Компания «Симбионикс» (разрабатывает высокотехнологичные экзоскелеты, резидент Сколково) была признана банкротом. Конкурсный управляющий Алексей Плетинский обратился в Арбитражный суд города Москвы с заявлением о привлечении бывшего генерального директора Анастасии Малаховой и фактического руководителя Александра Строгова к субсидиарной ответственности. Суд первой инстанции привлек к ответственности только Малахову. Не согласившись с этим, конкурсный управляющий подал апелляционную жалобу, указав, что Строгов, хотя формально и не являлся исполнительным органом или участником, фактически контролировал «Симбионикс» и другие связанные юридические лица. Апелляционный суд согласился с доводами конкурсного управляющего и привлек Строгова к субсидиарной ответственности солидарно с Малаховой (дело № А40-202798/21).
Фабула
Компания «Симбионикс» была признана банкротом в декабре 2022 г. Конкурсный управляющий Алексей Плетинский обратился в суд с заявлением о привлечении бывшего генерального директора Анастасии Малаховой и фактического руководителя Александра Строгова к субсидиарной ответственности по обязательствам «Симбионикс».
Суд первой инстанции привлек к ответственности только Малахову, а в отношении Строгова в удовлетворении заявления отказал. Конкурсный управляющий, не согласившись с этим, подал апелляционную жалобу, указав, что Строгов, вопреки выводам суда, отвечает признакам контролирующего лица должника и фактически руководил «Симбионикс» и связанными юридическими лицами — ООО «Центр инноваций "Колибри"» и ООО «НИЦ Горизонт».
Что решил суд первой инстанции
Суд первой инстанции посчитал, что заключение Строговым договора об оказании услуг не может свидетельствовать о наличии у него признаков контролирующего лица. Доказательств получения Строговым выгоды и его статуса бенефициара «Симбионикс» представлено не было. Само по себе наличие в доверенности полномочий на совершение банковских операций не свидетельствует об их фактическом осуществлении Строговым.
Обстоятельств наличия участия Строгова в совершении действий, приведших к банкротству «Симбионикс», судом не установлено. Доводы конкурсного управляющего о создании Строговым схемы из нескольких юридических лиц документально не подтверждены, доказательств неправомерного отчуждения имущества «Симбионикс» в их пользу не представлено. На этом основании суд пришел к выводу об отсутствии оснований для привлечения Строгова к субсидиарной ответственности.
Что решил апелляционный суд
Апелляционный суд не согласился с выводами суда первой инстанции. Из ответов контрагентов «Симбионикс» явно следовало, что Строгов действовал не как представитель должника, а именно как его фактический владелец: самостоятельно принимал финансово-хозяйственные решения, согласовывал условия сделок, фактически контролировал действия «Симбионикса».
Строгов взаимодействовал с кредитными организациями от имени «Симбионикс», имел возможность распоряжаться деньгами, имуществом должника и давать обязательные для него указания, представлялся во взаимоотношениях с контрагентами лицом, осуществляющим руководство компанией.
Судом первой инстанции не дана оценка доводу конкурсного управляющего о создании Строговым схемы из нескольких юридических лиц («Симбионикс», «Центр инноваций "Колибри"», «НИЦ Горизонт»), в которых, хотя формально он и не выступал в качестве исполнительного органа или участника, но фактически контролировал их.
Нецелевое расходование средств «Симбионикс» без хозяйственной необходимости в сумме свыше 6 млн рублей, выявленное конкурсным управляющим, причинило ущерб кредиторам. Ввиду наличия доказательств того, что именно Строгов имел доступ к счетам должника и право распоряжения денежными средствами в спорный период, его действия наряду с действиями Малаховой привели к невозможности удовлетворения требований кредиторов.
Непередача руководителями конкурсному управляющему документации и имущества «Симбионикс» существенно затруднила его деятельность, не позволила в полной мере определить активы должника, осуществить взыскание дебиторской задолженности и провести анализ решений органов компании на предмет причинения вреда. Несмотря на отсутствие формальных оснований для истребования документов и имущества у Строгова, фактическое воспрепятствование их передаче осуществлено именно им как лицом, фактически управлявшим «Симбионикс».
Совокупность установленных обстоятельств свидетельствовала о том, что Строгов являлся контролирующим лицом «Симбионикс», действия которого наряду с действиями Малаховой привели к невозможности расчетов с кредиторами. В связи с этим апелляционный суд пришел к выводу о наличии оснований для привлечения Строгова к субсидиарной ответственности по обязательствам компании солидарно с Малаховой.
Итог
Девятый арбитражный апелляционный суд постановил изменить определение Арбитражного суда Москвы и привлечь Александра Строгова к субсидиарной ответственности по обязательствам ООО «Симбионикс» солидарно с Анастасией Малаховой.
Почему это важно
Елена Якушева, партнер, адвокат Адвокатского бюро «Плешаков, Ушкалов и партнеры», отметила: позиция апелляционного суда о том, что фактический контроль и управление должником является основанием для привлечения к субсидиарной ответственности по долгам должника, не нова.
Самой основной проблемой в доказывании данного факта, по ее словам, было и остается отсутствие документов в обоснование позиции заявителя. Как правило, заявитель может представить лишь косвенные доказательства, которые могут вызвать объективные сомнения у суда. А уже другая сторона – ответчик – представляет доказательства обратного. В комментируемом же деле конкурсный управляющий представил довольно существенный объем доказательств, подтверждающих осуществление фактического контроля должником со стороны ответчика 2, указала она.
Однако с позицией апелляционного суда в части привлечения фактического руководителя к субсидиарной ответственности за доведение должника до банкротства можно поспорить. Помимо непередачи документов бухгалтерской отчетности в вину ответчиков ставится осуществление операций по перечислению денежных средств в отсутствие встречного предоставления. Но ни одного доказательства непосредственного участия фактического руководителя в осуществлении данных операций в деле нет. И один лишь факт наличия у него доверенности, содержащей соответствующее правомочие, доказательством осуществления таких действий ответчиком 2 не является.
Фактический контроль над обществом – это подтверждение статуса контролирующего должника лица. Но только лишь одного данного обстоятельства недостаточно для привлечения такого лица к субсидиарной ответственности. Заявитель не доказал ни осуществление ответчиком 2 действий по выводу денежных средств со счета должника, ни то, что ответчик 2 получил какую-либо выгоду от этих сделок, т.е. являлся действительным бенефициаром должника, заключила она.
Владимир Белявцев, руководитель практики банкротства Юридической фирмы a.t.Legal. также отметил, что само по себе наличие контроля над должником не служит автоматическим основанием для привлечения к субсидиарной ответственности. Ключевое значение имеет установление причинно-следственной связи между действиями (или бездействием) контролирующего лица и несостоятельностью компании. Иными словами, необходимо доказать, что именно недобросовестное или неразумное поведение такого лица (например, принятие заведомо убыточных решений, вывод активов, сокрытие информации) привело к банкротству, пояснил он.
Контролирующие лица зачастую не имеют формально-юридических связей с должником, скрывают свое влияние для переложения рисков негативных последствий от принятых управленческих решений, продолжил он. Положение скрытого бенефициара организации может отличаться от фактического директора, который также действует не публично, но при этом занимается текущей хозяйственной деятельностью, согласует и совершает сделки. Важно подчеркнуть, что доказательства наличия контроля не заменяют доказательств противоправного поведения. Суд должен установить не только факт контроля, но и то, каким образом действия бенефициара или иного контролирующего лица способствовали банкротству, указал он.
Необходимо учитывать совокупность согласующихся между собой косвенных доказательств, связь поведения контролирующих должника лиц, значимость совершаемых сделок и возможность их совершения без участия привлекаемых к ответственности лиц. В связи с тем, что контролирующие лица сами организовали подобную модель управления, при которой определение степени их участия во вредоносных сделках должника затруднено, на них может быть возложено бремя раскрыть порядок назначения руководителей, принятия решений и обстоятельства совершения сделок. Одного лишь отрицания основания предъявленных требований будет недостаточно для бенефициаров, необходимо обосновать свою версию событий. Более того, назначение номинальных или заведомо некомпетентных руководителей может свидетельствовать о недобросовестности при организации системы управления.
По словам Даниила Анисимова, старшего юриста Адвокатского бюро «S&K Вертикаль», этот судебный процесс можно было бы озаглавить «Субсидиарная ответственность: представитель компании признан фактическим руководителем», однако более глубокий анализ обстоятельств дела показывает, что речь шла не о типичном представителе.
Ключевая значимость кейса, по его мнению, заключается в определении критериев, которые формируют фактические отношения между компанией и физическим лицом, создавая у последнего обязательство действовать добросовестно и разумно. Невыполнение этого обязательства может привести к юридической ответственности перед кредиторами. В этом контексте граница между представителем и фактическим руководителем компании проведена судом достаточно тонко.
В данном случае ответчик «действовал не как представитель должника, а именно как его фактический владелец: самостоятельно принимал финансово-хозяйственные решения, согласовывал условия сделок, фактически контролировал действия должника». Если бы не некоторые обстоятельства, такие как безвозмездные списания денежных средств и использование оборудования должника другими компаниями ответчика-бенефициара, данный вывод мог бы показаться рискованным, констатировал он.
Кроме того, апелляционный суд сделал еще одно важное заключение: обязанность руководителя передать документацию должника конкурсному управляющему распространяется не только на номинального, но и на фактического руководителя. Долгое время судебная практика сопротивлялась этому выводу, ссылаясь на отсутствие формальной обязанности фактического руководителя хранить документацию. Однако Верховный Суд РФ в своем определении от 23 января 2023 г. № 305-Эс21-18249(2,3) разъяснил, что последствия непередачи документации могут быть возложены и на бенефициара. Это связано с тем, что именно он создает модель управления, в рамках которой теневой директор может совершать противоправные действия, делая его выявление невозможным. Таким образом, кейс подчеркивает важность четкого понимания ролей и обязанностей как номинальных, так и фактических руководителей в контексте субсидиарной ответственности, а также необходимость соблюдения добросовестности в управлении компанией.
Вероника Шахова, старший юрист Юридической фирмы Orlova\Ermolenko, напомнила, что идея признания КДЛ в связи с фактическим контролем вне зависимости от формально-юридических признаков аффилированности заложена еще в ПП ВС РФ № 53 от 21 декабря 2017 г.
Главной проблемой в делах о привлечении к субсидиарной ответственности фактических руководителей, по ее словам, является трудность в доказывании их контроля над деятельностью должника. В комментируемом деле такими доказательствами послужили доверенность от должника на Строгова А.В. с широкими полномочиями, подтверждения контрагентов о принятии Строговым А.В. решений от имени должника и недобросовестность его действий по переводу бизнеса должника на иные компании.
По моему мнению, выводы суда апелляционной инстанции являются обоснованными, поскольку конкурсный управляющий представил достаточное количество доказательств, подтверждающих наличие у Строгова А.В. полномочий по фактическому руководству деятельностью должника, которые тот не опроверг. Использование подобного подхода судами в иных делах, их внимательное отношение к доказательствам фактического контроля положительно скажется на судебной практике, поскольку позволит минимизировать злоупотребления в виде назначения номинальных директоров.
