В 2014 году компания «СГК-ТрансстройЯмал» и Ильза Матвийчук, а также две дочери последней заключили договор мены квартир. По соглашению «СГК-ТрансстройЯмал» передал Матвийчукам трехкомнатную квартиру площадью 108,7 кв. м в городе Лабытнанги (ЯНАО), а Матвийчуки передали компании трехкомнатную квартиру площадью 69,7 кв. м в тех же Лабытнангах. Квартиры были оценены как равноценные со стоимостью в размере 8,6 млн рублей. В рамках банкротства «СГК-ТрансстройЯмал» конкурсный управляющий компании потребовал признать договор мены недействительным. КУ указал на то, что произведенный сторонами обмен не являлся равноценным, поскольку рыночная стоимость квартиры «СГК-ТрансстройЯмал» составляла 6 млн рублей, а квартиры Матвийчуков — 1,7 млн рублей. Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, признал оспариваемую сделку недействительной и применил последствия ее недействительности. Матвийчуки пожаловались в Верховный суд, который отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А40-120633/2014).
Фабула
В июле 2014 года ОАО «СГК-ТрансстройЯмал» и Ильза Матвийчук, а также ее дочери Мария и Валерия Матвийчук заключили договор мены квартир, в рамках которого стороны пришли к соглашению об обмене следующей недвижимости:
трехкомнатная квартира площадью 108,7 кв. м в городе Лабытнанги (ЯНАО), принадлежащая «СГК-ТрансстройЯмал» на праве собственности на основании заключенного в апреле 2010 года договора купли-продажи квартиры;
трехкомнатная квартира площадью 69,7 кв. м в городе Лабытнанги, находящаяся в долевой собственности Матвийчуков (по 1/3 у каждого) на основании договора приватизации квартиры.
В договоре стороны предусмотрели, что обмен является равноценным и производится без доплат, установив цену каждой из квартир в размере 8,6 млн рублей.
В тот же день, 30 июля 2014 года, стороны подписали акт приема-передачи квартир. Записи о переходе права собственности на оба объекта были внесены в Единый госреестр недвижимости 30 октября 2014 года.
Конкурсный управляющий ОАО «СГК-ТрансстройЯмал» потребовал в суде признать недействительным указанный договор мены квартир и применить последствия недействительности.
Заявляя о недействительности данного договора, КУ указал на то, что произведенный сторонами обмен не являлся равноценным, поскольку рыночная стоимость квартиры, предоставляемой «СГК-ТрансстройЯмал», на 30 июля 2014 года составляла 6 млн рублей, а квартиры, предоставляемой Матвийчуками, – 1,7 млн рублей.
Суд первой инстанции, с которым согласились апелляция и кассация, признал оспариваемую сделку недействительной и применил последствия ее недействительности в виде взыскания с каждого из ответчиков (Матвийчуков) в пользу «СГК-ТрансстройЯмал» 2 млн рублей и восстановления задолженности «СГК-ТрансстройЯмал» перед каждым из ответчиков в сумме 572 тыс. рублей.
Матвийчуки пожаловались в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.
Что решили нижестоящие суды
Суды первой и апелляционной инстанций сослались на положения пункта 1 статьи 61.2 закона о банкротстве и исходили из того, что рыночная стоимость отчужденной «СГК-ТрансстройЯмал» квартиры в три раза превышала рыночную стоимость полученной им квартиры от ответчиков, что свидетельствует о неравноценности встречного предоставления.
Суды отметили, что действия лица, приобретающего имущество по цене, явно ниже кадастровой и рыночной, нельзя назвать осмотрительными и осторожными.
Применяя последствия недействительности сделки в виде взыскания с каждого из ответчиков в пользу должника 2 млн рублей и восстановления задолженности «СГК-ТрансстройЯмал» перед каждым из ответчиков в размере 572 тыс. рублей, суды приняли во внимание факт отчуждения обеих квартир в пользу третьих лиц.
Суд апелляционной инстанции, поддерживая выводы суда первой инстанции, также отклонил доводы ответчиков о совершении оспариваемой сделки в рамках обычной хозяйственной деятельности со ссылкой на то, что договор мены не соответствует понятию длящегося обязательства и не может быть отнесен к обычной хозяйственной деятельности должника.
Что думают заявители
По мнению заявителей, фактически уклонились от оценки возражений ответчиков.
Так, Ильза Матвийчук начиная с рассмотрения спора в суде первой инстанции указывала, что являлась сотрудником общества «СГК-ТрансстройЯмал» с декабря 2006 года, а оспариваемый договор мены фактически представлял собой материальное поощрение работника в соответствии с одним из пунктов трудового договора, в связи с чем формальный подход к определению условий равноценности сделки только лишь исходя из рыночной стоимости квартир является некорректным.
Ответчики также ссылаются на нарушение судами положений пункта 2 статьи 61.4 закона о банкротстве и разъяснений пункта 14 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 года № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», заявляя о том, что оспариваемая сделка совершена в рамках обычной хозяйственной деятельности должника, поскольку материальное поощрение работников в виде безвозмездного предоставления жилья для проживания, а также безвозмездная передача жилья в собственность работников практиковалось «СГК-ТрансстройЯмал» в своей хозяйственной деятельности.
При этом стоимость отчужденной «СГК-ТрансстройЯмал» квартиры составляла менее 1% балансовой стоимости активов должника на последнюю отчетную дату, а ответчики по смыслу статьи 19 закона о банкротстве не являлись заинтересованными по отношению к должнику лицами.
Что решил Верховный суд
Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.
Производство по делу о банкротстве должника возбуждено 17.09.2014 года, а процедура наблюдения введена только через два года — 30.08.2016 года.
Для соотнесения даты совершения сделки, возникновение (переход) права на основании которой подлежит госрегистрации, с периодом подозрительности (предпочтительности) учету подлежит дата такой регистрации (определение СКЭС Верховного суда от 17.10.2016 года № 307-ЭС15-17721 (4)).
Оспариваемая сделка совершена в пределах периода подозрительности, определенного пунктом 1 статьи 61.2 закона о банкротстве. При этом заключение договора между сторонами произошло до возбуждения процедуры банкротства в отношении должника, а госрегистрация перехода права собственности на оба объекта — после.
Необходимым условием для признания сделки должника недействительной по основаниям пункта 1 статьи 61.2 закона о банкротстве является неравноценное встречное исполнение обязательств другой стороной этой сделки. При этом в части, касающейся согласования договорной цены, неравноценность имеет место в тех случаях, когда эта цена существенно отличается от рыночной.
Из диспозиции названной нормы следует, что помимо цены для определения признака неравноценности во внимание должны приниматься и все обстоятельства совершения сделки, то есть суд должен исследовать контекст отношений должника с контрагентом для того, чтобы вывод о подозрительности являлся вполне убедительным и обоснованным (определения СКЭС Верховного суда от 15.02.2019 года № 305-ЭС18-8671 (2), от 05.05.2022 по делу № 306-ЭС21-4742).
Понятие неравноценности является оценочным, в силу чего к нему не могут быть применимы заранее установленные формальные (процентные) критерии отклонения цены. Как указал Конституционный суд в постановлении от 03.02.2022 года № 5-П, наличие в пункте 1 статьи 61.2 закона о банкротстве оценочных характеристик создает возможность эффективного ее применения к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций.
Таким образом, квалификация осуществленного предоставления как неравноценного определяется судом в каждом случае исходя из конкретных обстоятельств совершения сделки и характеристик отчуждаемого имущества.
В свою очередь суды, делая вывод о том, что ответчиками предоставлено существенно неравноценное встречное исполнение по оспариваемой сделке, руководствовались только лишь рыночной стоимостью каждого объекта, определенной на основании отчетов оценщиков.
Вместе с тем, в рассматриваемом случае ответчики, возражая против удовлетворения предъявленных требований, приводили документально обоснованные доводы о том, что Ильза Матвийчук с 19.12.2006 года являлась сотрудником «СГК-ТрансстройЯмала», занимая в разное время должности ведущего инженера и заместителя начальника производственно-технического отдела, а оспариваемый договор мены фактически представлял собой материальное поощрение работника в соответствии с пунктом 3.3 трудового договора.
Ответчики обращали внимание на то, что такое поощрение работников в виде безвозмездного предоставления жилья для проживания, а также в виде безвозмездной передачи жилья в собственность работников практиковалось должником в своей хозяйственной деятельности.
Эти доводы со ссылкой на конкретные доказательства заявлялись ответчиками во всех судебных инстанциях.
В ситуации, когда трудовые отношения сторон предполагают возможность материального поощрения работника, в том числе в виде безвозмездного или в иной форме льготного выделения жилого помещения, допустимо исходить из того, что для целей банкротства встречное предоставление работника может заключаться не только в предусмотренной условиями договора оплате, но и во вкладе в деятельность предприятия, которую вносит работник исходя из той трудовой функции, которую он выполнял в период до и после совершения сделки по условиям трудового договора.
По мнению Экономколлегии, в случае своего документального подтверждения изложенные ответчиками факты указывают на то, что сопутствующие заключению договора мены обстоятельства и контекст взаимоотношений сторон, в рассматриваемом конкретном случае исключали вывод о подозрительности сделки, а также о неравноценном характере осуществленного контрагентами должника встречного исполнения.
Однако ни один из указанных ответчиками доводов в нарушение статей 9, 10 и 71 АПК не получил правовой оценки со стороны судов первой и апелляционной инстанций, а судом округа допущенные процессуальные нарушения не были устранены, в связи с чем судебная коллегия полагает, что вывод нижестоящих судов о неравноценности оспариваемой сделки является преждевременным, подытожил Верховный суд.
Итог
ВС отменил акты нижестоящих судов и направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
Почему это важно
В рассматриваемом деле Верховный суд РФ указал на недопустимость формального подхода при рассмотрении споров об оспаривании сделок с неравноценным встречным исполнением. Суды нижестоящих инстанций не учли, что встречное предоставление работника может заключаться не только в денежной оплате переданного ему имущества, но и в его трудовом вкладе в деятельность предприятия. В целом данный подход нельзя назвать принципиально новым. ВС РФ и до этого неоднократно указывал, что при оценивании неравноценности помимо цены сделки должны приниматься во внимание и иные условия и обстоятельства ее совершения. Однако указанное определение должно сориентировать суды более тщательно подходить к вопросу исследования доказательств равноценности сделки. В то же время считаю, что необходимо соблюсти баланс интересов и требовать от получателя по сделке убедительных доказательств, иначе недобросовестные лица смогут использовать данную позиция для обоснования вывода имущества. Кроме того, у судов могут возникнуть трудности в сопоставлении стоимости переданного имущества с ценностью трудового вклада работника для компании-должника. К сожалению, ВС РФ не дал каких-либо критериев, на которые могли бы ориентироваться суды.
Фактически при вынесении определения ВС РФ указал на необходимость при рассмотрении спора исследования локальных нормативных актов должника и практики их применения в процессе своей обычной хозяйственной деятельности, посчитав, что договор мены может являться одним из видов поощрения работника. При указанных в определении ВС РФ фактических обстоятельствах данная позиция представляется обоснованной. В соответствии со статьей 191 ТК РФ работодатель имеет право поощрять работников, добросовестно исполняющих трудовые обязанности. Конкретные виды поощрений определяются, в том числе, коллективным договором, правилами внутреннего трудового распорядка, а также уставами и положениями. Наличие в законодательстве о банкротстве специальных правил об оспаривании сделок не означает, что само по себе ухудшение финансового состояния работодателя, его объективное банкротство ограничивают права обычных работников на получение всего комплекса гарантий, установленных Трудовым кодексом. Причем необходимо отметить, что ответчики по смыслу статьи 19 закона о банкротстве не являлись заинтересованными по отношению к должнику лицами, а стоимость отчужденного должником квартиры составляла менее 1 % стоимости активов должника за последний отчетный период, что в силу пункта 2 статьи 61.4 закона о банкротстве исключает возможность оспаривания договора мены на основании пункта 1 статьи 61.2 закона о банкротстве.
Определение Верховного суда РФ крайне интересно ввиду продолжения ранее сформулированных позиций обоснования методологии неравноценности при оспаривании сделок по п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве. Ключевыми позициями в указанном вопросе являются Определение Верховного суда РФ от 15.02.2019 № 305-ЭС18-8671 (2), Определение Верховного суда РФ от 05.05.2022 по делу № 306-ЭС21-4742. Верховный суд РФ обращал внимание, что понятие неравноценность — это оценочная характеристика, для установления которой необходимо исследование всех имеющих значение для дела обстоятельств, а не только формально рыночной цены сделки. В рассматриваемом случае таким ключевым обстоятельством выступали трудовые отношения должника (работодатель) и ответчика по сделке (работник), в соответствии с которыми оспариваемый договор мены являлся материальным поощрением работника, что исключает возможность оспаривания по п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве. Определение Верховного суда РФ оценивается в качестве положительного решения, которое еще раз указало судам на необходимость исследования всех обстоятельств спор, а не руководствоваться формальным отклонением цены от рынка.
ВС РФ обратил внимание оспаривание сделок должника в случае неравноценного встречного исполнения. Поскольку неравноценность является оценочным понятием, в связи с чем применение заранее установленных (процентных) критериев отклонения от цены невозможно, то неравноценность в каждом конкретном случае, должна устанавливаться судом исходя из конкретных обстоятельств спора, а также характеристики переданного объекта. Верховный суд, разрешая спор, подтвердил ранее высказанные позиции, особенностью послужило лишь обстоятельство, что сделка совершена с бывшим работником должника. Данный подход судов окажет влияние на оспаривание сделок в процедурах несостоятельности, ответчиками по которым будут выступать работники (бывшие работники) должника, что должно стимулировать арбитражных управляющих к подробному анализу взаимоотношений должника и работников.
Примечательно, что Верховный суд РФ в рассматриваемом деле обращает внимание на необходимость изучения контекста отношений должника с контрагентом для того, чтобы вывод о подозрительности являлся вполне убедительным и обоснованным. ВС РФ изучил трудовой договор между должником и ответчиком и установил, что оспариваемый договор мены фактически представлял собой материальное поощрение работника в соответствии с пунктом 3.3 трудового договора. Отмечено, что поощрение работников в виде безвозмездного предоставления жилья для проживания, а также в виде безвозмездной передачи жилья в собственность работников практиковалось должником в своей хозяйственной деятельности. В связи с этим следует отметить, что применение к работнику меры поощрения в виде передачи в собственность квартиры за добросовестное исполнение трудовых обязанностей относится к компетенции работодателя (ст. 191 Трудового кодекса РФ). Существует практика такого поощрения среди крупных работодателей. В рассматриваемом случае нижестоящие суды соответствующие обстоятельства не исследовали. Тем самым ВС РФ ориентирует суды обращать внимание не только на отличие цены договора от рыночной (критерий неравноценности), но и на все обстоятельства совершения такого рода сделки (контекстный критерий). Подобный подход безусловно стоит поддержать.
Компании в строительной отрасли часто предлагают социальную поддержку своим сотрудникам в форме льготного жилья или субсидий на покупку жилья. Эта поддержка имеет несколько целей: улучшение жилищных условий работников; удержание ценных сотрудников в компании; привлечение работников в отдаленные или труднодоступные районы. Однако компании могут столкнуться с финансовыми трудностями, которые могут повлиять на предоставление сотрудникам этих льгот. В таких случаях в судебных спорах должна учитываться не столько рыночная стоимость объекта, сколько наличие конфликта интересов при предоставлении льгот, вклад сотрудника в деятельность предприятия, а также иные факторы, которые могли бы свидетельствовать о явном злоупотреблении. Как и ожидалось, Верховный суд РФ, отменяя судебные акты, указал на необходимость более тщательного исследования доводов, которые касаются не только непосредственно стоимости имущества.
Антон Дюков, основатель и управляющий партнер ЮФ «Дюков, Опарина и партнеры», отметил, что иначе как подарком Верховного суда РФ на Международный день солидарности трудящихся заслуженной работнице Матвийчук такое определение суда не назовешь.
Фабула дела звучит как реклама-инструкция по незаконному выводу активов должника для недобросовестных бенефициаров: «Убыток вашей фирмы за последний год равен величине всех активов общества? За последние 2 года на вас 7 раз подавали заявление о банкротстве? Очередное заявление о банкротстве принято к производству судом? Тогда самое время выплачивать премии вашим сотрудникам! Единственное условие – премия должна быть минимум в 10 раз выше, чем заработок работника за последний год!». Допускаю, что с социальной точки зрения чета Матвийчук действительно заслуженно получила квартиру за многолетний труд в компании в качестве премии, однако с точки зрения кредиторов совершенная мена очевидно отвечает всем признакам состава недействительности сделки, установленным в п. 1 ст. 61.2 закона о банкротстве. Верховный суд в очередной попытке реализовать социальную функцию государства очень сильно отклонился от ранее сформулированных им самим позиций в отношении оценки равноценности встречных предоставлений сторон.
По мнению Антона Дюкова, открытый высшей судебной инстанцией Ящик Пандоры вместе с очевидными гарантиями защиты социальных прав граждан в исключительных ситуациях принесет намного больше бед в повседневной судебной практике.
«Отныне любой управленец от уровня малого предпринимательства до топ-менеджера банка будет ссылаться на комментируемое определение, как на веский довод выплатить себе «золотой парашют» в ситуации, когда управляемая компания окончательно пошла ко дну», — отметил он.
Павел Замалаев, управляющий партнер юридической компании «Замалаев, Стороженко и партнеры», арбитражный управляющий, отметил, что ВС уже не первый раз являет собой нижестоящим инстанциям пример гуманности (вспоминаю недавнее дело, в котором ВС оставил гражданину Гутнову компенсацию на лечение).
Так и в этом деле, по всей видимости И.А. Букина смогла разобраться в деталях дела лучше, чем нижестоящие суды. На мой взгляд, работодатель свободен в выборе способов поощрения. Практика, сохранившаяся на многих предприятиях еще с советских времен, — строительство домов и предоставление работникам возможности приобретения квартир в таких домах на льготных условиях. Кроме того, необходимо учитывать специфику региона деятельности — в настоящем деле речь идет о Крайнем севере — городе Лабытнанги, в соответствующем регионе практика владения служебным жильем на стороне предприятий широко распространена. Я допускаю, что в настоящем деле имеет место действительно поощрение работников, а не сделка, совершенная во вред. Из обстоятельств дела не следует, что речь идет о роскошном жилье (опять же, повторюсь – города Лабытнанги); также из обстоятельств дела не следует, что жилье было предоставлено руководящим работникам – соответствующее обстоятельство снижает вероятность знания о наличии на стороне предприятия проблем с платежеспособностью. В то же время, отмечу, что если речь идет о поощрении, то работники должны были бы оплатить НДФЛ с разницы в стоимости. Полагаю, что при новом рассмотрении этот факт также подлежит оценке, хоть ВС на это и не указал.
Дарья Биткина, юрист адвокатского бюро «Гуцу, Жуковский и Партнеры», отметила, что рассматриваемое определение Верховного суда РФ может существенным образом повлиять на судебную практику в части оценки допустимости предоставления подобных поощрений в пользу работников должника.
Во-первых, из рассматриваемого определения можно увидеть, что Верховный суд РФ выделил те самые критерии, на которые суды нижестоящих инстанций должны ориентироваться при рассмотрении подобных споров. Так, суды должны исследовать вопрос о том, являлись ли подобные предоставления жилья обычной деловой практикой в хозяйственной деятельности должника. В том случае, если будет установлена неоднократность совершения подобных сделок по передаче жилых помещений в пользу работников, суды могут прийти к выводу, что совершение аналогичных сделок представляет собой обычное явление в хозяйственной деятельности должника, что само по себе исключает возможность признания такой сделки недействительной по основаниям пункта 1 статьи 61.2 закона о банкротстве (абз. 1 пункта 14 Постановления Пленума ВАС РФ № 63). Вторым критерием служит оценка вклада конкретного работника в деятельность компании-должника.
Во-вторых, отметила Дарья Биткина, в продолжение предыдущего довода, необходимо отметить, что в контексте оспаривания сделки, совершенной с работником должника, Верховный суд РФ пришел к расширительному толкованию категории «встречного предоставления» и указал, что встречное предоставление по сделке со стороны работника может быть выражено не только в денежной или иной материальной (имущественной) форме, но и во вкладе работника в деятельность предприятия исходя из его трудовой функции, которую он выполнял в период до и после совершения сделки по условиям трудового договора.
«Таким образом, само по себе добросовестное осуществление трудовой функции может быть квалифицировано как встречное предоставление при рассмотрении споров об оспаривании сделок должника по передаче имущества в пользу его работников», — отметила она.
