Испытывавший финансовые трудности Владимир Василенко, опасаясь, что в ходе предстоящего банкротства у него заберут автомобиль Honda CR-V, в 2019 году продал машину за 250 тыс. рублей своей сожительнице Валентине Сафиной. При этом Сафина также взяла на себя обязательства по оплате оформленного на сына Василенко кредита в размере 233 тыс. рублей. Через два года суд, по результатам процедуры реализации имущества, освободил Владимира Василенко от обязательств перед кредиторами. К тому времени Василенко и Сафина поссорились, и Василенко, подделав подпись своей бывшей сожительницы, в 2021 году продал от ее имени Honda CR-V своей внучке. Валентина Сафина потребовала в суде признать заключенный от ее имени в 2021 году договор купли-продажи автомобиля недействительным. А Владимир Василенко подал встречный иск о недействительности договора купли-продажи автомобиля, заключенного с Сафиной в 2019 году, сославшись на его мнимость. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отклонил иск Сафиной, но удовлетворил встречный иск Василенко. Валентина Сафина пожаловалась в Верховный суд, который, выявив в действиях Василенко недобросовестность, отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело 46-КГ23-11-К6).
Фабула
В 2018 году Владимир Василенко купил автомобиль «Honda CR-V» и поставил его на учет.
Спустя год Василенко перепродал автомобиль за 250 тыс. рублей Валентине Сафиной, с которой у него сложились фактически семейные отношения.
При этом Сафина с апреля 2019 года по декабрь 2020 года производила платежи по кредитному договору на сумму 233 тыс. рублей, который в 2018 году «ПЛЮС Банк» заключил с Евгением Василенко — сыном Владимира Василенко.
В июле 2019 года Владимир Василенко был признан судом банкротом. А в феврале 2021 года процедура реализации имущества должника была завершена и Василенко был освобожден от дальнейшего исполнения требований кредиторов.
Впоследствии отношения Василенко и Сафиной испортились. И в августе 2021 года Валентина Сафина заключила договор о продаже автомобиля «Honda CR-V» Дарье Василенко — внучке Владимира Василенко. При этом договор купли-продажи был подписан от имени Сафиной иным лицом.
Валентина Сафина потребовала в суде признать недействительным заключенный в 2021 году от ее имени с Дарьей Василенко договор купли-продажи автомобиля «Honda CR-V». В свою очередь, Владимир Василенко подал встречный иск о недействительности договора купли-продажи автомобиля, заключенного в 2019 году с Сафиной. Василенко указал, что договор был заключен для вида, поскольку по личным обстоятельствам ему было необходимо скрыть наличие данного имущества, о чем Сафина знала.
Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, отклонил иск Сафиной, но удовлетворил встречный иск Василенко.
Валентина Сафина пожаловалась в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Отказывая в иске Сафиной и удовлетворяя встречные исковые требования Василенко, суд посчитал заключенный в 2019 году договор купли-продажи автомобиля мнимым, поскольку действия сторон не были направлены на создание правовых последствий в виде перехода права собственности на спорное транспортное средство, которое во владение и пользование Сафиной не передавалось. Данных об оплате Сафиной стоимости автомобиля продавцу не имеется и сделка сторонами не исполнена.
В обоснование вывода о мнимости договора суд указал, что на момент его заключения у Василенко были финансовые трудности, он намеревался обратиться с заявлением о признании его банкротом, поэтому для вывода принадлежащего ему автомобиля из процедуры реализации имущества для удовлетворения требований кредиторов был заключен договор с Сафиной.
Внесение Сафиной денежных средств в погашение кредита Василенко суд не признал исполнением обязательства по оплате приобретения автомобиля ввиду несовпадения продавца и заемщика, а также несовпадения сумм.
С выводами суда первой инстанции согласились суды апелляционной и кассационной инстанций.
Что думает заявитель
Сафина указывала, что в августе 2021 года ее отношения с Василенко испортились, тот забрал автомобиль и впоследствии, подделав ее подпись в договоре, переоформил его на свою внучку.
Что решил Верховный суд
ВС напомнил, что юридически значимым обстоятельством, подлежащим установлению при рассмотрении требования о признании той или иной сделки мнимой, является установление того, имелось ли у каждой стороны сделки намерение исполнять соответствующую сделку.
Признавая договор, заключенный в 2019 году между Василенко и Сафиной, мнимой сделкой, суд сослался на намерения только одной стороны этой сделки - Василенко.
Указывая на то, что внесение средств в погашение кредита не является доказательством исполнения Сафиной обязательств покупателя по договору купли-продажи, суд сослался на то, что заемщиком по договору кредита являлся не сам Владимир Василенко, а его сын, и на несовпадение внесенных Сафиной денежных сумм в погашение кредита с ценой автомобиля по договору купли-продажи.
Однако на суд возлагается обязанность не только оценить каждое доказательство в отдельности, но и всю совокупность доказательств в целом, в их взаимосвязи, чего в данном случае судом сделано не было.
В частности, при оценке факта погашения Сафиной долга по кредиту, суд не привел объяснения лиц, участвующих в деле, по данному обстоятельству, не оценил мотивы исполнения обязательства за другое лицо, взаимоотношения сторон, наличие или отсутствие родственных или иных личных отношений и т. п.
Также, ссылаясь на отсутствие исполнения договора, в том числе со стороны покупателя, суд первой инстанции не дал оценки содержащемуся в вынесенном в 2021 году в рамках банкротства Василенко определении арбитражного суда указанию о том, что по результатам запросов и полученных ответов финансовым управляющим выявлено принадлежащее Владимиру Василенко транспортное средство «Honda CR-V», денежные средства от реализации которого были направлены на погашение текущей задолженности, а также, что совершенных должником сделок, обладающих признаками оспоримости, не выявлено.
Кроме того, согласно статье 1 Гражданского кодекса при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом).
В случае несоблюдения названных выше требований, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права.
Возвращая Василенко автомобиль, суд первой инстанции не дал оценку тому, что по объяснениям самого Василенко его требования основаны на том, что он пытался скрыть имущество от его реализации в процедуре банкротства.
При этом Василенко не оспаривал факт изготовления договора купли-продажи от имени Сафиной и совершение подписи от ее имени.
Удовлетворяя требования, основанные на таком поведении, и поощряя его тем самым, суд первой инстанции не учел положения статей 1 и 10 Гражданского кодекса, а также то, что в соответствии со статьей 2 ГПК одной из задач гражданского судопроизводства является укрепление законности и правопорядка, предупреждение правонарушений, формирование уважительного отношения к закону и суду.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
Управляющий партнер NOVATOR legal Group Вячеслав Косаков отметил, что позиция ВС про недобросовестность не является новой и ранее уже принимались подобные судебные акты.
Однако данное определение интересно тем, что здесь Верховный Суд сделал акцент на защите лица, которое выступило держателем имущества недобросовестного должника. Данная практика должна заставить задуматься недобросовестных должников в сомнительности такого механизма сокрытия имущества от кредиторов. При этом не дана оценка недобросовестному поведению держателя имущества. Между тем при обоюдном нарушении законодательства суд может применить последствия недействительности сделки в виде обращения имущества в доход государства, но применяется это крайне редко.
Юрист, медиатор, управляющий партнер юридической компании SHAPOVALOVA GROUP Екатерина Шаповалова отметила, что Верховный суд РФ напомнил про возможность суда признать поведение участника спора недобросовестным.
Суд отметил, что он не может игнорировать прямое указание стороны спора о ее попытке скрыть имущество от его реализации в процедуре банкротства и не оспаривание ею факта подделки подписи в договоре купли-продажи. Также суд указал, что сделка считается мнимой, если она совершена только для вида, без намерения создавать правовые последствия. При рассмотрении требования о признании сделки недействительной важно установить намерение каждой стороны выполнить эту сделку. В данном случае суд признал договор недействительным только на основании намерений одной стороны.
По словам Екатерины Шаповаловой, этот кейс интересен тем, что действительно, выглядит все так, будто гражданин-банкрот спрятал машину, обанкротился и затем вернул машину, то есть пытался скрыть имущество в процессе банкротства.
«В связи с этим, Верховный суд РФ отметил, что суды не учли положения ГК и ГПК, связанные с уважением к закону и суду, предупреждением правонарушений и укреплением законности и правопорядка. Верховный суд РФ обратил внимание на важность честности и добросовестности участников спора. Это показывает, что суд не может игнорировать попытки участников скрыть имущество от реализации в процедуре банкротства. Суды совершили серьезные нарушения в рассмотрении дела, которые не были исправлены на апелляционном и кассационном уровнях. В результате непреодолимых и существенных нарушений дело направлено на новое рассмотрение», — отметила она.
Партнер АБ «Бартолиус» Наталья Васильева отметила, что ВС отошел от формального характера рассмотрения спора и указал судам нижестоящих инстанций, что изначальное предназначение права — это достижение справедливости.
Да, это может звучать высокопарно, но это одна из задач судопроизводства в РФ, что прямо закреплено, например, в ст. 2 АПК РФ. В рассмотренном коллегией деле нижестоящие суды, установив обстоятельства обхода ответчиком закона (через оформление имущества на мнимого собственника), не применили к нему ст. 10 ГК РФ об отказе в защите права при выявленных фактах злоупотребления, а наоборот, создали условия поощрения подобного недобросовестного поведения: вернули в его собственность автомобиль уже после освобождения его от долгов в процедуре банкротства. Подобное отправление правосудия не соответствует поставленным перед ним задачам и действительно противоречит положениям ст. 2 ГПК РФ о необходимости укрепления законности и уважительного отношения к закону и суду.
По словам Натальи Васильевой, тема мнимых собственников, затронутая в настоящем деле, и борьбы с ними активно развивается в текущий период времени.
«При правильном ведении процедуры банкротства сделка между истцом и ответчиком от 23.03.2019 года должна была быть выявлена финансовым управляющим ответчика, который при наличии условий, свидетельствующих о ее мнимости, должен был ее оспорить и возвратить автомобиль в конкурсную массу ответчика-должника. Проданный с банкротных торгов автомобиль, как это указано в определении арбитражного суда Самарской области, был 1998 года выпуска, а спорный автомобиль по комментируемому делу — 2004 года выпуска. Однако поскольку управляющий сделку вывода имущества не оспорил, а отношения между сторонами испортились, то ответчиком была совершена еще одна недействительная сделка, сопряженная уже с подделкой документов (следует отметить, что действия по подделки договора продажи автомобиля с последующей перерегистрацией права собственности в ГИБДД редкостью не являются), что однозначно должно было влечь за собой негативные последствия для ответчика в виде отказа ему в защите», — пояснила она.
Юрист практики «Сопровождение процедур банкротства и антикризисный консалтинг» юридической компании «Лемчик, Крупский и партнеры» Роман Амбарцумов считает, что правовая позиция, изложенная ВС РФ в рассматриваемом определении, не является принципиально новой и революционной.
Указание на то, что поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным по инициативе самого суда, уже содержится в Постановлении Пленума ВС РФ от 23.06.2015 года № 25. Между тем, указанное определение играет важную роль, так как напоминает нижестоящим судам, что они должны занимать активную позицию, если в действиях одной из сторон усматриваются признаки недобросовестного поведения. Формальный подход к рассмотрению подобных споров недопустим. При этом суд должен соблюсти определенный баланс, так как действие презумпции добросовестности никто не отменял.
По словам партнера ProLegals Светланы Громадской, Верховный суд напомнил, что одной из задач гражданского судопроизводства является укрепление законности и правопорядка, в связи с чем действия стороны по сокрытию автомобиля должны были получить у судов надлежащую оценку.
Верховный суд обратил внимание нижестоящих судов на то, что удовлетворение исковых требований не может быть обусловлено недобросовестным намерением стороны (в данном случае иск был обусловлен попыткой скрыть имущество от кредиторов в банкротном деле). Такое поведение стороны не должно в судах получать защиту. Выработанная Верховным судом позиция должна будет применяться судами всякий раз, когда сторона, основывая свои требования на недобросовестных действиях, заявляет о недействительности сделки. Предполагаю, что эта позиция будет применять и по аналогии к любым заявлениям недобросовестной стороны.
Заместитель руководителя отдела финансово-экономических экспертиз экспертной компании «АВЕРТА ГРУПП» Александр Тихов отметил, что, как правило, апелляция к доброй совести является крайним аргументом для суда.
Этот принцип гражданского права выступает субсидиарной нормой с открытым содержанием и напрямую используется правоприменителем в особых случаях. Например, когда буквальное применение других норм права приводило бы к явно несправедливому результату или в ситуациях, когда позитивный закон вовсе содержит пробел в регулировании и суду приходится разрешать спор исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства. Однако в комментируемом деле у ВС РФ вряд ли могли возникнуть какие-либо сомнения относительно применения принципа добросовестности. Одна из сторон довольно неосмотрительно и явно заявила о противоправной цели совершения оспариваемой сделки. Вполне очевидно, что право в таком случае не может предоставлять правовую защиту тому, кто под видом заключения легальных соглашений пытался обмануть кредиторов.
По мнению Александра Тихова, несмотря на то, что итоговый вывод суда нельзя поставить под сомнение, система рассуждений, которой руководствовалась коллегия по гражданским делам ВС РФ, вызывает вопросы.
«В частности, определение содержит ссылки и на п. 4 ст. 1 ГК РФ, и на ст. 10 ГК РФ, и даже на эстоппель — п. 5 ст. 166 ГК РФ. В действительности каждая из приведенных норм рассчитана на конкретные случаи, которые до этого тщательно выкристаллизовывались из практики высшей инстанции. Последовательная ссылка на каждую из них может скорее запутать нижестоящие суды, которые будут применять нормы о добросовестности «по наитию» даже в тех случаях, где в этом нет необходимости», — отметил он.
