Роман Амбарцумов

Верховный суд РФ отменит судебные акты нижестоящих инстанций и встанет на сторону должника. Нижестоящие суды сделали ошибочный вывод о том, что право требования банка к Тимофееву как поручителю по кредитным договорам не перешло к победителю торгов, на которых реализовывались права требования к Тимофееву, основанные на его субсидиарной ответственности по долгам общества. Так, обязанности поручителя и контролирующего должника лица перед кредитором являются солидарными между собой. В силу этого двойное исполнение по ним недопустимо. C учетом солидарного характера обязательств уступка одного из них (например, обязательства контролирующего должника лица перед кредитором) по общему правилу предполагает одновременную уступку и всех остальных, в том числе обеспечивающих обязательств, поскольку они все направлены на защиту одного имущественного интереса кредитора. Аналогичную правовую позицию Верховный суд РФ уже высказывал в определении № 308-ЭС22-21714(3,4,5) от 05.07.2024 и вероятнее всего продолжит ее в определении по настоящему делу.

Отказывая в оспаривании сделки по причине того, что комитент не является стороной сделки, а значит не имеет права требовать возврата имущества у покупателя, суды нижестоящих инстанций могли сформировать опасный прецедент, который давал бы должникам безрисковый способ вывести имущество в преддверии банкротства. С большой долей вероятности ВС РФ отменит судебные акты и защитит права кредиторов. Действительно, как указали суды, стороной сделки выступает комиссионер; он же приобретает права и обязанности по договору. Между тем, суды не учли, что в силу ст. 996 ГК РФ вещи, поступившие к комиссионеру от комитента, являются собственностью последнего. Следовательно, хоть комиссионер и является стороной сделки, однако непосредственный экономический интерес в сделке имеет комитент (должник), чей актив и является предметом сделки. Кроме того, в данном случае имеются признаки притворности цепочки сделок, в которую входит договор комиссии и договор купли-продажи, которая прикрывала сделку по прямому выводу имущества на ответчика. На это, в частности, указывает заключение договора купли-продажи в день заключения договора комиссии и последующая ликвидация комиссионера.

Данное постановление окружного суда не является принципиально новым и практикообразующим. Суд лишь устранил допущенные нижестоящими инстанциями ошибки. Действительно взыскание корпоративных убытков в дополнение к субсидиарной ответственности возможно, если их размер превышает совокупность требований кредиторов. Такая позиция направлена на защиту интересов лиц, имеющих право на ликвидационную квоту. Однако если ответчик по иску об убытках является единственным бенефициаром общества, то лица, чей правовой интерес подлежит защите, отсутствуют. Указанная позиция была изложена в определении ВС РФ по делу о банкротстве ООО «КС-КОМ», на которое суд и сослался. Таким образом, Арбитражный суд Поволжского округа, отменяя судебные акты нижестоящих инстанций, продолжил правовую позицию, изложенную ВС РФ, что должно привести к единообразию практики.

В рассматриваемом деле Верховный суд РФ указал на недопустимость формального подхода при рассмотрении споров об оспаривании сделок с неравноценным встречным исполнением. Суды нижестоящих инстанций не учли, что встречное предоставление работника может заключаться не только в денежной оплате переданного ему имущества, но и в его трудовом вкладе в деятельность предприятия. В целом данный подход нельзя назвать принципиально новым. ВС РФ и до этого неоднократно указывал, что при оценивании неравноценности помимо цены сделки должны приниматься во внимание и иные условия и обстоятельства ее совершения. Однако указанное определение должно сориентировать суды более тщательно подходить к вопросу исследования доказательств равноценности сделки. В то же время считаю, что необходимо соблюсти баланс интересов и требовать от получателя по сделке убедительных доказательств, иначе недобросовестные лица смогут использовать данную позиция для обоснования вывода имущества. Кроме того, у судов могут возникнуть трудности в сопоставлении стоимости переданного имущества с ценностью трудового вклада работника для компании-должника. К сожалению, ВС РФ не дал каких-либо критериев, на которые могли бы ориентироваться суды.

Для правильной квалификации Верховному суду РФ необходимо будет ответить на два вопроса: 1) Является ли поощрение работника обычной хозяйственной деятельностью для общества? 2) Являются ли обычной хозяйственной деятельностью сделки, которые хоть и являются разовыми для отдельного контрагента, но при этом аналогичные сделки регулярно совершались должником с иными контрагентами (в настоящем случае – работниками)? Полагаю, что Верховный суд РФ отправит указанный спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции и обяжет проверить доводы ответчика. При новом рассмотрении суду также следует установить, было ли вызвано поощрение работника особыми производственными результатами его деятельности. Вероятнее всего изложенная в этом деле позиция ВС РФ будет направлена на защиту прав работников от необоснованного оспаривания выплаченных им поощрений.

Указанное определение ВС РФ содержит ряд важных выводов для правоприменительной практики. Коллегия указала, что акционер должен принимать на себя повышенные риски невозврата имущества при внесении вклада в общество, так как оно не может быть возвращено ранее расчета с независимыми кредиторами. Кроме того, ВС РФ подчеркнул, что сам по себе миноритарный статус акционера не означает, что ему неизвестно о финансовом кризисе общества. Принимая на себя повышенные риски невозврата вносимого вклада, разумно действующий участник должен проявлять большую осмотрительность при проверке финансового состояния общества. Определение ВС РФ в очередной раз напоминает судам, что требования, вытекающие из корпоративного участия, не могут конкурировать с требованиями независимых кредиторов. Кроме того, ВС РФ ориентирует нижестоящие суды на недопустимость формального подхода к установлению осведомленности акционера об имущественном состоянии общества, опираясь исключительно на его миноритарный статус.

Определение порядка реализации личного имущества бенефициара-поручителя после реализации имущества контролируемой им группы компаний фактически направлено на консолидацию имущества бенефициаров и компаний, входящих в одну группу. В условиях отсутствия в российском законодательстве положений о банкротстве группы компаний принятое судом решение играет важную роль в формировании схожих механизмов на уровне судебной практики. ВС РФ уже высказывал позицию о том, что выдача бенефициарами поручительства по кредитным обязательствам своих компаний перед банками является сложившейся практикой делового оборота. Учитывая, что объем кредитных обязательств в разы превышает стоимость личного имущества бенефициаров, его реализация позволит удовлетворить лишь малую часть требований кредиторов (в рассматриваемом случае менее 1%.

У ВС есть как минимум два основания для этого. Во-первых, дополнительное соглашение, которым стороны согласовали период приостановления деятельности до 01.06.2022 года без применения к арендатору мер ответственности, было заключено уже в период действия моратория. В свою очередь, правила о моратории применяется к требованиям, возникшим до его введения. Следовательно, ООО «Икеа дом», зная о действии моратория, подтвердило готовность нести ответственности за неведение коммерческой деятельности именно после 01.06.2022 года. Во-вторых, ООО «Икеа дом» находится под влиянием иностранной организации из числа недружественных стран. В свою очередь, правила о моратории призваны защитить лиц, пострадавших от действий недружественных стран. Указанная позиция должна помочь взыскателям бороться с необоснованным применением моратория к должникам.

Указание на то, что поведение одной из сторон может быть признано недобросовестным по инициативе самого суда, уже содержится в Постановлении Пленума ВС РФ от 23.06.2015 года № 25. Между тем, указанное определение играет важную роль, так как напоминает нижестоящим судам, что они должны занимать активную позицию, если в действиях одной из сторон усматриваются признаки недобросовестного поведения. Формальный подход к рассмотрению подобных споров недопустим. При этом суд должен соблюсти определенный баланс, так как действие презумпции добросовестности никто не отменял.

Из определения о передаче спора для рассмотрения в СКЭС явствует, что нижестоящие суды неправомерно отказались квалифицировать оспариваемое уведомление как сальдирование, возникшее при перерасчете итогового платежа подрядчика путем уменьшения цены договора на сумму неустойки, начисленной за нарушение субподрядчиком срока выполнения работ. ВС РФ неоднократно указывал, что сальдирование имеет место тогда, когда в рамках одного договора (или нескольких взаимосвязанных договорах) определяется завершающая обязанность сторон при прекращении договорных отношений полностью (либо их отдельного этапа). Сопоставление обязанностей сторон из одних отношений и осуществление арифметических (расчетных) операций с целью определения лица, на которого возлагается завершающее исполнение (с суммой такого исполнения), не может быть квалифицировано как зачет и не подлежит оспариванию как отдельная сделка по правилам статьи 61.3 закона о банкротстве, так как в данном случае отсутствует такой квалифицирующий признак, как получение заказчиком какого-либо предпочтения - причитающуюся субподрядчику итоговую денежную сумму уменьшает он сам своим ненадлежащим исполнением основного обязательства, а не подрядчик, констатировавший расчетную операцию сальдирования.

ВС РФ занял абсолютно правильную позицию. Суды нижестоящих инстанций не исследовали и не дали оценку доводам ответчика (Светланы Серегиной) о том, что оспариваемые перечисления носили характер алиментов и не сопоставили размер перечислений с размером алиментов, которые могли быть присуждены ответчику с учетом материального положения должника, несмотря на то, что в первой и апелляционной инстанциях ответчик настаивал на истребовании у финансового управляющего сведений и доходах должника за оспариваемый период. Само по себе отсутствие соглашения об уплате алиментов не снимает с должника обязанность по содержанию несовершеннолетнего ребенка. Суды не дали надлежащей правовой оценки доказательствам расходования перечисленных денежных средств на содержание несовершеннолетнего ребенка (проживание, обучение, лечение). По мнения ответчика, перечисления денежных средств на содержание несовершеннолетнего ребенка могут быть оспорены только в случае, если они имели явно завышенный характер и не соотносились с материальным положениям должника на момент их совершения и только в сумме, превышающей разумно необходимые расходы на содержание.

Суды нижестоящих инстанций не учли положения ст. 9 ФЗ от 30.12.2004 № 214-ФЗ, являющиеся специальными по отношению к п. 2 ст. 453 ГК РФ. Кроме того, как следует из материалов дела, в залоге у банка находилась не только строящаяся квартира, но и права требования участника долевого строительства. Следовательно, право должника требовать от застройщика возврата вложенных в строительство квартиры денежных средств, возникшее в связи с расторжением договора, также находится в залоге у банка. В целом данная правовая позиция ВС РФ не является новаторской. В данном случае суд лишь устранил ошибку, допущенную нижестоящими инстанциями. Рассматриваемое определение должно сориентировать нижестоящие суды на защиту прав банков, являющихся залогодержателями недвижимого имущества, приобретаемого должником по договору участия в долевом строительстве. Очевидно, что лишение банка статуса залогового кредитора приведет к нарушению его прав и неосновательному обогащению должника.