Высокий суд Англии и Уэльса удовлетворил заявление Евгения Веснина, финансового управляющего в процедуре банкротства экс-председателя правления «Промсвязьбанка» Дмитрия Ананьева, о признании его полномочий на территории Великобритании, сообщил ТГ-канал «РИА Новости: дела судебные». Данное решение открывает доступ российским кредиторам к британским активам Ананьева, включая акции крупной горнодобывающей компании Eurasia Mining.
Дмитрий Ананьев был признан банкротом Арбитражным судом Москвы в январе 2021 г. Основным кредитором экс-банкира является «Промсвязьбанк», чье требование в размере около 89,7 млрд рублей было включено в реестр требований кредиторов. В настоящее время в деле о банкротстве Ананьева продолжается реализация его имущества.
Ранее суды трех инстанций взыскали солидарно более 91,2 млрд рублей убытков с бывших контролирующих лиц «Промсвязьбанка» – братьев Алексея и Дмитрия Ананьевых, а также их нидерландской компании Promsvyaz Capital B.V. В сентябре 2019 г. Дмитрий Ананьев был заочно арестован и объявлен в международный розыск по обвинению в растрате 66 млрд рублей и $575 млн.
Признание британским судом полномочий финансового управляющего Ананьева является важным шагом в процессе возмещения ущерба кредиторам бывшего банкира.
Почему это важно
По словам Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н. LL.M, ничего необычного в этом решении нет, но некоторые его аспекты довольно любопытны.
Все началось с таинственно исчезнувших сертификатов акций Eurasia Mining Plc, публичной британской компании, владеющей горнодобывающими активами в России. Две офшорные компании, с Кипра и Британских Виргинских островов, совместно владеющие примерно 12% акций публичной компании, объявили, что они потеряли свои бумажные сертификаты акций и просят прислать им новые на замену. Однако тут на горизонте неожиданно появился финансовый управляющий российского предпринимателя, находящегося в процессе банкротства. Управляющий заявил, что, по его сведениям, офшорные компании контролируются этим предпринимателем, а потому акции публичной компании надо забрать в конкурсную массу, а сертификаты акций прислать не офшорным компаниям, а самому управляющему. Офшорные компании, помимо прочего, возражали в том смысле, что российское банкротство не было признано в Великобритании. Тогда управляющий подал в английский суд заявление о признании российского банкротства. Офшорные компании были против, но судья в итоге сказал, что у них нет права возражать против признания чужого банкротства, к которому они отношения не имеют.
В Англии зарубежное банкротство может быть признано на одном из альтернативных оснований, продолжил Сергей Будылин. Во-первых, по общему (прецедентному) праву, где соответствующие правила действуют уже 200 лет. Во-вторых, по статутному праву: в Англии действует нормативный акт (Cross Border Insolvency Regulations 2006), являющийся имплементацией Типового закона ЮНСИТРАЛ о трансграничной несостоятельности.
«По общему праву банкротство в другой стране может быть признано по одному из трех оснований: (1) должник домицилирован (имеет постоянное место жительства) в той стране; (2) должник ведет бизнес в той стране; (3) должник признал юрисдикцию банкротного суда той страны. По статутному же праву оно признается, если у должника в той стране находится «центр основных интересов». Заметим, что никаких дополнительных требований о «взаимности» со стороны зарубежного государства не предусматривается», – пояснил он.
В данном случае, подчеркнул Сергей Будылин, на момент подачи заявления должник уже не проживал в РФ, не вел там бизнеса и, соответственно, не имел там и «центра основных интересов».
«Остается единственный вариант – признание российского банкротства на основании того, что должник «признал юрисдикцию» российского банкротного суда. Внимательно изучив российские судебные акты, относящиеся к банкротству должника, английский судья без труда обнаружил, что должник (в лице своих адвокатов) активно участвовал в банкротном деле на всех его стадиях. А это и есть «признание юрисдикции»! Общее право признает также некоторые основания для отказа в признании зарубежного банкротства: (1) обман (жульничество со стороны либо участника процесса, либо самого зарубежного суда); (2) нарушение принципов естественной справедливости (например, неуведомление стороны процесса); (3) нарушение публичного порядка (например, фундаментально несправедливые правила зарубежного банкротства). Но в данном случае судья ничего подобного не обнаружил», – пояснил он.
По словам Сергея Будылина, английский судья, помимо прочего, очень внимательно подошел к вопросам российского права.
«Он обильно цитирует российские судебные акты, а также заключение российского эксперта, нанятого офшорными компаниями (с цитатами из российского Закона о банкротстве, ГК, постановлений Пленума ВС – все как положено). В итоге судья (Judge Briggs): (1) признал российское банкротство, (2) признал право российского финансового управляющего на взятие под контроль английских активов должника, а также (3) дал управляющему разрешение на участие в процессе по поводу спорных акций публичной компании», – рассказал юрист.
В целом исход дела кажется вполне логичным, отметил Сергей Будылин.
«Если должник банкрот (пусть даже банкротство зарубежное), то его активы надо отдать его банкротному управляющему – что может быть естественнее? В российском законе, правда, ничего подобного нет, и попытки судов самостоятельно придумать правила трансграничного банкротства кажутся нам чуть ли не новым словом в юриспруденции. А в Англии этим правилам уже 200 лет…», – подытожил он.
Леонид Ионкис, управляющий партнер «РискИнвест», отметил, что признание английским судом полномочий финансового управляющего Ананьева само по себе не является чем-то уникальным. В части юридических аспектов ничего экстраординарного, на его взгляд, не произошло.
При этом важность решения трудно переоценить. Ни одиозность фигуры должника, ни нахождение его основного кредитора в станционных списках не повлияли на решение Высокого суда Англии и Уэльса по делу о признании российского банкротства и полномочий управляющего, которое стало еще одной важной вехой во взаимодействии судебных инстанций на международном уровне. Английский суд не только подтвердил готовность сотрудничать с российскими управляющими, но и укрепил веру в то, что активы должников, укрытые за рубежом, не останутся вне зоны доступа. Это решение подчеркивает, что правовые границы становятся все более прозрачными, попытки «скрыться» в другой стране становятся все менее успешными, что даже самые сложные трансграничные структуры не могут гарантировать полной безопасности для должников, покинувших Россию и полагающих, что их активы за пределами родной юрисдикции недосягаемы для кредиторов.Простыми словами – финансовым управляющим стоит чаще и смелее привлекать специалистов для трансграничного банкротства должников. активная позиция финансового управляющего в совокупности с привлечением профессионалов «стирает» границы и предоставляет инструменты для пополнения конкурсной массы за счет реализации имущества должников, находящегося за границей.
Тимур Мухлисов, юрист VERBA LEGAL, отметил, что вопрос о признании процедуры российского банкротства г-на Ананьева в английском суде возник в связи с тем, что в рамках судебного разбирательства между иностранными компаниями (кипрской компанией Queeld Ventures Limited и компанией Mispare Limited из Британских Виргинских островов) рассматривались требования, затрагивающие имущество должника (сертификатов на акции в Eurasia Mining PLC).
Здесь важно подчеркнуть, что российскими судами в процедуре российского банкротства г-на Ананьева Д.Н. (дело № А40-58566/2019) на территории Российской Федерации было установлено, что 100 % акций кипрской компании Queeld Ventures Limited (один из ответчиков) принадлежат его супруге – г-же Ананьевой Л.Н. и подлежат включению в конкурсную массу должника. Указанное обстоятельство, в свою очередь, означает, что любые разбирательства, так или иначе касающиеся имущества кипрской компании Queeld Ventures Limited и его отчуждения, непосредственно затрагивают интересы должника и кредиторов процедуры российского банкротства, которые имеют свой экономический интерес в спорных активах.
По словам Тимура Мухлисова, финансовый управляющий Дмитрия Ананьева обратился в английский суд с заявлением о наличии притязаний в отношении сертификатов на акции в Eurasia Mining PLC, обосновывая это тем, что в Российской Федерации ведется процедура банкротства Ананьева.
«В этой связи перед английским судом возник вопрос о признании либо непризнании процедуры российского банкротства г-на Ананьева Д.Н. за рубежом, поскольку от его разрешения зависело наличие либо отсутствие компетенции финансового управляющего г-на Веснина Е.В. по участию в процессах, касающихся имущества должника (в данном случае в разрешении вопроса о судьбе сертификатов на акции в Eurasia Mining PLC). Основания для непризнания английским правопорядком иностранного банкротства были сформулированы английским судом ранее в другом известном деле – Kireeva v Bedzhamov [2021] EWHC 228. Так, согласно указанным принципам иностранное банкротство не может быть признано если: (1) при вынесении решения, подлежащего признанию, было совершено мошенничество (fraud), (2) нарушены принципы естественного правосудия (natural justice), (3) признание решения будет противоречить публичной политике государства, в котором признание испрашивается (public policy)», – пояснил он.
При рассмотрении вопроса о признании процедуры российского банкротства Дмитрия Ананьева английский суд пришел к выводу, что ни один из вышеперечисленных критериев в данном случае не соблюдается, рассказал Тимур Мухлисов.
«Как отметил английский суд в своем решении, (1) процедура российского банкротства проводилась в полном соответствии с российским законодательством о банкротстве, (2) должник был надлежащим образом уведомлен о начале процедуре в отношении него, (3) сам должник участвовал в делах о собственном банкротстве, (4) все решения в рамках указанного дела были общедоступными и т.д., в связи с чем процедура российского банкротства г-на Ананьева Д.Н. подлежит признанию английским судом. Примечательно, что английский суд также отклонил возражения ответчиков о том, что финансовый управляющий г-на Ананьева Д.Н. – г-н Веснин Е.В. действовал ранее в рамках российского банкротства и действует сейчас не в интересах конкурсной массы должника, а в интересах одного из главных кредиторов г-на Ананьева Д.Н. – «Промсвязьбанка», поскольку ответчиками не были представлены убедительные доказательства обратного», – указал он.
По словам Тимура Мухлисова, несмотря на то что для российского правопорядка признание компетенции финансовых управляющих в российских процедурах банкротства не является новым и неожиданным (например, в рамках упомянутого ранее дела Kireeva v Bedzhamov [2021] EWHC 228 английский суд признал компетенцию г-жи Киреевой Л.А. как финансового управляющего г-на Беджамова Г.И., однако отказал в праве на реализацию принадлежащего ему на территории Англии и Уэльса недвижимого имущества в силу противоречия английскому правилу immoveables rule), практическая значимость и последствия такого признания достаточно очевидны.
«Признание компетенции финансового управляющего другим правопорядком предоставляет финансовому управляющему возможность участвовать за рубежом в судебных процессах, которые касаются имущества должника. Такое признание английским судом было сделано на основе своих собственных прецедентов, так как Российская Федерация не является участником Типового Закона ЮНСИТРАЛ о трансграничной несостоятельности 1997 г. (The UNCITRAL Model Law on Cross-Border Insolvency) и между странами отсутствует какой-либо международно-правовой договор о взаимном признании процедур банкротств», – подчеркнул он.
По мнению Тимура Мухлисова, конкретно для этого дела важным последствием признания английским судом полномочий финансового управляющего Евгения Веснина является то, что английский суд в силу принципа универсализма (т.е. единого общего производства дела о банкротстве) в своем решении (п. 86) прямо указал на переход всех находящихся на территории Англии и Уэльса активов Дмитрия Ананьева (за исключением недвижимого имущества) в распоряжение финансового управляющего, что в свою очередь означает возможность их включения в конкурсную массу должника с целью дальнейшей реализации имущества.
«Касательно влияния решения на российский правопорядок необходимо отметить, что данный прецедент в очередной раз доказывает, что у российских кредиторов и у финансовых управляющих имеются широкие возможности по поиску и реализации активов должника, находящихся за рубежом, в связи с чем российским кредиторам и финансовым управляющим необходимо предпринимать активные шаги для участия в зарубежных процессах с целью пополнения конкурсной массы должника», – подытожил он.
Полина Чижикова, партнер IMPRAVO, отметила, что целью признания российского банкротства Дмитрия Ананьева в Англии является получение финансовым управляющим официального статуса в борьбе за британские активы должника (предположительно акции горнодобывающей компании).
Несмотря на то что именно это обстоятельство заявлено официальной причиной обращения за признанием, не исключено, что имеются и другие активы, которые финансовый управляющий намерен включить в конкурсную массу Дмитрия Ананьева. Решение по делу Дмитрия Ананьева не является уникальной практикой, иностранные суды и раньше признавали российское банкротство. В данном случае суд принял решение о признании, руководствуясь тем, что Дмитрий Ананьев активно участвовал в деле о банкротстве, отсутствуют основания полагать, что при рассмотрении его дела имели место предвзятость или нарушение его прав. По моему мнению, в рамках данного дела был рассмотрен еще один важный вопрос помимо самих оснований для признания решения российского суда о банкротстве. Так, суд оценил, кто имеет право возражать на признание решения российского суда. Отказывая в принятии возражений двух иностранных юридических лиц, суд руководствовался тем, что возражающие не смогли обосновать свой интерес в решении по заявлению. Фактически возражающие компании претендуют на те же акции, о правах на которые заявляет финансовый управляющий Дмитрия Ананьева (от лица последнего), т.е. спорные акции могут попасть в конкурсную массу. Однако английский суд закономерно счел, что сформулированный таким образом интерес не является достаточным для предоставления этим двум компаниям права на возражения.
