериев нет. Зато принципиальным образом отличается срок исковой давности: один год или три года. Я полагаю, в данном случае сделка должна оспариваться по п. 2 ст. 61.2 закона о банкротстве, соответственно, срок исковой давности пропущен», – отметила она.
Наконец, самый сложный вопрос в данном деле, - последствия недействительности сделок, рассказала Алена Ермоленко.
«Классическая реституция состоит в возврате всего полученного по сделке: то есть при оспаривании ДДУ участник долевого строительства должен вернуть квартиры, а застройщик – денежные средства. Если мы говорим о мнимой сделке и денежных средствах, фактически уже вернувшихся обратно участнику долевого строительства, вероятно последствия могут состоять в аннулировании обязательства застройщика возвращать денежные средства по оспоренному ДДУ. Но в данном деле суды повторно взыскали денежные средства с участника долевого строительства, что представляется неверным. Полагаю, такое взыскание возможно только через возложение на КУК субсидиарной ответственности по долгам получателей займов, что не относится к предмету этого обособленного спора», – отметила Алена Ермоленко.
Адвокат практики «Банкротство» АБ «Андрей Городисский и партнеры» Дмитрий Якушев отметил, что в этом деле суды разошлись во мнениях относительно квалификации спорных сделок: в качестве мнимых, подлежащих оспариванию по общим нормам ГК РФ, или в качестве подозрительных, подлежащих оспариванию по правилам закона о банкротстве.
Как следствие этого, возник спор относительно правильного применения срока исковой давности для оспаривания сделок – годичного (по правилам закона о банкротстве) или трехлетнего (по правилам ГК РФ). Это достаточно распространенная проблема, с которой я регулярно сталкиваюсь в своей практике. Часто конкурсные управляющие пытаются оспорить подозрительные по своей сути сделки, используя механизмы ГК РФ, то есть квалифицируя их в качестве ничтожных. При этом вся аргументация управляющих строится так, как если бы сделка оспаривалась по правилам закона о банкротстве. Цель такого подхода может быть различной: обойти 3-х летний период подозрительности или, как в этом деле, заблокировать возможность применения годичного срока исковой давности. Я согласен с выводами суда апелляционной инстанции, что конкурсный управляющий не доказал выход пороков сделки за диспозицию норм 61.2, 61.3 закона о банкротстве. Полагаю, что ВС РФ заинтересовался этим делом именно с целью окончательно разрешить расхождения судов в правильной квалификации оспариваемых сделок.
Партнер «Рустам Курмаев и партнеры» Олег Пермяков отметил, что СКЭС придется разрешить несколько вопросов о применении последствий недействительности договоров, признанных судом мнимыми (ст. 170 ГК РФ).
Первый вопрос – это вопрос о порядке применении последствий недействительности оспоренных договоров долевого участия в отношении правопреемников ответчиков (общество «Экострой» и физические лица, которым уступлена часть прав по договорам). На данный момент правопреемники приобрели право собственности на жилые помещения, их требования включены в реестр требований кредиторов должника. Суд первой инстанции, с которым согласился суд кассационной инстанции, пришел к выводу о том, что правопреемники, заключая договоры цессии, не знали и не должны были знать о недействительности взаимосвязанных сделок должника. В связи с этим суд первой инстанции фактически применил последствия недействительности к ответчикам (в виде взыскания стоимости помещений), а не к их правопреемникам. Как видно из текста определения о передаче жалобы на рассмотрение коллегии, заявители жалобы возражают против применения последствий к ответчикам (правопредшественникам), которые уступили права и обязанности по оспоренным договорам. При этом один из заявителей также настаивает на том, что правопреемник – юридическое лицо должен самостоятельно нести риск недействительности сделки, на которой основаны приобретаемые им требования, поэтому последствия недействительности должны применяться к нему, а не к правопредшественнику.
По словам Олега Пермякова, второй вопрос – это вопрос о порядке применении реституции по сделкам, опосредующим внутригрупповое перераспределение денежных средств.
«Суд первой инстанции применил одностороннюю реституцию. Поскольку установил, что денежные средства, полученные от ответчиков, через непродолжительное время были перечислены в пользу аффилированных лиц, то есть фактически денежные средства из группы не выбыли. Заявитель жалобы, напротив, требует применить двустороннюю реституцию, поскольку денежные средства фактически были перечислены на расчетный счет должника. Можно предположить, что Верховный Суд РФ продолжить развивать дифференцированный подход к участникам дела о банкротстве застройщика в зависимости от того, является ли такой участник физическим или юридическим лицом. При этом вполне возможно, что Верховный Суд РФ откажет во взыскании денежных средств с должника, если поддержит выводы судов о выходе за пределы специальных оснований (мнимости договоров)», – отметил он.
Адвокат, к. ю. н., доцент Финансового университета при Правительстве РФ Денис Быканов отметил, что у арбитражного суда, рассматривающего требование к должнику о включении в реестр кредиторов, заявляемые косвенно или прямо аффилированными с ним кредиторами, обычно есть три варианта действий:
включить такое требование в реестр, если оно ординарно и обосновано,
понизить очередность такого требования, то есть субординировать его, если средства, предоставленные должнику по сделке, будут признаны компенсационным финансированием (то есть предоставлены должнику, находящемуся в состоянии финансового кризиса),
отказать во включении требования, если оно необоснованно, в том числе когда должник получил средства, которые в результате последующих внутригрупповых сделок вернулись самому такому кредитору или связанным с ним лицам.
В данном случае суды установили, что договоры инвестирования и долевого участия в строительстве заключены между должником и аффилированными к нему кредиторами, а полученные должником денежные средства были выведены из его конкурсной массы и вернулись в группу связанных с ним лиц. То есть формально юридически возмездные сделки превратились для должника в экономически безвозмездную передачу должником своих прав (на получение в будущем построенной недвижимости).
Главный вопрос, по словам Дениса Быканова, здесь заключается в том, предоставлять ли защиту новым кредиторам (цессионариям), которым были в дальнейшем уступлены права по требованиям аффилированных кредиторов, возникших на основании опороченных сделок.
«Другими словами, конвалидирует ли такие сделки последующая уступка прав по ним, могут ли они быть исцелены такими сделками уступки. Практика Верховного Суда РФ знает немало примеров, когда ВС РФ фактически позволял судам включать «подозрительные» требования в реестр кредиторов, предлагая заинтересованным лицам при этом обращаться с исками об оспаривании этих сделок и последующем исключении из реестра упомянутых требований. В данном случае, однако, мне представляется, что ВС РФ займет позицию по недопущению включения заявленных требований в реестр кредиторов еще и потому, что преемники аффилированных кредиторов заведомо знали о том, что они приобретают права к банкроту, что предполагает повышенное несение рисков и особую осторожность рачительного хозяина (diligentia diligentissima) в проверке юридического титула на уступаемые права», – отметил он.
По словам партнера ProLegals Елены Кравцовой, в данном споре ВС РФ вряд ли придет к иному выводу в части последствий недействительности сделок и «односторонней реституции», как указывает кассатор в жалобе.
Права требования на квартиры реализованы третьим лицам, они в качестве правопреемников включены в реестр требований участников строительства, то есть должник должен перед ними исполнить обязательства. В этой ситуации просто констатация недействительности договоров не восстанавливает права должника, поскольку у него возникли обязательства перед третьими лицами. Согласно положениям о реституции при невозможности возвратить объект в конкурсную массу (права требования на помещения) другая сторона обязана возместить его стоимость в деньгах. Однако вопросы о реализации прав требований третьим лицам сами по себе заслуживают внимания и исследования, являются ли данные лица добросовестными (вопрос об этом ставился кассатором), оплачивали ли они права требования, либо привлечение данных лиц является частью схемы
